В. Каганский
Советское пространство: конструкция и деструкция

Предисловие

Наблюдаемая пространственная событийность закономерна; непостижимого - не происходит. Возможно, это трудно увидеть - "распад СССР" предстает неожиданным (долгожданным) уникальным событием, а его последствия - бессмысленными (опьяняющими). Я полагаю иначе. Никаких хаотических, невероятных, случайных событий в общем нет; страна фрагментируется на части вполне определенным образом, и сами эти части закономерны. Происходит множество сходных процессов, предзаданных конструкцией системы. Суверенизируются прежние составные части; их набор являет структуры советского пространства. Если пространственная система фрагментируется при отсутствии активных внешних воздействий, то прежде всего необходимо предположить, что этот процесс - функция самого ее устройства. Это - основной тезис. СССР интерпретируется как конкретный объект и одновременно как структурная схема (ссср) широкого класса объектов. Полагаю, что текст отвечает на вопросы - как именно было устроено советское пространство, что в его структуре детерминирует, определяет современные события, в чем они состоят и как это можно интерпретировать.

Текст намеренно сжат ради цельности картины. В ее основе - теоретико-географическая феноменология советского пространства (1), содержательно расширяемая для интерпретаций видимого и усмотрения его смысла и последствий. В Приложениях - дополнительные аспекты (тезисно). Полемики, разжевывания концептов и методологической кухни автора в работе нет. Концептуальный взгляд (2) определяет характер текста. Большинство примеров в силах домыслить читатель.

Исследования советского пространства - результат осознанной жизни автора в нем; в эту жизнь встраивались исследования и размышления, которые уже давно ведутся самостоятельно. С середины 1992 г. они были поддержаны Институтом национальной модели экономики, членом коего я являюсь; с марта 1993 г. поддерживаются Интерцентром; работа над данным вариантом текста поддержана клубом "Гуманус".

Я искренне признателен лицам и организациям, поддержавшим эту работу. Существенны были обсуждения рассматриваемых и близких проблем с Б.-Б.-Родоманом и С.-В.-Чебановым; C.-А.-Белановским, С. Г.-Кордонским, В.-А.-Найшулем, иными лицами. Важно было также столкнуться, и неоднократно, с неприятием феномена регионализации (особенно характерным для части географов), что дополнительно стимулировало меня сосредоточиться на реальной феноменологии, а не нормативно-идеологизированных ее интерпретациях. Ряд лиц способствовали развитию концепции несмотря на их намерения. Крайне ценно и совершенно незаменимо участие лица, желающего остаться анонимом.


1. СОВЕТСКОЕ ПРОСТРАНСТВО.
КОНСТРУКЦИЯ СССР
1.1. Феномен советского пространства

Главная особенность советского пространства - универсальность властно-силовых отношений, пронизанность ими всех хозяйственных, этнических, социальных, расселенческих и т.п. структур. Существует общество=государство и его пространственные (территориальные) структуры; любые другие (автономные) структуры отсутствуют. Внутренне разнородная и противоречивая, структура советского пространства - ссср (3) - едина и единственна. Вся реальная пространственная дифференциация, в т.ч. и размещение природного ландшафта, производна от ссср, связана с ним и им ассимилирована. Поведение и/или размещение в пространстве возможно только путем приспособления к советскому пространству, даже если это относится к антагонистическим по отношению к ссср элементам. Сейчас, во время довольно бурной пространственной событийности, происходит реализация уже существовавших противоречий, проблем и конфликтов, "распаковка проблемного багажа" - но почти нет даже намеков на становление какой-либо новой и притом независимой структуры. Выделяющиеся же компоненты уже существовали в рамках целого советского пространства.

Вертикальные, иерархические, властные отношения доминируют над горизонтальными, территориальными, обыденными и порождают их. Советское пространство - своего рода множество внепространственных задач, упавших на территорию, преобразовавших, подчинивших и сформировавших в ней особые ячейки; советское пространство порождено из внепространственной (надпространственной) позиции. Ячейки - области решения задач - сочетают самодостаточность и даже автаркичность с узкой специализацией. Пространство сильно фрагментировано и сегрегировано, в нем чрезвычайно велика роль рубежей, барьеров, границ. Ранг, значение ячейки задается ее положением в административной иерархии и выражается в пространстве размером как статусным признаком. Функция ячейки производна от ее ранга и размеров, тем самым иерархия приобретает горизонтальное измерение. Логика административного подчинения противоречит естественной логике территориальных отношений (соседства, смыслового единства ландшафта) и превалирует над ней. Вертикальные (административные) расстояния и связи сильнее и важнее горизонтальных и порождают их. Неизбежные территориальные, горизонтальные отношения осложнены; пространство насыщено конфликтами и проблемами, места протекания и разрешения которых разведены в пространстве. В каждом месте соседствуют и совмещаются чуждые по природе и враждебные друг другу, случайные, безразличные элементы; высока повторяемость одних и тех же внутренне не мотивированных сочетаний элементов. В образе советского пространства властно взаимно пригнаны такие черты, как чрезвычайная централизованность любого фрагмента, жесткая оконтуренность ячеек, сочетание хаоса и унылого такта, непредсказуемости и стандартизованности. Полноценные места отсутствуют, жизнь разорвана меж фрагментами пространства, лишенными целостного смысла [2, 3, 17]. Имея внешние признаки омассовленности, индустриализованности и урбанизированности, советское пространство несоизмеримо с пространствами современного мира и со своим прежним состоянием, очень специфично, почти уникально.

Все в пространстве статусно дифференцировано: различия мест и позиций, занимаемых любыми индивидами и общностями (от отдельных людей до городов и этносов), расстояния, направления, отношения, связи. Пространственная дифференциация имеет властно-административное измерение; всякое место в пространстве - место в государстве. Территориальная феноменология производна от государственно-общественной, но коль скоро ячейки властного пространства заполнены обычной жизнью, то оно оказывается в зависимости от этой обыденности.

Пространство ссср - источник ресурсов и место экспонирования внепространственных целей и ценностей [2]. Смысловое единство пространства актуально не дано и не переживается; пространство тотально фрагментировано и маргинализовано. Общество=государство пространственно невменяемо (4), целостное адекватное пространственное самоописание отсутствует.


1.2. Каркас административного деления

Главная структура ссср - административно-региональная; ее специальное описание и анализ - предмет данной работы (5).

Административно-территориальное деление (АТД) - самая мощная и универсальная система ячеек, охватывающая пространство почти без изъятий. Это система полифункциональных институциональных районов, по сети которых осуществляется практически вся деятельность государства. Районы АТД, далее именуемые регионами, охватывают территорию на разных уровнях; административное деление - привилегированное расчленение (районирование) пространства. Функции АТД - контроль над пространством со всем его "содержимым", организация функционирования государственных институтов и равно обычной жизни людей. Такие разные государственные функции и обыденные отправления, как репрессии, набор в армию, идеология и пропаганда, образование, здравоохранение, непосредственное управление местной промышленностью, сельским хозяйством, "соцкультбытом", торговля, обеспечение жильем и многое другое, реализовывались строго по уровням регионов и всегда укладывались в рамки их сети. В силу совмещенности практически всех структур государства в регионах, они - ячейки гарантированного жизнеобеспечения и выживания, поддержания человеческого материала в необходимом для использования состоянии.

Именно в рамках регионов, функциональным каркасом системы которых были структуры компартии, согласовывалось функционирование всех хозяйственных и других элементов на территории региона. Согласование как комплексирование разнородных структур и интересов носило как официальный, так и связанный с ним "теневой" характер. "Черный рынок" производства был организован почти в точном соответствии с каркасом АТД (6). В регионах сформировались мощные властно-хозяйственные клубки с реальными интересами (см. кампании по борьбе с местничеством).

Доктринальная основа АТД - императивы "единства административного и экономического районирования", приоритет надпространственного ("общегосударственного") над местным, легализация этничности исключительно в форме существования особых этно-административных регионов. АТД превращало этничность (как и хозяйство, местную культурную жизнь и т.п.) в государственный институт, отношения этносов - в отношения этноадминистративных регионов, в т.ч. и по включению, чем порождалась иерархия этносов. Конкретика нарезки территории на регионы имела огромное этногенетическое значение. Инфраструктура этничности (функционирование языка и пр.) существовала (почти) только в соответствующих этнорегионах. Не административное районирование должно было следовать за фактическим экономическим районированием, но административное районирование должно было порождать всю пространственную (территориальную) организацию общества. Доктрина районирования была преимущественно конструктивной, регионы создавались для решения определенных задач.

Контроль пространства и организация деятельности в нем как главное назначение регионов превращал их в особые государственные институты (подобные предприятиям - см. далее). Как каркас тотального управления система регионов должна интерпретироваться семиотически: система коммуникации с функционированием разных типов сообщений при обязательности однозначной интерпретации в каждой ячейке; регионы - области однозначного контекста и интерпретации (см.: А, Б). Так, вся система отчетности, пропаганды, масс-медиа строилась строго по АТД.

Система АТД - система универсальных суперполифункциональных институциональных программных районов; предмет программы - вся жизнь людей конкретного региона. Программы различались в зависимости от их ранга, нормативно определяемых регионам задач (планов) и способов их решения, вынужденно связанных с региональной географической конкретикой. Порождаемые ими различия в способах и уровне жизни хорошо известны (7).

Административные регионы с этническим статусом - особого рода программные районы, где осуществляемая программа состоит в управлении этническими процессами, в установлении статусов этничности, национальных языков и т.п (8). Этнос имел (некоторые) механизмы этнической реализации только в пределах "своей" административной единицы. Эта ситуация - машина статусной стратификации этнических групп, в каждом регионе своя.


1.3. Регион как реальный район

Программное единство регионов усиливается их пространственной организацией. Каждый регион в качестве главного, фокального элемента имеет административный центр - крупнейший населенный пункт (превосходящий "второй" по размеру обычно в 3-5 и более раз), доминирующий на всей территории региона и властвующий над ней как метрополия над колонией. Центр - особая часть региона, господствующая над целым.

Пространство региона функционально и статусно централизовано. Все существенные и существующие в регионе в одном экземпляре объекты обычно размещены в его центре (9). Центр региона - его хозяйственное ядро и транспортно-коммуникационный узел; рисунок дорожной сети и потоки на ней существенно центростремительны (по-видимому, 4/5 всех дорог обслуживают иерархические связи). Вокруг центра сосредоточены основные массивы промышленности и сельского хозяйства; освоенность территории, плотность населения и т.п. параметры резко спадают от центра к периферии. Географическое единство региона - единство моноцентрического (10) узлового района [26]. Ранг центра и расстояние от него - важнейший параметр, предопределяющий состояние территории, в т.ч. уровень и способ жизни, даже телесную привлекательность жителей. Центр региона стягивает население, вдоль центростремительных путей обычно идут миграции населения, особенно маятниковые.

Функциональное комплексирование элементов региона усиливается централистичностью его пространственной структуры, линейно-узлового каркаса. Регион - реальный тотальный район; его население - особого рода квазиколлектив, притянутый связями к центру и зажатый границами региона. Если на территории СССР существовали т.н. социальные районы, территориальные общности населения, отличные от экономических, то административные регионы - именно такие районы. В пределах региона ранга области замыкается примерно 9/10 миграций; по-видимому, регионы существенно эндогамны. Пространственная идентификация нынешнего населения основана на регионах, отождествляемых нередко со своими центрами. Регион - арена обыденной жизни, пространственный жизненный горизонт для масс.

Централизация и централистическая концентрация населения и деятельности при затруднительности прямых межрегиональных (горизонтальных) связей приводит к запустению периферии регионов; централизация превращается в централистическую поляризацию. Границы регионов легко читаются на космических снимках. Такая сильная целостность делает регион удобным объектом притязаний, который легко контролируется из его центра. Тотальные районы-регионы - единственная система частей, из которых и состоит советское пространство. Метафоры: плитка шоколада с дольками, скрепленными изюминами; плиты, подобные геотектоническим; ткань, организующая рисунок на ней. Именно на каркасной ткани регионализованно-централизованного пространства размещены все объекты, они связаны и пригнаны к ней. Так, по административным рубежам идут разрывы дорог и связей, меняется специализация сельского хозяйства и мн. др.

Охарактеризовав регион как таковой, перейду к композиции его частей и строению системы регионов. Регион - моноиерархическая система; частные иерархии сопряжены и совмещены. Иерархия городов (центров) одновременно является административной, промышленно-производственной, снабженчески-торговой, культурно-образователь-ной и пр. (за очень редкими исключениями). Эта черта, очевидная для советского пространства, резко отличает его от пространств современных "западных" стран (11). Жесткость и монополизм системы АТД в пространственной организации усиливаются еще и тем, что почти каждый крупный центр как бы поглотил ранги и функции центров подчиненных регионов; центр республики - еще и центр области и даже административного района. Так, Москва была одновременно столицей империи (Варшавский пакт и другие сателлиты), собственно СССР, РСФСР, неформально - центром Центрального экономического района и в сущности всей Европейской части, Московской области. Размер Москвы производен от функций центральной резиденции (12).

В логике пространства административного деления регионы состоят из регионов более низкого ранга, субрегионов, входящих в вышестоящие как целые [13]. Реально каждый регион включает два типа компонентов: субрегионы и функциональные компоненты, присущие и принадлежащие региону как целому (например, транспортная сеть, силовые структуры). Их относительная величина и материальная реализация растет с рангом региона; они могут занимать значительные территории. В регионе обычно размещаются объекты, входящие в функциональные компоненты регионов более высокого ранга. Субрегионы региона связаны транспортно-коммуникационно прежде всего с его центром; он сам или непосредственно подчиненный ему субрегион - особая часть региона. Функциональные компоненты, как и субрегионы, подчинены центру региона. Таким образом, всякий регион, кроме самого нижнего ранга (который не определяется однозначно [13]), представим как состоящий из частей трех типов: 1) центр, 2) субрегионы, 3) функциональные компоненты. Последние могут быть районно, в т.ч. и регионально организованы (например, вооруженные силы). Функциональные компоненты лишь относительно внерегиональны, поскольку они размещены в регионализованном пространстве и связаны с его инфраструктурой, особенно транспортной.

Центры регионов - фокальные элементы советского пространства. Они концентрируют как деятельность в регионах (особенно согласовательно-комплексирующую), так и взаимодействия между ними, их уровнями и функциональными компонентами. Центр - репрезентант вышестоящего уровня в регионе, и наоборот. Часто центр равен по статусу центрируемому региону и даже выше него (инверсия отношения вложения - см. [13]). Центры "сшивают" разные слои пространства, выступая его конфигураторами. Семиотически центры - единственно поликонтекстуальные (полиглотические) элементы советского пространства, фокусы установления отношений (соответствий) между разными контекстами и интерпретациями, места перевода (в широком смысле) и рефлексии, - функциональная важность чего усиливается единственностью сети центров. Центр замещает свой регион в официальном и обыденном сознании (например, "поехать в область" значит: поехать в центр области). В силу административной и географической централизации коммуникаций центр оказывается функционально (контактной) границей региона [1]; любая траектория состоит из центростремительных и центробежных элементов. Пространство центра гетеромасштабно (разные элементы принадлежат и функционируют на разных уровнях иерархии (13)), парадоксально и инвертировано во многих отношениях [3].
 

1.4. Регионы фазовых пространств

Нетерриториальные пространства квазиизоморфны территориальным. Для сферы жизни, отрасли производства (министерства), институционализированной научной дисциплины (специальности) характерны: многоуровенные иерархии с жестким контролем и концентрацией межуровенных взаимодействий; централизованные квазирегионы, сочетающие узкую специализацию с автаркией; гиперцентрализация, полифункциональность центров и центростремительность связей; затрудненность горизонтальных связей и запустение периферии; соответствие статусно-ролевой структуры и ее позиций пространственной. Собственно живые элементы локализуются в позиционно тождественных местах любого из советских пространств (14).

Нетерриториальные региональные системы часто сращены с территориальными. Предприятия нередко имеют продолжением (приложением) свой город (поселок, даже район), непосредственно выступая как регион с присущими ему функциями власти/жизнеобеспечения; колхозы (совхозы) часто совпадают с сельсоветами, но и без этого они - реальные регионы нижнего ранга в сельской местности [13]. Итак: предприятия = квазирегионы; обобщая: квазирегионы = функциональные регионы, или регионы фазового пространства. Сращенность территориальных и функциональных регионов, т.е. единство физического и фазового пространства, усиливается единственностью сети центров. Тогда каждый центр - центр нескольких регионов разных структурно сходных пространств. Для регионов и квазирегионов существенна реализация в дополнительном пространстве: регионы экспонированы в фазовом пространстве (хозяйственная специализация региона), квазирегионы - в территориальном (территория распоряжения и/или доминирования квазирегиона). Регионализация выявляет это структурно-функциональное сходство и сращенность, подобия и конвергенции в поведении: бартер регионов (характерный ранее для предприятий), объединение предприятий в коалиции с игрой на противоречиях в региональной иерархии и многое другое. (Тезис о единственности территориального каркаса советского пространства тогда обобщается и усиливается.) Заметно превращение военных и властно-государственных структур в квазирегионы. По-видимому, учитывая коммерциализацию, все сильнее уподобление и сращивание регионов и квазирегионов, т.е. интеграция территориального и фазового пространств.

Квазирегионы также образуют иерархически организованные системы; многоярусность структуры крупных ведомств хорошо известна. Наиболее четко она выражена для военных структур, которые демонстрируют и единство фазового и территориального пространства. Так, военные округа - фактически дополнительный уровень системы АТД. Совокупность же "закрытых" военно-промышленных городов (фактически - больших районов) - особая синкретическая система.
 

1.5. Единство советского пространства

Совокупность регионов - четко и жестко структурированная система. Во-первых, регионы образуют иерархию и соподчинены; система АТД СССР насчитывала 4 - 6 уровней (рангов) на разных территориях (с учетом центров регионов высших рангов как особых уровней: 5 - 8). Между уровнями распределены власть-полномочия, выражающиеся в соответствующих функциональных компонентах (и/или территориях непосредственно центрального подчинения СССР). Во-вторых, между регионами разных рангов существует отношение коцентрированности - один центр возглавляет два (три) региона, что усиливает централизованность системы. В-третьих, она обладает автомодельными симметриями (подобие "часть - целое") между уровнями, регионами разных уровней - вплоть до государства, центрами разных рангов и т.п.

С определенной условностью можно выделить две интегрирующие структуры. Во-первых, Центр как надрегиональная власть и его функциональные компоненты. Функции Центра двояки: планирующе-распределительные - обеспечение регионов ресурсами (в широком смысле), и карательно-согласовательные - подавление интересов регионов (местничества). Обе функции могут реализовываться одними и теми же механизмами; универсальная двойственность репрессивных и жизнеобеспечивающих функций характерна для структур ссср (СССР). Во-вторых, вертикальную и одновременно горизонтальную интеграцию осуществлял аппарат компартии, организованный регионально, но для каждого региона выступавший как надрегиональная сила (15). Обе структуры осуществляли интеграцию собственно региональной и функционально-региональной систем.

На уровне СССР как государства функциональные компоненты - прежде всего военные и военно-промышленный комплекс (ВПК). Учитывая его мощь и внутреннюю связность, предполагающие дальние горизонтальные связи, соответствующий транспорт, магистрали и т.п., ВПК следует считать особой структурой, интегрирующей советское пространство. Проще говоря, именно нужды ВПК обеспечили основную часть наблюдаемой горизонтальной связности пространства, которой пользуются и другие компоненты общества=государства, включая обычных людей (16).

Итак, советское пространство - интерференция административно-региональных и военно-промышленных структур, или кратко:

СССР (ссср) = компартия х (АТД + ВПК).

Теперь уточняется представление о государстве как регионе высшего в системе ранга (СССР). Его функциональные компоненты указаны, субрегионы - регионы, центр - Москва (в широком смысле: резиденция центральной власти и ее институтов). Особенности пространства ссср наиболее явлены на уровне региона=государства. Централизация с абсолютным доминированием одного центра, возглявляющего единую иерархию центров; самодостаточность, автаркичность и производная от нее роль внешних границ как барьеров; концентрация функций и механизмов взаимодействия субрегионов между собой и с другими регионами (государствами) в центре (Центре); привилегированный его статус, распространявшийся на всех лиц определенного ранга (ср. институты московской прописки и римского гражданства до предоставления его всем свободным провинциалам).

Согласно представлению о регионе (17), СССР (а в существенной мере теперь и РФ) нужно трояко интерпретировать. СССР-1 - суперрегион, регион высшего ранга; СССР-2 - Центр, включая функциональные компоненты и надрегиональные структуры; СССР-3 - особый несплошной территориально район, включающий все территории центрального подчинения (от Кремля и космодромов до объектов за границей). Это представление понадобится ниже, пока же поясню, что фрагментирован ("распался") СССР-1, за СССР-2 ("советское наследство" [14, 20]) идет борьба, СССР-3 в большой мере сохраняет целостность. В существенной мере, учитывая преемственность и присвоение большей части советского наследства Центром РФ, СССР-2 = РФ-2 и СССР-3 = РФ-3.

Изложенная кратко и упрощенно, концепция советского пространства наиболее приложима: иерархически - на уровне бывших союзных республик (особенно без областного деления) и областей (в разных аспектах), территориально - в пределах Российской Федерации и значительной части Украины. Но степень приложимости схемы - это экспертная оценка степени "советскости" пространства; "наименее советское" пространство в Литве и Эстонии, что однако еще не делает их исключениями в рассматриваемой ниже регионализации.
 

2. РЕГИОНАЛИЗАЦИЯ СОВЕТСКОГО
ПРОСТРАНСТВА. ДЕСТРУКЦИЯ СССР
2.1. Общая схема регионализации

Основа наблюдаемой пространственной событийности - взаимодействия описанных элементов советского пространства. Все реальные силы занимали в нем определенные места и действовали, стремясь повысить или сохранить свой реальный статус (ранг). Именно эти процессы и привели к деструкции СССР. Главные субъекты - регионы (и/или силы, взявшие их под контроль); их активность носила одновременно экономический, этнический, политический и т.п. характер.

Основная проблема реальной политики - региональная (ре)орга-низация пространства (по крайней мере после краха собственно "реформ в СССР"). Расшатывание роли Центра, чем бы оно ни объяснялось, приводило к активизации регионов. Сменявшие и дополнявшие одна другую идеологемы (республиканский и региональный хозрасчет, экономический суверенитет, новая федерация, союзное государство и пр.) - идеологемы реконструкции системы регионов. Проблема реинтеграции регионализующегося пространства решалась лишь попытками Центра создать новые отношения региональной пригнанности. Политическая "элита" не сознавала готовности советского пространства к саморасчленению. Основная часть регионов, увеличивая свой ранг в системе, вряд ли "понимала", что именно так реализуется демонтаж верхних уровней региональной иерархии. СССР был демонтирован преимущественно действиями сил, заинтересованных в его сохранении, поскольку только в его рамках могли быть удовлетворены статусно-ресурсные аппетиты регионов; "трагические" решения легализовывали уже наступившие ситуации.

Схематическая логика (не история) процесса в общем проста: регионы присваивали полномочия вышестоящего уровня в борьбе с ним (частично для компенсации активности предприятий и вообще квазирегионов), и этот необратимый процесс приводил к демонтажу функционально обессмысливавшегося уровня. Иначе говоря, регионы "одерживали верх" над Центром, структуры которого сами регионализовывались. По существу действия Центра носили регионализующий характер: противостояние регионам, попытки установления с ними любых отношений (от поддержки до применения силы) превращали их во все более равноправных партнеров Центра, усиливали их роль как субъектов и ускоряли осознание этой роли.

Система регионов не была предназначена для политики: любая политика (понятна условность термина) как активизация регионов приводила к их автономизации. Так, одним из тех событий, что явно способствовали регионализации, было проведение выборов в 1989 г. по избирательным округам, вписанным в регионы, и организация работы I Съезда народных депутатов по региональным делегациям; начиная с этого момента "политика" стала игрой в пространстве регионов. Все реальные политические силы вписывались в устройство этого поля (соответствуя его компонентам), либо оказывались на периферии. Все автономизирующиеся (суверенизирующие) региональные структуры - компоненты системы АТД.

Система регионов устойчива, пока вертикальное и горизонтальное направления несводимы (несоизмеримы): превращение регионов в партнеров Центра предвещало горизонтализацию, т.е. деиерархизацию отношений (18). В ходе событий регионы по типу активности становились (пред)государствами, а государство (СССР, РФ и др.) - особым, мощным, но лишь регионом, противостоящим всем остальным (СССР-1 превращался в СССР-2 и 3). Подчеркну: рассматриваемая геополитическая событийность внутренне, структурно детерминирована. Объяснения регионализации СССР (как и регионализации вообще) не нуждаются во внешних факторах, в обращении к переживаниям и мотивам действий политических фигур и структур. Ссср - пространство саморасчленяющееся.

Его структура такова, что процессы децентрализации, деколонизации, собственно регионализации и пр., различимые на уровне интерпретаций, протекают по единой схеме и используют тождественные механизмы, оказываясь функционально и финально неразличимыми. Описываемая пространственная событийность - особая, деятельностная рефлексия над устройством советского пространства; в ее результате выяснилось, из каких частей состоит страна, - но она необратима как всякая рефлексия (19).
 

2.2. Регионы=субъекты, региональные уровни

Конструкция регионов делала их почти тотальными прото-субъектами экономико-политической активности (20). Устройство регионов позволяло им "себя вести" (см. иную ситуацию - Приложение Д). Организованные как тылы [7], регионы были потенциальными базами для ведения конфликтов, а советское пространство - континуумом многообразных конфликтов [5].

В условиях ослабления Центра и стимулированного им нарастания самостоятельности предприятий (квазирегионов) регионы были вынуждены более автономно решать свои проблемы. Важным средством оказался бартер (прямые горизонтальные товарообмены) [22]; он ослаблял зависимость регионов от распределенческих, в т.ч. и финансовых функций Центра. Другие стратегии регионов - использование дефицитных ресурсов, выход на дальние связи, формирование коалиций-союзов; важнейшая - использование многоуровенной региональной иерархии и противоречий ее звеньев (рис. 2). Структурно-функциональная квазитождественность всех регионов делала их жесткими конкурентами: для выживания как институтов (сохранения властями региона положения) им были необходимы одни и те же ресурсы, в т.ч. институциональные (прав, полномочий и т.п.). Ограниченность общего объема таких ресурсов объясняет жесткость противостояния уровней региональной иерархии, как и невозможность привилегий для отдельных регионов, явочным порядком присваивавшихся регионами того же уровня; сравнивание статуса становилось труднопреодолимой тенденцией.

Многоуровенность региональной иерархии при очевидном конфликте между всеми смежными уровнями позволила региональным уровням (отчасти - отдельным регионам) практиковать стратегии: "союз несмежных уровней" и "союз уровня со слабой структурой смежного уровня" (оппозицией), а также комплексные. Особенно эффективно использовался регионами конфликт двух вышестоящих уровней(рис. 3). Число же уровней иерархии достаточно велико, чтобы не образовывались устойчивые конфигурации - поэтому шло "срезание" верхнего уровня, что проблематизировало устойчивость уровня, остающегося верхним. Примеры союзов (коалиций): уровень союзных республик и оппозиция союзному (СССР) руководству; власти РСФСР, уровень центров нижестоящих рангов (т.н. демократические города), другие союзные республики в противостоянии Центру; приобретение дополнительных полномочий регионами ранга автономной республики и области РСФСР за счет конфликта ее и СССР (Центра) и др. (см. рис. 3, все элементы которого имеют конкретные интерпретации (21)).

Регионы в одном очень существенном отношении отличны от государства: они - непосредственные арены массовой политики, сконцентрированной в их центрах (напомню: центры регионов - это субрегионы, репрезентирующие регионы). Власти регионов вынуждены предпринимать самые разные шаги, чтобы только избегать массовых выступлений (хотя иногда используют их в своих целях). Устройство же ссср таково, что всякое давление передается наверх, и если в ответ не следуют дополнительные ресурсы или санкции, то регионы приобретают дополнительтельные полномочия, запас которых наверху снижается.

Регионы постепенно присваивали, присваивают (и почти при-своили) как полномочия государства, так и его специфические функции. Практика "регионального хозрасчета" с самого начала означала претензию регионов на "государственную" собственность. Регионализация - первый шаг приватизации, осуществленный еще до выдвижения соответствующей программы. Хозяйство региона устроено так, что только в его пределах может идти "разборка" на тему собственности, т.е. осуществляться и/или легализоваться приватизация. Регионы - арены становления новой социально-имущественной стратификации. Конверсия как выведение (части) ВПК из сферы Центра - регионализация и приватизация ВПК.

Такие разнородные меры регионов, как установление режимов ввоза-вывоза товаров, собственных налогов и сборов, введение валют и квазивалют (например, собственного вексельного обращения), означают, что регионы в значительной мере присвоили хозяйственные полномочия государства. Подтверждения этому - практически самостоятельное распоряжение ресурсами, в т.ч. и природными, фактическое право veto при приватизации.

Вне зависимости от того, чем был на самом деле комплекс событий августа 1991 г., провал "путча" означал победу регионов, хотя прямо они в событиях не участвовали. Горизонтальные отношения внутри властно-силовых структур оказались явно значимее вертикальных. С этого момента горизонтальные (в т.ч. межрегиональные) отношения, включая вооруженные конфликты между ними, можно считать доминирующими над вертикальными. Однако надо ясно сознавать, что перестройка отношений в региональной матрице еще не означает перестройки структуры самого советского пространства, которая требует совсем иных временных горизонтов. Сказанное про регионы относится прежде всего к уровням союзных республик и областей Российской Федерации, однако схема сохраняет более общий характер.

Статья очередной раз редактировалась, когда опять случилось нечто, также названное путчем. Обращает на себя внимание, что регионы фактически игнорировали "путч" как событие значимое; нужно ли доказательство сильнее, что Центр и регионы находятся в разных, достаточно автономных реальностях. Лишь один "регион" был вовлечен в события, и то в силу их протекания на его территории. Если путч-1 доказал, что регионы существуют, то путч-2 сделал сомнительным существование "Центра регионов".


2.3. Надрегиональные силы, Центр

Регионализация - не просто спуск власти вниз, но процесс взаимодействия всех компонентов региональной иерархии. Активности регионов противостоит деятельность Центра, использующего целостный набор акций, обусловленных его местом в региональной иерархии (осознан он как таковой или нет - неизвестно, но здесь и не очень существенно). Важно различать две принципиально разные установки, суперстратегии и реализующие их комплексы акций. Контррегио-нализм - противостояние и противодействие регионам со стороны Центра, ориентированное на восстановление прежней ситуации региональной пригнанности, единства советского пространства. Дерегионализм - направлен на снижение роли административно-региональной составляющей в организации советского пространства. В отличие от контррегионализма, он не направлен непосредственно против регионов и, что существеннее, ориентирован на изменение характера пространства. (Первая установка - регионально-негативная, вторая - пространственно-позитивная.) Эти установки в политической реализации будут именоваться контррегионализацией и дерегионализацией. По-видимому, практиковалась собственно контррегионализация; дерегионализация же (вне зависимости от возможностей) не осознавалась как таковая.

Контррегионализация как политика двухвариантна. Она противостоит сепаратизму (выделению из пространства ссср, СССР, РФ и т.д.) или собственно регионализму как сосредоточению власти, собственности и пр. на уровне ниже государственного. В узком смысле это контрсепаратизм и контррегионализм.

В первом случае, при контрсепаратизме, имеют место следующие стратегии: 1) Блокада, включая военную, хозяйственную и пр. - изоляция региона. 2) Оккупация - силовой контроль над регионом в целом. 3) Оккупация центра региона. 4) Формирование внутреннего контррегиона - создание и/или поддержка сепаратистской части региона (в т.ч. субрегиона). 5) Поддержка субрегионов региона в их противостоянии региону. 6) Реструктуризация - замена всей системы административного деления, т.е. создание новой системы субрегионов. 7) Поддержка оппозиции властям региона. 8) Формирование внешнего контррегиона, для вступления его в конфликт с регионом. (Все стратегии генерированы матрицей отношений в системе регионов - рис. 3.) Обычно стратегии комплексируются.

Против отделяющегося региона "Литва" власти СССР применяли стратегии: 1, 3 (военные акции в Вильнюсе), 4 (стимулирование "вторичного сепаратизма" Юго-Востока с его белорусско-польским населением), 8 (территориальные притязания Белоруссии). Были также попытки применения мер типа 5 и 7. Против Чечни явно используются стратегии 1, 2, 3, 4, 7. Стратегия 4 применялась и применяется (со стороны СССР-2) к Молдавии: Приднестровье - внутренний контррегион, претендующий на право veto (что обычно для контррегионов) на выход Молдавии из СССР и позже - присоединение к Румынии. Аналогично применение стратегии к Грузии (Абхазия, Южная Осетия); примеров много. Набор стратегий в общем инвариантен конкретным ситуациям (22). Для подавления сепаратизма Южной Осетии (в числе прочих мер) и административно-хозяйственного контроля Москвы соответствующие власти использовали стратегию 6. Поскольку в ссср административное расчленение пространства и есть власть над ним, то в борьбе с региональными силами логично менять само институциональное районирование пространства, что лишает влияния связанные с субрегионами группы.

Во втором случае, при контррегионализации всего регионального уровня, применяются стратегии 5, 7, постоянно муссируется идея использовать стратегию типа 6. Но для Центра существеннее использование таких механизмов, функционирование которых необходимо регионам, но которых нет в их распоряжении (не могут быть быстро созданы). Например, эмиссия и вообще денежное обращение - типичный вертикальный инструмент интеграции систем регионов; лишение региона "налички" эквивалентно применению против него одновременно стратегий 1 и 2. Тогда бартеризация и затем долларизация экономик регионов - функционально есть следование контрцентрализационной стратегии (23). Между ними и собственно региональными стратегиями лежат, например, тенденции создания коалиции предприятий военно-промышленного комплекса как новой трансрегиональной структуры, которая бы служила подпоркой, в т.ч. и социальной, для центральной власти. Это - стимулирование противовеса всему уровню административных регионов ранга области (опора на квазирегиональные структуры пространства в борьбе против региональных).

Собственно дерегионализационные стратегии Центром не применялись, хотя соответствующие им меры практиковались, но были производны от решения совершенно иных задач. К таковым можно отнести "раскрепощение предприятий" (возможность предприятиям-квази-регионам функционировать относительно независимо от регионального каркаса), поддержку ВПК как относительно внерегионального компонента пространства, разного рода либерализационные меры типа отпуска цен. Но поразительно, что борьба с сепаратизмом отдельных регионов со стороны Центра не отличалась от подавления суверенизации региональных уровней: не различались контрсепаратизм и контррегионализм! СССР был государством, которое настойчиво пыталось выиграть конфликт со всеми собственными региональными частями; тогда "путч-1" интерпретируется как попытка восстановления Центром уже утраченного контроля над регионами.


2.4. Массы и группы

Этнические группы реализовывали свои интересы, беря под контроль этноадминистративные регионы как институты этнической реализации либо создавая проторегионы и пытаясь вписать их в существующую систему регионов (что до известной степени удалось лишь немногим не-титульным этносам). Попытки повышения статуса этно-регионов, особенно при ситуации их иерархического вложения и/или несовпадении регионов с фактическим расселением этносов, сопровождались острыми, хорошо известными конфликтами. Характерный феномен: вторичный сепаратизм - формирование проторегиона компактным этническим меньшинством; такие районы часто используются Центром как контррегионы (внутренние, но с тенденцией превращения во внешние) и поддерживаются его функциональными (силовыми) структурами. Несмотря на то, что эта стратегия невозможна для всех этносов одновременно, хотя бы в силу полиэтничности значительных территорий, она совершенно естественна для ситуации ссср. Иного пути этнической реализации, кроме формирования собственнного этнорегиона, сейчас нет (усиление оттока немцев при неудаче восстановления автономии в Поволжье). Квазиэтнические группы (особенно казаки) практикуют ту же стратегию.

Это относится и к массовым группам как таковым (давление на власти регионов), и к социопрофессиональным общностям (шахтерское движение Кузбасса близко к контролю над Кемеровской областью).

Активность всех групп (не только массовых и/или этнических) также вписана в регионализованное пространство. Малые неэтнические активные группы реализуются, локализуясь в функциональных компонентах пространства. В ходе регионализации ослабевают конкретные механизмы согласования регионов, но остаются актуальными соответствующие функции (ниши). Значительная часть "нового бизнеса" (биржи, банки и т.п.) реализует функции прежнего Центра (по-средническо-распределительные и знаково-символические). Это подтверждается известной стагнацией бирж после освобождения цен в Российской Федерации, до которого они специализировались на "централизованном бартере". В целом "новая активность" воспроизводит проcтранственно-иерархическую административную структуру [11].

Сказанное относится к многим новым видам деятельности: политике в разных смыслах и аспектах, бизнесу, средствам mass-media и т.п. Их деятельностью каркас административных регионов активизируется, наполняясь новым содержанием [9]. "Новые структуры" утрируют многие особенности советского пространства. Они более централизованы (например, 20 из 20 крупнейших банков размещены в Москве, доминирование которой в этом отношении чуть ли не сильнее прежнего), четче укладываются в рамки отдельных регионов и региональных уровней. Автономизирующеся блоки и фрагменты общества=государства продолжают занимать место в его пространстве, лишь усиливая своею деятельностью характер этого пространства и его функции. Особенно характерно утрирование советского пространства у групп, декларируюших свое противостояние или неприятие ссср. Практически неизвестны группы, структуры, выстраивающие поведение (размещение) в пространстве, независимо от его региональной матрицы. Активна деятельность захвата контроля над регионами или иными уже существующими позициями в пространстве, но нет пространственной свободы и творчества (см. [11, 15]). Этим подчеркивается едва ли не существеннейший вывод работы - идет распаковка проблемного багажа советского пространства, но отнюдь не выращивание на его месте чего-либо иного.

Регионализация тотальна, охватывая все компоненты общества=государства. Именно тип размещения, расселения группы во многом предопределяет ее позицию в регионализации. Массивные (массовые) группы и структуры, компактно размещенные и достаточно мощные для влияния на регионы, регионализуются квазиестественно, в общем спокойно реагируя на региональную фрагментаризацию пространства. Группы иного типа (дисперсные и нигде не образующие большинства) реагируют иначе, скорее противостоят регионализации, занимая места в обновляющихся функциональных компонентах горизонтализованного Центра и внерегиональных структур (24), или склонны к эмиграции (которую можно считать последствием "распада СССР" - но и реакцией на него). Ср. поведение украинцев, шахтеров, народа вообще, сухопутных войск - с поведением немцев, авиадиспетчеров, политизированной интеллигенции, войск стратегического назначения. (По-разному ведут себя и группы, связанные с собственно регионами и квазирегионами.) Конфессиональные общности (их институциональные структуры) также активно регионализуются, в общем воспроизводя контуры регионов (государств) (25).


2.5. Структура регионализации

Регионализация - процесс суверенизации структурных компонентов ссср типа "регион", при котором автономизируются и другие, функциональные, компоненты; одновременно между теми и другими устанавливаются новые отношения уже в пределах нового регионального уровня, становящегося верхним. Регионализация государства как уровня может считаться завершенной только после реинтеграции всех компонентов государства в регионах, бывших его составными частями (субрегионах государства=региона). Регионализация СССР и Российской Федерации еще не завершена.

При регионализации автономизируются следующие основные компоненты, или блоки (для СССР): 1) собственно регионы (союзные республики); 2) регионализованные секторы функциональных компонентов надрегиона (часть ВПК, вооруженных сил, инфраструктуры и т.п.); 3) нерегионализованные секторы функциональных компонентов (стратегические силы, атомно-космический комплекс и пр.); 4) особая часть - центр как резиденция Центра (Москва в "хитро" заданных и трудноопределимых границах). Иными словами, автономизируются регионы и квазирегионы. Регионализация - итеративный процесс, завершающийся региональной консолидацией. Неделимость регионов при этом частично нарушается. Во-первых, вследствие обмена функциональными компонентами. Во-вторых, через выделение сепаратистских районов в роли регионов, в силу участия в процессе наряду с регионами и практически в роли субъектов "политики" (иного типа) блоков 2 и 3 (квазирегионы). При этом формируется еще один блок: 5) район-регион, не вошедший в состав ни одного из регионов (иногда субрегион региона, который мог выступать как внутренний контррегион); это, например, Абхазия, Приднестровье (26). Число таких образований, по-видимому, будет быстро расти. В иной интерпретации блоки 5 можно считать частями СССР-2 (соответственно, РФ-2 и т.д.).

В силу сказанного, вопрос о числе частей, на которые "распался" СССР (и аналогичные возникающие вопросы), - принципиально нетривиален и не имеет однозначного ответа (критерии международно-правового признания в проводимом аспекте не имеют значения, да и сами не дают однозначности). В самом первом приближении при "распаде СССР" выделились: 15 суверенных (в существенно разной степени) республик, 16-я функциональная часть (вооруженные силы с трудноопределимым территориальным шлейфом) и несколько районов-регионов, реально ассоциированных с одной республикой, находяшихся в состоянии конфликта с другими (формальными частями которых они являются) и опирающихся на 16-ю часть [14, 20]; есть и блоки следующего уровня регионализации. Еще раз подчеркну: представление о "распаде СССР на 15 составлявших" его республик - не огрубление, а искажение сути процесса (СССР ни в каком смысле не состоял из 15 республик). Реальная ситуация - результат интерференции незавершенной полной регионализации одного уровня (СССР) и идущей неполной регионализации следующего уровня.

Регионы, становящиеся суперрегионами - верхними в иерархии, т.е. государствами, осуществляют процедуры сборки компонентов (блоков), регионально различные. Так, страны Балтии реконсолидируются на основе блоков 1 и 2 при удалении структур компонента 3; Украина - присоединяет к 1 и 2 фрагменты 3; Армения сложно сочленяет 1, 2, фрагменты 3 и блок 5 (о ситуации РФ [14]). Относительная сложность процесса регионализации пока вполне описывается исходной схемой; в основе процесса "реконструкции" лежат, во-первых, части пространственные и, во-вторых, региональные - блоки типа 1 и, реже, 5 (возможны иные варианты: компоненты 2 и 3, располагающие собственными территориями, могут стать основой формирования районов-регионов - ср. с ролью римских легионов в этногенезе).

Таким образом, для регионализации характерны следующие процессы. 1) Суверенизация структурных компонентов, в т.ч. пространственных; 2) Демонтаж, деструкция вышестоящего уровня; 3) "Сборка" компонентов суверенизирующихся регионов, реинтеграция их пространства; 4) Перестройка пространственных отношений, в т. ч. между регионами и с Центром.

Факторы активности регионализации связаны с различием как статусов регионов, так и со спецификой их территорий. Они перекрываются по действию, отчего их выделение отчасти условно. Факторы перечислены в общем по убыванию значимости (которая будет претерпевать изменения); увеличение значения соответствующего признака усиливает регионализацию. Сочетание факторов - свернутое описание механизма и типа регионализации конкретного региона и их уровня, дополняющее общий механизм. 1. Ранг региона. 2. Этноадминистративный статус: 2А. Включенность в этнорегион. 3. История территории: 3А. Досоветское существование как целого. 3Б. Особый статус в Российской империи. 3В. Прежний (в любой период) статус в СССР. 4. Размер региона: 4А. Население и производство; 4Б. Территория и ресурсы. 5. Окраинность положения: 5А. Близость к иностранному центру тяготения. 6. Этнокультурная специфика населения. 7. Географическое единство региона (27).


3. СОЦИУМ РЕГИОНОВ

Здесь дана дополнительная интерпретация пространственной феноменологии, шире рамок геополитической региональной тектоники (структурной геополитики), и сформулирован ряд смысловых выводов из нее.


3.1. Буржуазная революция регионов

Регионы - пространственные и функциональные (квази-регионы) - единственные субъекты событийности последних лет. Одно это приводит к необходимости радикально переосмыслить ситуацию в сравнении с принятыми интерпретациями (тотальный кризис, народная революция, заговор элиты и т.п.). На мой взгляд, ситуация определилась: идет становление "социума регионов" (общества регионов). Это позволяет снять противоречие между сильным на разных уровнях и в разных аспектах ощущением происходящих событий как революционно-катастрофических - и отсутствием среди действующих политических субъектов (сил) внесистемных или антисистемных элементов. Общество регионов - этап самотрансформации тотально регионализованного советского пространства.

Многообразная активность регионов и региональность всей пространственной событийности может быть интерпретирована на основе схематики классической буржуазной революции с лозунгами "свобода и собственность". Представив (увидев), что сейчас под ними действует именно совокупность регионов (а не третье сословие), получаем ситуацию: происходит революция регионов (шире - составных частей; см. работы, где постепенно оформлялся и развертывался вывод [4, 7, 10, 14]). Указанные лозунги абсолютно осмысленны для регионов в их противостоянии государству (=Центру), присвоении его прав собственности, горизонтализации всех отношений. Оказывается, регионы - аналог и эквивалент народа (населения), что подтверждается апелляцией разных Центров к регионам в том же смысле и в тех же случаях, в каких апеллируют к народу (подробнее см.: [14]). Дело доходит до инверсии властных ролей и символических функций Центра и регионов, когда конфликтующие структуры Центра апеллируют к регионам как к судье-посреднику, тогда как в обычной ситуации все обстоит ровно наоборот.

Концепция буржуазной революции регионов совместима с представлениями о спонтанной институциональной либерализации как основе происходящих социально-экономических процессов [23] (т.е., в сущности, институциональной революции), но не требует, в отличие от нее, установления соответствий между структурами советского общества=государства и западного общества. (Установление аналогии "народ - регионы" дополнительно подкрепляется тем, что собственно народ в советском пространстве действует в рамках регионов, активизируя их структуры; по-видимому, это больше, чем аналогия.)

Многие фактические практики и особенно декларации регионов касательно их суверенитета объяснимы, если только регион оказывается эквивалентом и аналогом личности; регион - "личность" советского пространства. Абсолютная полнота суверенитета и священность собственности - атрибуты прежде всего личности. В обществе регионов регионы=субъекты - еще и регионы=(квази)личности. Напомню, что именно личность в современной секулярной культуре обладает потенциалом сакрализуемости (как и национальное государство). Политические игры регионов имплицитно (отчасти - уже эксплицитно) предполагают некоторую меру сакрализации их прав. Иначе очень трудно объяснить чрезвычайно болезненное отношение регионов к самой возможности отчуждения от них территорий, а равно ожесточенность борьбы за место в регионализованном пространстве (неотчуждаемость частей, т.е. неделимость - атрибут личности).

Внезапная квазисакрализация регионов как проявление и идеологическое обоснование их революции позволяют интерпретировать переживаемый период как своеобразную реформацию советского общества=государства. Надрегиональное тотально идеологически (псевдо) сакрализованное общество=государство, подточенное предрегионализмом (вообще интересами блоков), практически внезапно десакрализуется и обессмысливается как целое (28).

Проведенные интерпретации позволяют продолжить ряд аналогий. Так, идея прямой (непременно помимо Центра) договоренности регионов как единственной возможности нового согласования в пространстве регионов соответствует идее общественного договора. Воспроизводящиеся ситуации отказа регионов от участия Центра в процессе установления "нового пространственного порядка" соответствуют не реальному раскладу сил (и, тем более ситуации пространства, остающегося физически централизованным), но такой идеолого-ментальной матрице, где Центр в принципе не может наделяться позитивной ролью. Это бросается в глаза на фоне действий регионов, чрезвычайно прагматически ориентированных и инструментально неразборчивых. (Архетип "общественный договор регионов" крайне, принципиально значим) (29).

Итак, происходящее интерпретируемо как революция регионов, революция составных частей; регионы не только высвобождаются из властной пригнанности, но и выходят из всякого пространства общих норм ("дикие", с любой точки зрения, квазинормы, царящие в некоторых регионах, хорошо известны). Но если в сфере, функционально соответствующей политике (но не являющейся таковой, как будет видно ниже), роли личностей несут регионы, то личности в обычном смысле в публичной сфере не должно остаться места. Это и происходит (тогда регионализация имеет неожиданным, но плодотворным последствием приватизацию обычной жизни людей). Возможно, ситуация "регион=личность" - извращенная форма соборности, ведь регионы - целостности не только властно-пространственные, но и обыденно-жизненные.

Рассматриваемая ситуация общества регионов, по-видимому, равно относится к квазирегионам (регионам функциональных, фазовых пространств) и собственно регионам; последним уделено больше внимания в силу характера текста.


3.2. "Политика" в обществе регионов

Общество регионов - такая метаполитическая ситуация, где привычные представления о политике и ее схемы неприложимы, а если их приложить, оказываются амбивалентными и/или абсурдными. Задающий позиции (координаты) традиционный политический спектр "левое - правое" невозможен в ситуации, где генерирующая политические отношения и позиции матрица региональной иерархии многоуровенна и полисубъектна. Это означает невозможность существования политических партий как реальных сил, для чего нужна единая одноуровенная политическая арена. Феномен "партий" не вложим в описываемую реальность; то же, что именуется партиями - просто артефакты политизированного менталитета либо особые составляющие контррегионализационных структур Центра.

По-видимому, автономизирующаяся, отрывающаяся от региональной реальности властно-политическая система пребывает в особом, почти самодостаточном "пространстве", отношения в котором и есть "политика". Для него характерны инверсии левое/правое, т.е. пространственная невменяемость [4]. Это политическое фазовое пространство также переживает регионализацию; оформились два типа блоков: квазирегионы, подобные регионам (властные институты), и "районы", претендующие на статус квазирегионов (партии (30)). Это пространство и отношения в нем весьма схожи с собственно регионализационными; причем неясно, какое сильнее фрагментировано.

Многоуровенность региональной ситуации, делая иррелевантной антитезу "левые - правые" (она тогда должна бы относиться к регионам и/или их уровням), полностью релятивизирует отношение "власть - оппозиция". Оно применимо только к разным уровням региональной иерархии и властным структурам, а не к компонентам единого политического рынка, как в обычной политике. Это отношение в нашей ситуации задается не абсолютно, но только относительно конкретного уровня регионов; при переходе на иной уровень оно инвертируется. (Напр., для властей нынешней РФ регионы - оппозиция, но они же - власть для регионов ранга ниже области etc.) Даже, казалось бы, сугубо пространственная антитеза "унитаризм - сепаратизм" лишена однозначного смысла. Она приложима только в ситуации, где есть целое государства и один уровень политически манифестированных регионов. Соответствующие позиции, заданные на одном уровне, меняют свое значение при переходе на другой уровень. Всякий регион равно ориентирован на суверенность от надрегиональных структур (сепаратизм) и неделимость на части (унитаризм). Так, известная группа сторонников сепаратизма республик б. СССР "оказалась" унитаристами (даже империалистами) своей республики после демонтажа союзного уровня (симптом не непоследовательности, но жесткой заданности позиций отношениями в полирегиональной системе).

В обществе регионов для политики как таковой нет места, функциональной ниши. Структурное и функциональное подобие регионов приводит к подобию (почти тождественности) их интересов и "программ", что обычно невозможно - политические субъекты (силы) не тождественны. Регионы - политические субъекты ситуации без политики. Известно: поведение регионов почти не зависит от политической ориентации и происхождения их властей. Различия стратегий регионов значительны, но в существенной мере обусловлены полнотой их структуры, возможностью достройки до полной структуры либо компенсации ее неполноты (союзы и др.), текущей ситуацией и т.д. Конструкция региона обязывает его к аполитичности. Коммунисты, демократы, технократы, националисты, стоящие у власти в регионах, ведя себя чрезвычайно сходно, обессмысливают эти политические идентификации. Регионализм перерабатывает собственно политику. Но тогда регионализация - механизм деполитизации и деидеологизации.

Регионализация и политизация регионов дополнительны. Пространственно стабильные, не фрагментируемые регионы (государства) политизированы в обычном смысле (борьба партий, интересы, сотрудничество властей etc.). Фрагментируемые же регионы квазиполитизированы, импульсы регионализации транслируются в их центры и концентрируются, политическая сфера - фрагментируется. Собственно политика - "двойная" альтернатива регионализации: территориального и политического пространств. Существенно, что оба комплекса событий, называемых путчами - 1991 и 1993 гг., - разворачивались не как конфликт партий в узком смысле, но как конфликт властных институтов (квазирегионов собственно политического пространства), и протекали преимущественно (если не исключительно) в столице. Необходимые примеры дает ситуация стран Балтии и современной РФ (а в обостренной форме - Таджикистана). Отрыв "политики" (сферы активной маргинальности) от реальной регионализации, ее инкапсуляризация (самозамыкание) ведут к саморазрушению этой сферы. Регионализация - автодеструктор политики.

Проводя самообосновываемую данностью региона-как-целого политику интересов (а не программ), регионы для ее обеспечения (манифестирования, декорирования, получения поддержки, внешней легализации и пр.) используют в инструментальной функции почти любые "обоснования", пригодные для указания на восстанавливаемую при регионализации "справедливость", на самом деле состоящую в "дефиците статуса" (31). Такие обоснования весьма эклектичны, фрагментарны, противоречивы и т.п. Например, одновременно используются ссылки на попранные в пространстве ссср права, нарушение равенства регионов, на их традиционные льготы, прежнее привилегированное положение, апелляции к любым историческим периодам, эпизодам и пр. (ср. идентификацию Турции Ататюрка с Хеттским государством и культурой). Регионализм - метаидеология неразборчивости, очевидно чреватая региональным шовинизмом [12] и ксенофобией (широко наблюдается), в чем явна преемственность с идеологической практикой СССР. Существенно, однако, что посредством регионализации коммунизм (социализм) как идеология и практика обессмысливается и разрушается, причем в значительной степени деятельностью самих (бывших) носителей этой идеологии.

В социуме регионов нет места регионализму в традиционном смысле, сколь странным сие бы ни казалось. Регионализм - идеология и практика достижения существующими во внегосударственной реальности пространственными (этнокультурными и др.) общностями институционального статуса; стремление географически реального района стать институциональным (административным регионом, государством). Наши же суверенизирующиеся регионы - уже институциональные районы; надо ясно сознавать, что регионализация административных регионов советского пространства не имеет отношения к собственно регионализму и по сути - псевдорегионализм (но см.: 4. 3.).
 

3.3. Общий смысл? Уроки?

Деструкция ссср (СССР) и/или регионализация советского пространства структурно детерминирована; это событийность, чреватая бедствиями и страданиями - но есть ли в ней смысл?

Сохраняясь и существуя как целое, СССР не мог преобразоваться, - и был острейшей глобальной проблемой. Устройство ссср превращало его пространство во все более безжизненное. Регионализация СССР - реальный путь его преобразования. Иное устранение СССР потребовало бы методов (соответственно - жертв), подобных тем, что сопутствовали его созданию, а борьба с властью, пропитавшей обычную жизнь, превратилась бы в борьбу с жизнью.

Регионализация использует фрагменты советского пространства, давая им возможность жизни (витализации). История "разрушенья до основанья, а затем ..." не повторяется. По законам полиморфизма части-регионы обязаны обнаружить сущностные различия и - после определенного рубежа суверенизации - двигаться в разные стороны, жить по-своему. Поливариантность эта - налицо. Как именно уйти от ссср и куда можно прийти - узнается на своем месте; регионализация - пути в свои места.

Даже оестествившись, ссср был насилием над природно-культурной почвой. Чтобы могла она вновь плодоносить, срезание слоев региональной иерархии одного за другим - необходимо; оно и неизбежно. Огромная империя регионализацией деколонизуется. Регионализация - механизм деидеологизации, перемалывающий коммунизм как идеологию и организацию, бессильные без громадного государства. Происходит - противоречиво - деполитизация. Хотя процессы, продукты и последствия регионализации зачастую отвратительны и опасны,иного пути для десоветизации пространства и жизни в нем (сейчас) нет.

Поведение регионов - политика грубых интересов, что предпочтительнее тотальной политики омертвляющих идеалов. Говорят: сотня "союзов" хуже единственного. Но регионы хотя бы в силу размера вынуждены соблюдать определенные правила игры. (Хотя регионализация - угроза расползания ядерного оружия, она же - и шанс избавления от него.) Ситуация сосуществования многих разных регионов, куда более соразмерных человеку (чем СССР), для личности предпочтительнее. Регионализация - начало дезунификации, дестандартизации, шанс демаргинализации.

Чем активнее во фрагментирующемся пространстве становление самостоятельных частей, тем больше возможности созидания из них осмысленных целостностей. (Даже если России суждено возродиться в рубежах 17 г. или XVII в., то пути, помимо регионализации, к тому нет.) Этносам регионализация сулит испытания государственностью, а иным - многогосударственностью, но испытания исторически осмысленные. Регионализация - вообще тяжкое испытание, но и огромный шанс вернуться к жизни и в историю.

В советском пространстве-монстре (были) скрещены власть и жизнь, террор и экономика, государство и общество, идеология и культура, этничность и администрация - но нет смысловых отдельностей, сфер человеческого бытия. Возможно, кое-где им суждено появиться.

Власть ссср стремилась полностью пропитать собою жизнь и пространство, подчинив и/или искоренив естественную самоорганизацию. Система регионов была машиной подавления-стирания различий, но именно тотальный успех конструирования привел составные части машины к бунту. Полностью и окончательно построенное пространство социализма не выдержало собственного устройства. Пространственно невменяемое общество=государство перестает существовать - пространство отомстило.

"Зарубежный мир" пребывает в соблазне социального конструктивизма, этатизма и социализма; может, сползает к нему. Теперь мы знаем, чем это кончается... Не в том ли урок, очень важный? Мы ныне знаем, вернее, узнаём - что есть социализм, что не вечен он именно в силу успехов построения, что разнообразие можно подавить и искорежить, но уничтожить нельзя.
 

4. СОВРЕМЕННОСТЬ И ЕЕ ВОЗМОЖНОСТИ
4.1. Современная ситуация (общий взгляд)

Регионы, приобретшие статус государств, продолжают свое становление (сборку компонентов) и в основном сами регионализуются. В советском пространстве доминируют горизонтальные отношения, а сохраняющиеся вертикальные все более горизонтализуются. Уровень СССР демонтирован; регионализация активно продолжается, на основной части территории б. СССР, не пройдя своего пика (32). Симптомов исчерпания процесса нет, его замедление - иллюзия; на разных территориях он идет в разных скоростях и формах (имея разнообразные событийные и псевдособытийные последствия). Это разнообразие, как и разнообразие укладов жизни в регионах продолжает увеличиваться; фрагментаризация пространства сопровождается фрагментаризацией времени, десинхронизацией - ситуация не только полихорична, но и политемпоральна. Наиболее активна регионализация РФ.

Реальное пространство отчетливо многоуровенно и поли- субъектно, особенно во властно-политическом аспекте. Например, в определении судьбы спорных между РФ и Японией Южно-Курильских островов принимают участие: сама РФ, 16-я часть СССР, Дальний Восток (коалиция регионов), Сахалинская область (административно острова - в ее составе), сами острова. Таких ситуаций - множество! Применительно к основной части б. СССР представление о смене одного государства несколькими новыми неприменимо.

Регионы вступают в союзы друг с другом на разном уровне, в т.ч. и с собственно иностранными государствами; образуют коалиции, в т.ч. и противостоящие друг другу контркоалиции регионов. Различия регионов и государств и соответственно межрегиональных и межгосударственных отношений размыты, тем более что регионы высших рангов достраивают государственно-силовые компоненты. Вооруженные силы и ВПК быстро регионализуются. В ряде республик-государств центральная власть превращается в надстройку над регионами, уже сосредоточившими основные властные функции (или стала "прикрытием" власти одних регионов над другими). Регионализуется собственность, государственное насилие, власть, право в любом смысле.

Каркас административного деления как матрица суверенизации регионов начинает дополняться иными пространственными структурами, прежде всего расселением этносов, не укладывающихся в регионы. Все более заметна активность этносов, не располагающих этнорегионами (дисперсно расселенные народы Севера и др.); стадию дробления проходят полиэтничные регионы (Северный, и не только, Кавказ).

Пространство СССР при его фрагментаризации обнаруживает связность и целостность нового типа: проблема раздела "советского наследства" и межрегиональные конфликты с их широкими зонами резонанса - интеграторы территории б. СССР как проблемного макрорайона. Наблюдаются тенденции реставрации демонтированного уровня СССР для части республик (регионов), которые не в состоянии осуществить сборку компонентов или достроить структуру до функционально полной. Заметно сращивание периферийных территорией с сопредельными государствами, действие зарубежных центров тяготения для групп регионов. Углубление регионализации и формирование интегративных полей тяготения регионов - не антитезы, а дополнительные тенденции.

При регионализации пространственная и (во многом) функциональная фрагментаризация, дезинтеграция сочетается с пространственной реинтеграцией - функциональное включение в регионы фрагментов их территорий, ранее непосредственно подчинявшихся Центру; многие регионы пространственно консолидируются. Регионализация на уровне фрагментируемого целого - явно децентрализация, но на уровне регионов централизация в общем усиливается. При фрагментаризации пространства в пределах бывшего СССР происходит интеграция регионов уже в новых пространственных контекстах, рамках. Для однозначной квалификации регионализации как фрагментаризации, децентрализации и дезинтеграции нет достаточных оснований; на уровне выше и ниже СССР скорее все обстоит наоборот. Процессы многоуровенны и полимасштабны.
 

4.2. Российская Федерация - СССР сегодня

РФ - территориальное и функциональное ядро СССР. На территории РФ структуры советского пространства и процессы регионализации наиболее отчетливы. РФ проводит ныне политику присвоения советского наследства и быстро повторяет судьбу СССР [9, 14]. Центральная власть РФ, с которой ассоциированы функциональные (квазирегиональные) и территориальные фрагменты СССР, не интегрированные в другие республики-государства, близка ныне к утрате контроля за собственными регионами. Они де-факто располагают правом veto на все крупные действия Центра РФ на их территории (например, блокирование воссоздания немецкой автономии на территориях Саратовской и Волгоградской областей), устанавливают собственные правовые режимы, доформировывают структуры до квазигосударственных, в части силовых компонентов, вступают в союзы с государствами внутри и вне СНГ помимо властей РФ, участвуют в боевых действиях вне РФ. Действия Центра РФ почти точно повторяют действия Центра СССР (не опираясь на сопоставимые возможности), как против сепаратизма окраинных регионов, так и против самостоятельности уровня регионов в целом. Регионализация РФ - уже необратимый процесс. Главное отличие от регионализации СССР - отсутствие региона, могущего присвоить и реально контролировать "неделимое наследство" (претензии региона "Москва" недостаточно фундированы). Поэтому РФ в каком-то виде продолжит свое существование.

Для него намечается спектр сценариев. 1) Реванш (СССР), реставрация. Ремилитаризация, попытки военного контроля над основной частью СССР, перманентные конфликты. 2) Мир регионов и Центр -посредник. РФ ассоциируется с Москвой и выступает в роли посредника между регионами РФ, странами СНГ, остальным миром, вооруженными силами (как де-факто суверенным компонентом, возможно, с собственными территориями). Функции Центра - валютно-финансовые, судебно-посреднические, формально-правовые и т .п. 3) РФ - рыхлая надстройка над в очень разной мере самостоятельными регионами (частью государствами), но с сохранением контроля над стратегическими вооруженными силами. 4) Минимальная Россия. Сохранение РФ как государства на небольшой части прежней территории при полной самостоятельности остальной. Контуры "новой РФ" определяются дислокацией стратегических сил, ресурсно-промышленной базой, конфликтами с регионами. 5) Регионы - каждый за себя. Возникает множество практически самостоятельных, равноправных государств-регионов (их коалиций), частью ассоциированных со смежными странами; Центра нет; стратегические силы суверенизуются и регионализуются; Москва из резиденции Центра превращается в регион, город-государство. Ныне реализуются и сочетаются как тенденции и элементы реальной политики Центра РФ фрагменты всех сценариев, но эта ситуация неустойчива; видимо, близка точка бифуркации, после которой указанные (подобные) сценарии становятся альтернативными (подробнее см.: [14, 16, 20]).

Процесс регионализации сильнее Центра как контр- и дерегионализатора; его действия дестабилизируют ситуацию, ускоряя регионализацию и обостряя неизбежные конфликты. Роль политических властей Центра может быть существенной лишь при осознании реальности регионализации как необратимого процесса, что представляется маловероятным. Однако устройство пространства РФ предполагает объемную нишу для посредническо-согласовательных функций, в механизме осуществления которых, при невмешательстве в их дела (пока) заинтересованы регионы.
 

4.3. Перспективы

Само существование, потенциальность, множественность перспектив делает регионализацию осмысленной. Оставив геополитическую футурологию до другого случая, ограничусь указанием важнейших тенденций и возможностей ситуации.

Проблемно-конфликтное советское наследство, т.е. структурный потенциал регионализации, далеко не исчерпан; регионализация будет продолжаться, охватывая как новые уровни иерархии, так и территории, где пока слабо проявляется. Картина, создаваемая регионализацией, будет усложняться за счет многовариантной интерференции процессов разных уровней и взаимодействия многих разных регионов и квазирегионов. Регионализация - перспектива не только Российской Федерации, хотя события в ней - резонатор геополитической перестройки Северной Евразии (от Югославии до Китая) и общемировых процессов (33). Тривиальное выражение этого процесса - становление государств (квазигосударств) в таких формах, которые потребуют пересмотра самих представлений о государстве. Содержание нынешнего этапа регионализации, далекого от исчерпания - суверенизация регионов ранга республики, области и им равных, т.е. верхнего слоя иерархии регионов. Спуск регионализации на нижележащий уровень в целом маловероятен, его регионы в меньшей мере отвечают основной схеме. Однако дробление ряда областей, суверенизация крупнейших центров и другие отдельные перестройки на этих уровнях вполне вероятны. "Энергия" регионализации и вообще трансформации региональных структур ныне начинает все более проявляться на внутриобластном уровне.

На следующем этапе регионализации, который местами уже явлен, административное деление перестает быть вначале единственным, а затем и главным каркасом регионализации; первые проявления - это проблематизация границ регионов и конфликты по их поводу. На первый план рано или поздно выступят противоречия между системой регионов и расселением групп (этнических, но не только), не вписанных в институциональное районирование, т.е. собственно регионализм. Здесь будет существенна актуализация этнокультурных "союзов" (общностей) и исторического, досоветского прошлого. Регионализм "второго эшелона", по-видимому, будет более идеологизированным. Он будет сопровождаться и этнификацией масс. Не исключено, что "выявятся" такие этнические (квазиэтнические) общности, что привычные представления о существующих этносах станут проблематичными (например, полещуки в Белоруссии, северо-русский субэтнос и сибиряки в РФ и многие другие). Весьма вероятно формирование широких коалиций регионов, в т.ч. в неожиданных рамках, что означает взаимное усиление процессов регионализации первого и второго этапа/типа. Очевидно, что эти процессы будут сопровождаться значительным числом вооруженных конфликтов и вообще ростом насилия; современость тогда - эпоха квазистабильности. Вероятно, резко возрастут контрасты территорий, часть которых приблизится к стабильному состоянию и будет отдрейфовывать от пространства ссср, а часть войдет в режим хронической нестабильности (кое-где наметившийся).

Собственно регионализация как спонтанный процесс подвергнется воздействию таких факторов, как: политика Центров наиболее крупных республик; все более самостоятельные действия вооруженных компонентов бывшего союзного Центра; зарубежные страны с неизбежными противоречиями между ними (проблема раздела "советского наследства" не только вне пределов бывшего СССР, но и внутри него уже вполне отчетлива).

Особая группа тенденций связана с обозначившейся приватизацией институтов власти регионов, выражающейся в их коммерциализации (но не сводящейся к ней - в сущности, приватизацией административного деления). Если механизмы управления региона начинают превращаться в какое-то подобие корпораций (Кисловодск, превращаемый в акционерное общество, или "свободная экономическая зона Находка"), то это означает как снижение квазигосударственных интенций регионов, так и актуализацию возможности прямого сращения регионов и квазирегионов (34).

Если процесс институциональной либерализации (приватизация и пр.) действительно наберет силу [23], это будет дерегионализационно значимо; однако реставрация надрегионального единства при этом достигнута быть не может. В противовес расхожему мнению наблюдаемая частично стабильность (квазистабильности) обязана как раз регионам; действия Центров почти наверняка будут носить дестабилизирующий характер. На пути контррегионализации стабильность недостижима. Сейчас, по-моему, нельзя увидеть ситуацию, в которой регионализация "остановится"; такая общая ситуация вовсе не существует: регионализация - региональна. Регионализация советского пространства - всерьез и надолго.

По мере "распаковки" проблемного багажа (а это сама административно-региональная гипермоноструктура пространства, остающегося в главных чертах советским), все более значимыми становятся различия территорий, подавленные - но не уничтоженные структурой. Обнажается культурная почва. Новое здесь может оказаться достаточно старым. В конце концов, сравнительно далеко зашедшая регионализация, рассредоточенные отношения сотен регионов, широкие веера траекторий могут привести к самым разным вариантам будущего. Будущее началось внутри пространства ссср (35).

28 апреля 1994 г. - 19 февраля 1995 г.

 
ПРИЛОЖЕНИЯ
 

А. ПОЭТИКА СОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА. Оно тотально символично и сплошь знаково; супертекст из вещей, людей и мест. Все существенные детали, позиции, направления, расстояния обладают значениями. Реально наблюдаемое "пространство" мыслимо как особый план выражения, материал которого не случаен. Каждое место (регион) - особый контекст со своими правилами интерпретации. Перемещение (смена позиции) эквивалентно переводу. Вещественное и знаково-символическое нерасчленимо; пространство существует, экспонируясь [2] (фокальный объект - ВДНХ). Иерархия псевдосакрализована; истинность, ценность, эффективность, величие, величина выражаются размером ячейки. (Выражение смысловой вертикали горизонтальным размером (площадью) предвещало деиерархизацию этой псевдоиерархии.) Эстетика-этика-экономика - нераздельны: их доминанты - размер, простота, новизна, единство, централизация. В принципе везде возможно все - примат искусственности над естественностью. Пространство поэтико-риторически организовано; например, единство псевдоритма (такта), автомодельные симметрии как семантические аллитерации и рифмы, централизация как троп (центр-часть замещает, воплощает, даже порождает целое).

Советское пространство - овеществленный лозунг, тотальный супержест; пространство тотально апеллятивно, даже перформативно(!). Советское пространство в своей событийности реализует все языковые функции, представая супертекстом, в котором живут интерпретаторы как компоненты; правильность интерпетации эквивалентна выживанию. Вся событийность театрализована (например, новые и старые митинговые действа), однако общие для пространства события не локализованы в пространстве и времени, "происходят в нигде и никогда" (см. общее равнодушие масс к "распаду СССР"). Пространство - арена для событий, смысл которых проистекает из надпространственно-вневременного центра. Произведение тотального искусства? (ср. интенции авангарда). "Эстетика тоталитарных сред", "культура хамства" [25, 24]. Особая семиотика, поэтика, риторика пространства? Неизбежность герменевтики советского пространства?!
 

Б. ПАРАДОКСЫ СОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА. Оно, особенно в своих фокусах, предстает настолько противоречивым и абсурд-ным, что может рассматриваться как "составленное/сделанное из парадоксов (квазипарадоксов)" [3]. Лишь несколько примеров. Природные, т.е. естественные, компоненты ландшафта сохранны на территориях, производных от антропогенной деятельности; инверсия искусственного и естественного по местоположению. Центры являются границами, границы - центры существования "натурального" природно-культурного ландшафта [27, 28]. Центры - фокусы функционирования, периферия регионов и квазирегионов, где идет собственно жизнь (в разных смыслах) и выживает подлинная элита - смысловой центр. Инверсия центра и границ (периферии) тотальна. Ландшафт полностью маргинализован, немаргинальные элементы отсутствуют. Далекое - близко, близкое - чуждо; различия связаны не с расстояниями в физическом пространстве, а со статусными позициями в квазипространстве. Вещи оказываются знаками; вещественные компоненты - знаки невещественно-внепространственных идеологем (в треугольнике Фреге место имени занимает нечто вещественное, а денотат скорее идеален). Советское пространство - это карта в материале ландшафта (план выражения), но никакая карта не в силах отразить это пространство. В огромной пространством стране пространственные отношения несамостоятельны, производны; так много пространства, что его и нет! Государство такое большое-сильное, что отсутствует как таковое. Страна, общество=государство, прежде всего воплотившееся в пространстве - не знает и не сознает своего пространства. Государство, непобедимое за счет внутреннего устройства, оказалось побежденным этим устройством.

Суперпарадокс советского пространства в том, что оно -"непространственное"! Соседство мест задано коадресацией к общему над(вне)пространственному элементу; фокусы пространства связаны и соотнесены не вполне пространственно; инвертированы отношения "часть - целое", "ближе - дальше", "центр - граница"; единой метрики (системы координат) нет; перемещение (смена позиции) возможно без изменения геодезических координат; отношение удаленности (расстоя-ние) асимметрично и т.д. Физическое и фазовое пространства квазиизоморфны и сращены. Дополнительный аргумент: нередко сферу пространственно осмысленного поведения (даже весьма тонкого и эффективного) невозможно пространственно репрезентировать; представления (образы) пространства в этом случае бывают фантастичны. Видимо, нужны особые подходы (36).
 

В. РАЙОНЫ - НЕРЕГИОНЫ (районы "ставшие/не ставшие" регионами). Регионализация - "великий географический эксперимент", явивший структуры советского пространства воочию и выделивший среди районов регионы. Специалисты - географы, экономисты и пр. - полагали: на "самом деле" существуют системы районов (кроме инсти-туциональных): 1) Крупные части СССР (3-5: Европейская часть, Сибирь с Дальним Востоком и т.п.). 2) "Крупные экономические районы" (по-разному выделяемые) с единством географического положения и (некоторой) хозяйственной целостностью (15-25: Поволжье, Северный Кавказ, Прибалтика и т.п.); одна из этих сеток до сих пор имеет нормативный статус и активно используется как базовая в территориальном анализе, хотя ее релевантность неизвестна. 3) Экономические ("внутриобластные") микрорайоны, или округа; около 700 на СССР [21]. 4) Городские агломерации (примерно 100), частично совпадающие с предыдущими. 5) Компактные части административных районов, группы сельсоветов.

В целом эти районы не продемонстрировали активности, подобно регионам, не стали субъектами. В их сети не укладываются и электоральные предпочтения. Для районов 1 и 2 характерно формирование в их пределах коалиций регионов, типологическая общность процессов регионализации. Большинство районов 3 пассивны, кроме этнически специфичных, превращаюшихся в районы-регионы и/или совпадающих с регионами. Городские агломерации, полагавшиеся наиболее реальными (целостными), политически вовсе не заметны (что контрастирует с активностью городов-центров как институциональных единиц), как и районы 5. В крупнейших городах самовыявились отдельные компактные части, претендующие на самоуправление (меньшие, чем административные районы городов). Курьез - попытки сельсоветов "перескакивавать" в иные административные районы. Отмеченное подтверждает особую целостность и активность регионов высших рангов в геополитической тектонике и серьезно проблематизирует модус существования ряда отмеченных типов районов, особенно городских агломераций. Районы, разнообразно манифестировавшие себя, оказались иными, чем то представлялось.
 

Г. ГЛАСНОСТЬ - механизм регионализации. В стабильном советском пространстве полисемантизм сообщений сочетался с нормативной однозначностью интерпретации в каждом контексте (регионе, месте). Это обеспечивалось иерархичностью коммуникации и особыми процедурами в центрах; не было контекстуально свободных сообщений. Региональная иерархия - жесткая коммуникационная "машина"; размер управленческого аппарата и самих центров - функция значимости деятельности интерпретации и/или контекстуализации сообщений (директив, отчетности и многого другого). Гласность - появление сообщений с открытым контекстом, неопределенным адресатом, без нормативной интерпретации; что радикально меняло коммуникативную ситуацию. Согласованность коммуникации расшатывалась за счет новых сообщений и возможности реинтерпретации и актуализации ими имевшихся сообщений. Диффузность коммуникации перегружала Центр, вынуждая регионы к самостоятельным интерпретациям (с соответствующими эффектами). Наиболее существен был вброс в систему сообщений (знаковых форм) нового типа - фрагментируемых, с открытой семантикой, фрагментирующих и актуализирующих другие сообщения с эффектом снежного кома. Господствующая установка на нормативность (даже перформативность) сообщений позволила регионам воспользоваться уже имевшимися легальными знаковыми формами, придав им статус перформативов (напр. - декларации суверенитета, реинтерпретировавшие официальные тексты). Горизонтализировав коммуникацию, гласность привела к распространению статусных претензий регионов, первоначально сформулированных как единичные (ср. с ролью прыгающих генов). Распределяюще-планирующие функции Центра в сфере коммуникации и ресурсообеспечения перестали быть единственным механизмом согласования; бартер и горизонтальные потоки сообщений - семиотически единый механизм автономизации регионов (блоков вообще), ставший возможным после зашумления вертикально-иерархических каналов коммуникации (снабжения).
 

Д. НЕРАЗРЫВНОЕ ПРОСТРАНСТВО? Советское пространство было предуготовано к "распаду". Каким должно быть пространство, "неразрывность" (интегрированность) которого обеспечена не специальными (силовыми) структурами, но самой его морфологией и организацией? 1) Пространственная организация (дифференциация) полиморфна, сосуществуют несколько несовпадающих систем районов; универсальных, привилегированных районирований (расчленений пространства) нет. Районные формы организации пространства не универсальны. Пространство проницаемо. Местное население существует и существенно. Распределение собственности полирегионально (внерегио-нально). 2) Уровни значимых систем районов (их не может не быть) не совпадают, универсальных уровней нет. Собственность, контроль, интересы (жизненные горизонты) людей, групп, структур распределены по всему спектру масштабов (пространственных уровней). Каждый уровень и всякий "особый" район автономен - но не самодостаточен. 3) Универсальных мест, центров, иерархий нет: полихоризм, полицентризм, полииерархизм. Связи, коммуникации и их структуры относительно не центрированы. 4) Главный ресурс пространства - специфика его частей, мест, районов, уровней; ценность полиморфизма. 5) Государство много меньше общества объемом, занимая в нем четкую функциональную нишу, располагает своей пространственной структурой. Она реализуется многими разными несовпадающими системами институциональных районов, среди которых нет универсальных; единицы административного деления (если оно есть) не совпадают с судебными, избирательными и т.п. округами, специальными районами. Властно-финансовые полномочия государства децентрированы, распределены между уровнями и системами органов вплоть до ситуации сосуществования многих (квази)государств на одной территории. (Это соответствует императиву "минимального государства" в функциональной интерпретации.) Политически институционализировано представительство разных (не только территориальных) групп. В этой системе нет однозначно выделяющихся частей - и простое саморасчленение пространства невозможно (37). Полная антитеза описанному - именно советское пространство, охарактеризованное апофатически.
 

Е. МОЖНО ЛИ БЫЛО ПРЕДОТВРАТИТЬ РЕГИОНАЛИЗАЦИЮ?

Если менталитет - особый аспект советского пространства, то его адекватное понимание, особенно властью (Центром), невозможно. Тогда регионализация оказывается неизбежной, но она могла идти иначе, более жестко, при резкой контррегионализации. Заведомо условно допустим адекватное пространствовосприятие, т.е. ясное осо-знание надвигающегося "распада". Тогда представим такой сценарий. Не позже 1987 г. начинается мгновенно-быстрая реформа экономики (см.: [22]) и государства=общества в целом, имеющая целью и методом дерегионализацию, т.е. создание вышеописанных структур. Она включает разгосударствление этничности, демилитаризацию и деидеологизацию всей жизни и многое другое - вообще возникновение на всей территории СССР "гражданского общества". Альтернативой регионализации оказывается исторически мгновенное превращение СССР-как-целого в обычное общество западного типа с соответствующим государством. Степень правдоподобия альтернативы очевидна. Примечание: антикоммунистическая революция - не альтернатива, но предпосылка регионализации в формах, весьма отягощенных насилием.
 

Ж. СТРАНА КАК ЦЕЛОЕ (макроморфология России). Всякая территория интерпретируема как структурно (основной текст), так и морфологически, с акцентированием ее целостности. Здесь кратчайше дан геополитико-геокультурный образ российско-советского пространства как целого.

Российское пространство (РП) - Великая Полипериферия (сумма окраин). РП включает периферии разных вариантов собственно европейского мира, ближневосточно-средиземноморско-христианского, ближне- и средне- восточно-мусульманского, буддистско-монгольского, китайского etc. То же самое относится к этно-языковым общностям, многие из которых, будучи широко представлены в РП, имеют исторические и/или иные центры вне него. РП - в основном периферия (внешних) центров и ядер. Феномены внутри РП, а их фокусы - вовне (38). РП - многослойная интерференция периферий.

РП во всех отношениях молодо. Фрагменты разных и часто разнородных периферий не успели образовать ландшафтный и культурный сплав. Многообразные элементы - скорее упорядоченная государством смесь и взвесь. Пространство не отстоялось. Полипериферия - еще и синкрет-периферия.

Безграничное расползшееся пространство не имеет естественных рубежей (границ-барьеров). Нет цельного региона-матки (Евразия по Л. Н. Гумилеву, - как цельный регион сомнительна).

Столицы РП - на границе (Новгород - Киев - Москва - Петербург - Москва). Центры и ядра (сердцевина РП) расположены очень эксцентрично, почти на рубеже. "Центральная Россия" - ныне геополитический полуостров; Москва в 20 раз ближе к западной границе, чем к восточной.

Периферия без провинции. Страна без середины. Все ведущие центры территории расположены на ее окраинах и/или границах, но плохо связаны между собой. В стране поразительно мало провинции (она периферизована). Впрочем, радикальная централизация с обильной провинцией несовместима. Контакты дальних периферий систем не ведут к синтезу, для чего нужны общие провинции (субъядра).

Скрепы пространства? Пространство скреплялось внешней изоляцией и особыми территориально-репрессивными структурами, пример чему - именно пространство советское. Силовая интеграция вовнутрь. Гипермоноцентрализация, до 2/3 связей через Москву.

Общая конструкция РП - это каркас немногих мощных центров, связанных иерархически. Внешнее кольцо и внутренняя россыпь центров. Центры на периферии, а периферия в центре! Лейтмотив пространства: Центр --> Периферия <-- Граница.
 

И. О ЧЕМ СУЩЕСТВЕННОМ СКАЗАНО НЕ БЫЛО? Совет-ское пространство - интеллектуальный вызов. Регионализация (она в таких формах даже не прогнозировалась) доказала существование советского пространства и его невложимость в наличные концептуальные рамки. Ссср - особая ситуация исследования (39). Систему же подходов (таких, как проводимый пространствоведческий; лишь обозначенный семиотико-герменевтический (А, Б, Г); административно-рыночный [22] - отвечающих взаимосвязанным, но разным аспектам и способам рассмотрения, только предстоить вырастить. Советское пространство автомифологизировано и автомистифицировано; критическая герменевтика ссср должна предшествовать и пропитывать любое его исследование, трудности чего очевидны. Без представления о глубокой познавательно (не только) специфике советского пространства невозможны серьезные аналогии и гомологии, трансляция когнитивного, социального и культурного опыта (40). Культурно-идеологическая контроверза "почвенничество - западничество" не осмыслена как порождающая контроверзы методологические.

Рассмотрев - в первом концептуальном приближении - воспроизводяющуюся пространственную структуру ссср, структурный модуль советского пространства, я оставил в стороне целый куст тем (проблем): эффекты, связанные с разнотипными наложениями (разно-масштабных) модульных структур, жизнь и выживание в советском пространстве [17], особый культурный ландшафт [2, 3, 15].

Литература

Каганский В. Л.:

1. Географические границы: противоречия и парадоксы//Географические границы. М., Изд. МГУ, 1982.

2. Портрет культуры в ландшафте //Архитектура СССР, 1989, # 5.

3. К феноменологии урбанизированных ландшафтных сред // Городская среда: проблемы существования. М., ВНИИТАГ, 1990.

4. Социализм: дальше - больше (заметки реалиста)//"Век ХХ и мир", 1990, # 12.

5. Советская территориальная тектоника (админ.-территориальное деление как источник политических кризисов)//Состояние страны. Анал. вестники информ. агенства Postfactum, 1991, # 6.

6. Федерация?//"Век ХХ и мир", 1991, # 7.

7. Война и революция районов (К "анатомии" советского пространства)//Независимая газета, 1991, # 171 (31.12).

8. Запах серы/"Век ХХ и мир", 1992, # 3.

9. Российское пространство: части сильнее целого//"Век ХХ и мир", 1992, # 5.

10. Прыжок в неизвестность//"Век ХХ и мир", 1992, # 6.

11. Дезинтеграция государства и стратегия негосударственных струк- тур: пространственный аспект (резюме монографии "Анатомия совет-ского пространства")//Исследования и разработки/ИКИ КБ. Вып. 2. М., 1992.

12. Основные парадигмы районирования//Районирование и региональные проблемы. Екатеринбург, УрО РАН, 1993.

13. Административно-территориальное деление: логика системы и противоречия в ней// Изв. РАН, сер. географ., 1993, # 4.

14. Реальности регионализации: основные аспекты процесса; Спектр сценариев для РФ//Куда идет Россия? М., Интерпракс, 1994.

15. Культурный ландшафт - пространство нашей жизни (рук.).

16. Геополитическая структура российского неосоветского пространства: тенденции и прогнозные сценарии//Вопросы прогнозирования, 1994.

17. Советское обитаемое пространство//Geograffiti, 1994, # 3 (на англ. языке).

Кордонский С. Г.:

18. Некоторые социологические аспекты изучения хозяйственных отношений//Теоретические проблемы совершенствования хоз. механизма. ВНИИСИ, М., 1986.

19. Парадоксы "реального социализма"//Вопросы философии, 1991, # 3.

20. "Останется ли Москва столицей России?" (рук.).

Лейзерович Е. Е.:

21. Локальные системы расселения и экономическое микрорайонирование//Вопросы географии. Сб.129. М., 1986.

Найшуль В. А.:

22. Высшая и последняя стадия социализма //Погружение в трясину. М., Прогресс, 1991.

23. "Либерализм и экономические реформы"//Мировая экономика и международные отношения, 1992, # 8.

Невлер Л.:

24. Культура хамства//Знание - сила, 1989, # 9.

Раппапорт А. Г.:

25. К эстетике тоталитарных сред//Городская среда/Сб. материалов. Всес. научн. конф. Ч.1. Москва, 1989.

Родоман Б. Б.:

26. Узловые районы//Вопр. географии, сб. 88, М., 1971.

27. Процессы поляризации в географическом пространстве//Основные понятия, модели и методы общегеографических исследований. М., ИГАН СССР, 1984.

28. Атлас картоидов Родомана//Вонабеч (в печати).

РИСУНКИ

1. Структура региона.

А. Административно-территориальная

(территориальное пространство)

Б. Функциональная (фазовое пространство)

2. Отношения региональных уровней

3. Союзы и конфликты в региональной иерархии

(1) Текст – геополитическое приложение теоретической географии школы Б.?Б.?Родомана [26–28]. Кроме концепций, в т. ч. и автора, использованы значительные неформализуемые знания, полученные при многолетних конкретных исследованиях географии СССР и путешествиях. Представления касательно текущей геополитической событийности соотносились с эмпирической и аналитической информацией, многократно обсуждались. Назад

(2) Иного способа понять советское пространство, нежели как дать самопроявиться структуриру-ющей его теории – не знаю. Подчеркну: здесь излагается скорее советское пространство как некоторая "самодействующая теория", чем обычная его теория. Назад

(3) Здесь и далее "ссср" и "Ссср" – не аббревиатуры, в отличие от СССР – Союза Советских Социалистических Республик. Назад

(4) Имеется в виду следующее. Обществу=государству дана не реальная картина его пространственного бытия, но мифологизированная схема. Общество=государство не только полагает себя относительно нее, но реально действует, адресуясь к этой схеме, рассматривая на ней причины и последствия действий, оценивая их эффективность и пр. Множество подлинно реальных собственных действий и других проявлений не дано обществу=государству только в силу невложимости в схему, а равно и наоборот – для него существует множество ирреальных, фантомных феноменов. Собственно реальность пребывает в статусе, сходном со статусом бессознательного. Разумеется, следствием сего оказывается разорванность и изоляция реальности и схем оперирования с ней при заведомо фантомной соотнесенности; вменение ответственности и контроля над поведением в пространстве главным структурам советского социума в этой ситуации невозможно. (Осмысленное оперирование в пространстве возможно только фрагментарно и иррефлективно.) Назад

(5) Другие аспекты морфологии советского пространства, его особый культурный ландшафт здесь почти не затрагиваются; см.: [2, 3, 15]. Назад

(6) В концепции административного рынка его "торги" осуществлялись преимущественно в рамках регионов либо между ними [18, 22]. Назад

(7) Ставши реальностью жизни, административные регионы оестествились; схема стала самовоспроизводящейся. Назад

(8) Яркое выражение этого – фактическое право властей бывшей союзной республики менять официальный этнический статус своего населения: почти всех фарсиязычных жителей Бухары и Самарканда (в сущности таджиков) – числят узбеками, курдов и талышей Азербайджана – азербайджанцами и т.д. Назад

(9) Показательный курьез – в самый центр столицы Тувы Кызыл был перенесен знак геометрического центра Азии (части света), который первоначально был установлен там, где и следовало по смыслу. Назад

(10) Исключений из моноцентричности региона очень мало: равновеликие Череповец и Вологда, Новокузнецк и Кемерово, сопоставимые культурно Львов и Киев, Тарту и Таллин, Каунас и Вильнюс. Назад

(11) Это совершенно беспрецедентно географически (аналоги можно сыскать только в архаических обществах Востока). Возьмем излюбленный ныне пример США. Центр (столица) штата, имеющего огромные полномочия, – часто малый, заштатный город. Мощные узловые районы США не привязаны к административному делению, обычно не совпадают со штатами и т.п.; наоборот, центры узловых районов часто лежат на стыках двух-трех штатов; отчасти так скрепляется очень поли- морфное американское общество. Назад

(12) Именно поэтому трансформация Москвы как региона должна быть наибольшей, особенно учитывая, что Москва как главный центр системы была и его главной границей. Назад

(13) Каждому из уровней региональной иерархии отвечают собственные территории с огромными различиями в способе жизни. Соседствующие территории союзного, областного, районного подчинения радикально отличаются. Пространство сегрегировано не только горизонтально, но и вертикально; налицо статусная чересполосица земель. Назад

(14) Соответствующие примеры читатель, склонный видеть (свое) реальное пространство и рефлектировать его, сможет подобрать сам. Назад

(15) Функции идеологии здесь не рассматриваются, но существенна ее надрегиональность, предполагающая идеологемы единства, размера, централизованности и стандартизованности пространства. Назад

(16) Точнее говоря, ВПК как ядро функциональных компонентов СССР интегрировал региональные системы, а последние выступали к нему ровно в той же функции на уровне регионов. Но симметрия не полна, поскольку большинство населения жило в системе регионов территориального пространства. Назад

(17) Редукция всей феноменологии советского культурного ландшафта к пространственной, а ее – к регионально-административной (даже расширенной) есть фокусировка с потерями; однако получаемая концепция описывает, интерпретирует и объясняет довольно многое и, по-моему, достаточно богата для рассмотрения регионализации. Назад

(18) Образно говоря, впервые наше политико-экономическое пространство начало описываться картой, где субъекты рядоположены, – а не схемой управления, где они подчинены один другому. Назад

(19 Система административных регионов – машина слома всех и любых существующих пространственных различий, переработки территории географии в суперуниверсальную государственно-общественную схему. Добиться однотипной организации огромной размером, очень внутренне разнородной природно и культурно стране удалось, переустроив ее описанным образом. Но насаждение однообразия привело к тому, что его инструменты-регионы стали целостными и внутренне закономерно разнородными системами, способными "вести себя", быть субъектами. Назад

(20) Именно создание целостностей оказалось оборотной стороной тотальной регламентации пространства: сильная универсальная организация пространства --> универсальные органы (ячейки) управления --> мощные универсальные центры универсальных реальных районов. Наша страна состоит из вполне реальных единиц, и процесс эволюции ее пространственной структуры может (должен) быть понят, именно как формирование внешнего каркаса центров и границ регионов, которые превращались и превратились в центры и границы регионов-субъектов, столь же реальных, сколь государство. Назад

(21) Так, во время работы над первым вариантом текста – весна 1993 г. – регионы РФ очевидно использовали конфликт в ее Центре, поочередно вступая в союз с ослабевающим компонентом его властной структуры. Назад

(22) Такие стратегии характерны для любого пространства-ссср. В Югославии (где сходная геополитическая структура, но административная география не переработала столь сильно культурно-этническую) власти применяли к Хорватии меры типа 1, 4, 8, применяют и пытаются применить к Боснии и Герцеговине – 1, 2, 4, 5, 8. Назад

(23) Строго говоря, когда рубль призван обслуживать вертикальные отношения, тогда для горизонтальных нужна своя денежная система (в разное время и в разной степени она опиралась на бартер и доллар). Назад

(24) Они заинтересованы в реставрации и/или активизации СНГ как того общего пространства, где могут координироваться их интересы. Назад

(25) Весьма важно пространственное поведение немногочисленной реальной (не статусной) элиты, о котором нет должных сведений. Назад

(26) Одновременно и особая часть РФ, и часть территориального домена вооруженных сил РФ (14-я армия). Назад

(27)

Назад

(28) О явной фетишизации Центра как очевидно зловещего начала, об иррационально-магическом характере политики см.: [4, 8]. Назад

(29) Сказанное следует понимать с должной осторожностью, как и всякое установление подобных аналогий: уподобление региона личности (и совокупности регионов – обществу) – это еще не отождествление их; тем более не утверждается, что процесс "социализации регионов" был осознан его участниками. Подлинный смысл таких соотнесений как одной из интерпретаций второго порядка (т.е. интерпретации произведенной выше интерпретации) только предстоит выявить, хотя уже сейчас эвристически-объяснительный (и даже прогностический) потенциал концепции революции регионов достаточно велик. Назад

(30) "...не сотрудничество между властями, не их взаимодействие, а уникальная ситуация, когда при отсутствии настоящих партий исполнительная и законодательная власти как бы превратились в политические партии, преследующие собственные (сходные – В.К.) интересы". (Мигранян А.?М. Новая Россия на пути к общему дому // Новый мир, 1994, #1, С. 171–172.) Назад

(31) Если подробнее рассматривать не только артикулируемые доминанты справедливости и равенства, но и соответствующие практики, то можно развить интерпретирующую гипотезу "социалистическая революция регионов"; похоже, что активность некоторых регионов может быть описана и так; однако эта линия не излагается (интерпретацию всей "политической" событийности как социалистической революции см. [4, 8]). Назад

(32) Наблюдается фрагментаризация городов (областных центров) как регионов: попытки выделиться и приобрести самостоятельный статус со стороны отдельных городских районов (внутригородской сепаратизм?!). Назад

(33) Регионализация территории СССР и ее последствия (миграции, выбросы на мировые рынки, распространение военных технологий, наемников и многое другое) приведут частично как ответ к усилению влияния на советское пространство стран, получающих в виде регионов орудия действий внутри б. СССР. Назад

(34) Интересный пример последнего – идущие и намечающиеся между регионами ранга области передачи ("продажи") целых административных районов и нетривиальные перестройки внутриобластной административно-региональной структуры. Сокольский район Ивановской области уже передан (продан?) Нижегородской области; город Братск де-факто присоединил к себе ряд слабых соседних административных районов, и это новообразование претендует на прямые выходы в Центр помимо области. Обобщая эту тенденцию, стоит говорить о приватизации всей институциональной структуры пространства, приватизации регионов как институтов и районов. Назад

(35) Существенно, что, казалось бы, чисто пространственная декомпозиция (возможно, деконструкция) приводит к возможностям "отыгрыша" нереализованных исторических альтернатив. Так, вновь возникают ситуация геополитической полицентричности Восточно-Европейской равнины, проблема судеб Сибири, возможность нескольких русских государств с отказом от имперской доминанты и многое другое, что казалось исторически решенным. Назад

(36) Например, А) Данное как феномен "пространство" – интерференция территориального и вертикально-иерархического компонентов (пространств) при нетривиальности, множественности и проблематичности переходов и проекций. Б) "Пространство" многослойно в соответствии с региональной иерархией, внутри слоев отношения пространственны, между ними квазипространственны; существуют особые области и точки; всякая траектория в принципе многокусочна. Тогда узловые районы и особенно их центры - конфигураторы разных пространств, что относится и к предыдущему подходу. В) Как феномены рассматриваются только места и их отношения, которые интерпретируются как коннекционные, семиотические, каузальные, генеративные, временные и пр., но в т.ч. и пространственные (дистанционные и др.), причем совместно. Собственно пространственное представление (например, карта) возникает при разворачивании всех отношений и контекстов места (позиции, особой коалиции мест) с последующей неоднозначной опространствляющей редукцией, т.е. любая ситуация поликартографична для всякого места (в принципе не может изображаться одной картой).
Однако несмотря на это, советское пространство устроено так, что интерпретируемо как целое; модельный пример для ситуации реконструкции пространств социокультурных систем? (ср. с упорством в проблемах реконструкции пространств художественных текстов). Назад

(37) Экологически и геополитически стабильные пространства морфологически тождественны ландшафту [3, 15]. Назад

(38) Даже в природном ландшафте черты периферийности: природу большей части Восточно-Европейской равнины определили ледники, сползавшие из "заграничной" Скандинавии, а погода на большей части РФ определяется атлантическими циклонами и тихоокеанскими муссонами. Назад

(39) Напомню некоторые "характерности" советского пространства, явно требующие нетривиальных и междисциплинарных подходов: само пространство, квазивертикальное, тотально маргинализированное и семантически фрагментированное; регионы в статусе субъектов и квазиличностей и их "общество"; сложная громоздкая конструкция общества=государства на основе единственной си-стемы частей; самочленящееся пространство. Назад

(40) Активное ныне заимствование методологем и "рецептов" имеет не содержательные основания, но лишь унифицирующую установку вестернизации/модернизации. Назад

В начало страницы
© В. Каганский

Иное. Хрестоматия нового российского самосознания.
В. Каганский. Советское пространство: конструкция и деструкция.
http://old.russ.ru/antolog/inoe/kagan.htm/kagan.htm