ЗАБАВЫ
Йосип Ужаревич
Сон после жизни
Визуальный код двадцатого века
1
Нет сомнения, что визуальность - один из ключей к пониманию ХХ века как культурно-исторического целого. Под визуальностью имеется в виду все, что так или иначе связано со зрительным восприятием.
Общеизвестен, но одновременно и примечателен факт, что зрительное восприятие обеспечивает свыше 90 процентов всей информации об окружающем внешнем мире. Феномен культуры органически связан с феноменом человеческого тела и его механизмами, в частности со сферой восприятия. Связь человеческого тела и культуры можно понимать в том смысле, что тело служит исходной точкой, центром, мерой или моделью культуры и познания мира вообще. Этим "по-новому" ставится вопрос о соотношении Культуры и Природы.
В роли звена, соединяющего Природу и Культуру, действительность и сознание, Не-Я и Я, выступает принцип (механизм) символизации или семиотизации. Именно этот момент - символизация/семиотизация мира - одна из отличительных черт ХХ столетия. А поскольку процесс символизации теснейшим образом связан с визуальностью (громадное большинство "знаковых систем" пользуется как раз зрительным кодом) - становится ясной и центральная роль визуальности в понимании нашего времени.
2
Место и значение визуальности для культуры ХХ века нельзя отождествлять с местом и значением визуальных искусств, хотя, конечно, эти две вещи неразрывно связаны. Визуальность гораздо шире визуальных искусств: она охватывает все виды и все стороны зрительной символизации мира, т.е. все превращения или "переводы" внешнего мира в содержание сознания - посредством символическо-визуальных механизмов.
Так понятая визуальность связана в нашем столетии в первую очередь с массовостью, т.е. с массовой культурой, средствами массовой коммуникации, функционированием и жизнью больших городов, деятельностью всемирных корпораций и т.п. ХХ век, таким образом, это век мировых масштабов, век осознания планетарной связанности мира.
Уже начало века пришло под знаком планетарности: ведь первая мировая война началась в 1914 году. Но мировой войны не могло быть, если бы уже заранее не были созданы экономические, научные, технологические, социо-культурные и другие условия. В начале 1800 года ни один город западного мира не достигал цифры в миллион жителей, в а 1900 году имеется уже 11 таких городов. В 30-х годах нашего столетия - в мире уже 27 больших городов, расположенных на всех континентах, включая даже Австралию. Урбанизация мира, т.е. всех видов жизни, продолжается с неменьшей силой и в наше время. (При этом город понимается как "Мир", а мир - как "Город".)
Мировые религии и идеологии только в ХХ веке получили техническую возможность всеобщего распространения и институционализации: тоталитаризмы в этом отношении вполне закономерное явление нашего века. Показательно и то, что Олимпийские игры, как проявление всемирности спорта, возобновились именно на пороге ХХ века, в 1896 году. Полный смысл категорий и названий типа "мировое хозяйство", "мировой рынок", "мировая культура", "всемирная литература" немыслим вне культурного и цивилизационного контекста ХХ века, несмотря на то, что они так или иначе связаны с предшествующими эпохами.
Кроме вышеупомянутых "внутринаходимых" предпосылок, для появления и осознания планетарности нашего мира нужны и "вненаходимые" условия. Иначе говоря, нужно было совершить космические полеты в 60-х годах, чтобы "извне", т.е. из перспективы космических пространств, понять единство и шаткость нашей планеты.
Именно 60-е годы относительно четко разделяют ХХ столетие на две части. Явление рок-культуры как противостояния бюрократизации и машинизации жизни; возникновение экологического мирового движения как борьбы против безудержного индустриализма, урбанизма и технократического рационализма; возникновение международных неправительственных организаций типа Римского клуба, заботящихся о распространении "нового гуманизма" и предотвращении военных и социо-экономических катаклизмов, - все это нужно рассматривать, с одной стороны, на фоне первой "энергетической" половины столетия (которая насыщена мировыми войнами, революциями, авангардизмом), а с другой - на фоне грядущего осознания уязвимости, шаткости и одинокости Земли. Это осознание, по всему судя, явилось плодом "контекстуализации" Земли в космическое окружение.
С 60-ми годами связан расцвет семиотики, теории информации, электронных вычислительных машин... Полное доминирование знаковости наблюдается с конца 80-х - начала 90-х годов в культуре постмодернизма. Но этот же процесс привел в начале 90-х годов к разным формам "натурализма" и примитивизма (локальные войны, нарастание национализмов, возврат к историческим пережиткам и т.п.). Показательно изменение моды детских игрушек. В то время как в конце 80-х были популярны разного рода космические герои и чудовища, с начала 90-х годов обнаруживается поразительный интерес к динозаврам, т.е. к жестокой предыстории Земли.
3
Абсолютное превосходство зрительного кода в получении информации о мире видно из господства телевидения в общей системе современных средств массовой коммуникации. При этом (если исключить радио, грампластинки и кассеты) нужно учесть, что и другие влиятельные средства массовой коммуникации - типа прессы, журналов, книг, кино и видеозаписей также принадлежат сфере визуальности. С точки зрения массового потребителя можно сказать, что мерой истинности, действительности и жизненности мира является телевизионный экран (в одной рекламе сказано: Кто не информирован - тот не интегрирован).
Таким образом, мерой правды является то, что стало общим для большинства. А общее - то, что остается после многократного повтора одной и той же информации большому количеству пространственно разобщенных людей. Именно визуализация, осуществляемая через технические устройства, позволяет быструю передачу и массовое тиражирование больших объемов словесной, образной и даже музыкальной информации. При этом сообщается и соответствующая эмоциональная или познавательная направленность. ХХ век - это век массовых эмоций (даже эмоциональных штампов), век мирового общественного мнения, век, в котором манипуляция массами достигает небывалого расцвета и в котором, следует признать, массовое мнение иногда влияет на решение отдельных вопросов. К сожалению, эффективные механизмы обратной связи - от массы к центрам мощи - еще не созданы, и утвердилась своеобразная асимметрия в отношении источника информации и ее получателя (потребителя).
Экран телевизора выполняет функцию волшебного зеркала, утоляя извечную тягу человека к знанию и познанию: не выходя из дома, я получаю правдоподобную информацию из всего мира и обо всем мире.. Пространства и события появляются или исчезают передо мной по моему желанию. Неудивительно поэтому, что в условиях урбанизированно-отчужденной жизни (где уменьшение пространственной дистанции между людьми наращивает психологическую и духовную дистанцию между ними) телевизор для многих остается последним средством преодоления одиночества.
4
По-видимому, возможности символической игры достигают к концу столетия своего предела. Объемистость пространства и временные перспективы располагаются произвольно, в одной плоскости. Мир наконец-то превратился в плато: обрывки различных эпох, культур, текстов или традиций связаны в постмодернистском сознании только поверхностью, по которой они более или менее случайно и свободно носятся.
В отличие, например, от средневековья, где господствовала так называемая обратная перспектива (исходящая из предпосылки умственного и метафизического знания мира), а также в отличие от логики Нового времени, для которого характерна прямая перспектива (подчеркивающая неповторимость и ограниченность смотрящего Я), - ХХ век выдвинул принцип пан-перспективности, который упраздняет всякую перспективу.
Это нужно связать с "принципом беспочвенности", определяющим, как мне кажется, совокупную культуру западного мира в этом столетии. Если исходить из этого, становится более понятным и центральное место Америки в системе современного мира. Можно даже говорить о своеобразной американизации мира, в том смысле, что Америка сталая резонатором мировых идей и явлений: чтобы добиться мирового резонанса в любой сфере человеческих занятий - науке, кинематографии, музыке, даже спорте - нужно сначала попасть в машину американской пропаганды. В данном аспекте Америка - это огромный склад, генератор и продавец информаций. А кто владеет информацией - владеет миром.
Зрение, как органический (физиологический, психический и духовный) процесс, нуждается в свете, также как мозг нуждается в действительности (внешней среде). Но "волшебность" мозга состоит в том, что однажды испытав свет, он может видеть без света. Так бывает во сне. Культура ХХ века, с постмодернизмом как своим пределом, превратила действительность в сон и, как иногда кажется, - в дурной сон. Можно сказать, что сон - это игра без границ (одна из передач ночной программы Хорватского телевидения называется именно "Сон без границ").
Самым страшным в этих процессах кажется не столько устранение границ между явью и сном, т.е. действительностью и сознанием, в пользу второго, сколько уничтожение границ между жизнью и смертью - опять-таки, в пользу второй. Культуру постмодернизма можно было бы определить как видение без света, или символ без действительности.
Упразднение границы между жизнью и смертью нельзя считать неожиданностью. Невинные, игровые зачатки этого процесса можно наблюдать, например, в развитии мультипликационного кино. Но хотя и существует важная разница между мульфильмом и современными событиями (в мультфильме нет смерти), все же их соединяет чувство "игры без границ", т.е. создание своеобразного кошмара, где, в принципе, все можно сочетать со всем. Реакция на такую игру без границ кажется вполне закономерной - это "возврат" к предельной субстантивизации, то есть к примитивизму и физиологизму. Возникновение современных национализмов и тягу к сепаратизму и регионализации можно осмыслить именно в этом контексте.
Несмотря на то, что иные авторы с полным правом противопоставляют игру насилию, нужно не забывать, что пределом игры, ее изнанкой, является как раз насилие. Оттого игра с волшебным зеркалом превращается в фатаморгану и слепоту, и возврат по эту сторону зеркала так часто бывает кровав.
