Изучение истории и личный опыт поездок в Москву в 60-е годы убеждают автора, что поездки конгрессменов в Советский Союз замедлили бы гонку вооружений и обеспечили бы США более взвешенную политику, успокоив "ястребов" и отрезвив "голубей". В течение 15 лет автор предпринимает полдюжины бесплодных попыток инициировать такие поездки, но успех приходит только когда несколько выдающихся женщин соглашаются провести покабинетный обход конгрессменов на Капитолийском холме.

Поездки в Советский Союз охлаждали пыл "ястребов". Они совершенно неожиданно для себя обнаруживали царившую там бедность на уровне стран третьего мира и извечный, глубоко укоренившийся страх русских перед войной. А "голубей" такие поездки избавляли от иллюзий: характерные для СССР недемократичные тоталитарные порядки не могли не вызывать у них опасений.

В 1937 году французский писатель Андре Жид, симпатизировавший советской революции, в своем беспристрастном отчете о поездке в СССР, ставшем настоящей сенсацией, утверждал: "В Советском Союзе все раз и навсегда усвоили, что по каждому предмету существует лишь одно-единственное мнение". В 1948 году один из советских чиновников признался Джону Стейнбеку: "Мы очень устали от восторженных поклонников России, которые по возвращении в США превращаются в активных ее противников. Мы уже часто с этим сталкивались".

Как уже говорилось ранее, мой отец, съездив в 1956 году в Россию, сделал особый упор на заявлении, которое, как он понимал, обескуражит многих читателей левого толка, и может повредить его изданию: "Это общество нельзя назвать хорошим, а его руководителей - честными людьми".

В 1970 году либеральные журналисты - супруги Делия и Фердинанд Кюн - писали: "Ничто из увиденного или услышанного во время поездки не вызвало у нас такой тревоги, как закрытый характер советского общества". А в 1976 году Роберт Кайзер в статье, опубликованной в "The Washington Post", вспоминая о трех годах, проведенных в Москве, отмечал: "русские оказались менее опасными, чем мы ожидали, более уязвимыми и более запуганными". Продолжая свои размышления, он заметил, что наш преувеличенный страх перед Россией и ее военными расходами, в частности, всего лишь "дань нашей собственной глупости".

Мне стала ясной такая реакция еще во время моих поездок в Советский Союз в 60-е годы. Позднее это подтвердили высказывания нескольких американских сенаторов, побывавших в СССР. Консерватор Джон Стеннис (демократ, шт. Миссисипи), побывав в 1958 году в России, писал: "Честно говоря, я не был готов к тому, что увидел". Он усомнился, что "Россия в настоящее время планирует непосредственное военное нападение на нас" и подчеркивал неэффективность такого нападения. Сенатор Уильям Рот (республиканец, шт. Делавэр) в 1974 году констатировал, что коммунизм - "крайне неэффективная экономическая система". Сенатор Сэм Нанн (демократ, шт. Джорджия), вернувшись из России в 1978 году, заявил: "Американцам трудно постичь весь ужас кровопролитных боев и тяжесть страданий, выпавших на долю советских людей во время Второй мировой войны и оставивших в психике русских глубоко укоренившийся и неизгладимый след".

С моей точки зрения, ситуация складывалась превосходно: парламентские визиты в Советский Союз замедлят гонку вооружений. Кампания по организации таких визитов шла под девизом "Меньше доверять и меньше бояться". Но вполне очевидно было и обратное: советские руководители, приезжая в Соединенные Штаты, обнаруживали демократическое общество, которое вовсе не готовилось напасть на них (что повышало их доверие к нам), и одновременно демонстрировало уровень благосостояния, превышающий все их представления (что побуждало их больше уважать нас и даже бояться).

Эту кампанию я начал в Москве в сентябре 1969 года, представив некоторым из моих тамошних друзей сенатора Майка Гравела (демократ, шт. Аляска). За ужином в доме Реваза Гамкрелидзе, члена-корреспондента Академии наук СССР, Гравел произнес тост за финансирование поездок руководителей (он намеревался выступить в поддержку этой идеи). Вернувшись в Вашингтон, он обсудил свои планы с советским послом Добрыниным, а 7 ноября 1969 года внес на рассмотрение Сената соответствующий законопроект.

Наша основная идея сводилась к тому, что поездки граждан - не политиков - могут продолжаться до бесконечности, не приводя ни к каким переменам: процент людей, познакомившихся с другим обществом, будет оставаться ничтожным, а политический эффект - незначительным. Проблема была в том, что лидеры обеих стран имели слабое представление о другом обществе. Нам нужно было добиться, чтобы в ознакомительные поездки отправлялись не только спортсмены, врачи, преподаватели, ученые, но и политические деятели.

Гравел воспринял эту идею с огромным энтузиазмом и распространил ее за пределы двух палат Конгресса. Он хотел добиться субсидирования поездок представителей руководства штатов и местной администрации. Он предлагал недели на две отправить в СССР тысячу политических деятелей с их супругами (половину из них должны были составлять конгрессмены, а половину - 50 губернаторов, мэры сотни крупнейших городов США, а также лидеры большинства и меньшинства в законодательных собраниях 50 штатов). По нашим расчетам, на осуществление этого проекта потребовалось бы всего 5 млн долл. - вдвое меньше стоимости одной межконтинентальной ракеты. Кроме того, Гравел хотел способствовать поездке в США более чем тысячи советских руководителей с супругами. Процедура финансирования этих поездок должна была стать предметом переговоров.

Сенатор Роберт Берд (демократ, шт. Западная Вирджиния) нашел идею представленного законопроекта "заманчивой"; то же самое слово употребил сенатор Майк Мэнсфилд (демократ, шт. Монтана), лидер демократического большинства. В ходе проходивших 6 февраля 1970 года открытых слушаний в поддержку проекта выступили Аверел Гарриман и Джордж Кеннан, два наших наиболее выдающихся бывших посла в Советском Союзе. "За" высказалось 75% опрошенных американских государственных служащих, "против" - только 5%. Советская газета "Известия" благожелательно отозвалась об этом законопроекте.

10 апреля 1970 года сенатский Комитет по иностранным делам одобрил законопроект при одном голосе "против". На оплату расходов по организации тысячи поездок такого рода предполагалось затратить 5 млн долл. в течение пяти лет. Однако, как легко было предвидеть, правое крыло подвергло законопроект нападкам за "неоправданные расходы на развлечения". Хотя было неясно, с какой стати кому-то могло прийти в голову развлекаться именно в Москве, где отсутствовали ночные клубы, солнечные пляжи и тому подобное. В действительности, по нашим данным, в Западную Европу ездило в шесть раз, а в страны Восточной Азии - в пять раз больше конгрессменов. Никому не хотелось отправляться в Москву.

Журнал "Congressional Quaterly" тщательно отслеживал все зарубежные поездки членов Конгресса и ежегодно печатал о них подробные отчеты. Мне сказали, что этот вопрос неизменно привлекает внимание большинства средств массовой информации. Играя на типичной для обывателей неприязни к поездкам их представителей, такие публикации могли негативно настроить существенное количество избирателей и отрицательно повлиять на исход выборов.

Законопроект Гравела был поставлен на голосование в Сенате 20 апреля. Сенатор Роберт Доул (республиканец, шт. Канзас), который в то время был своего рода сторожевым псом при администрации Никсона, отразил настроения противников этого проекта, заявив: "Я не верю, что поездка в какую-либо страну - такую большую, как Россия, или такую маленькую, как Израиль - позволит человеку более квалифицированно голосовать в Конгрессе". (Спустя пятнадцать лет, изменивший свои взгляды Доул, уже в качестве лидера большинства в Сенате, направил президенту Рейгану послание, в котором советовал договориться с Горбачевым об "организации обменов на парламентском уровне на более регулярной основе".)

Казалось, что под руководством Доула консерваторы провалят законопроект, но лидер большинства Майк Мэнсфилд был найден и доставлен в зал заседаний. Он собрал наших сторонников, и мы победили 38 голосами против 23.

Однако законопроект застрял в Комитете по иностранным делам палаты представителей, скорее всего потому, что Белый дом был против. Опасаясь, что законодатели могут опередить президента в организации разрядки и осложнить его деятельность, Госдепартамент заявил, что при условии отказа от законопроекта, членам Конгресса, действительно желающим поехать в Россию, всегда пойдут навстречу.

В ноябре я написал Генри Киссинджеру, отметив, что президент Никсон быстро продвигается "от конфронтации к переговорам". Может быть, теперь Никсон откроет дорогу парламентским обменам, выступив, например, с таким предложением в ходе своих предстоящих визитов в Пекин и Москву? Но и в декабре 1971 года, говоря о Китае, Киссинджер по-прежнему подчеркивал важность обменов "в неполитических сферах". А позиция Киссинджера в отношении Советского Союза в еще большей степени препятствовала поездкам политиков.

К 1974 году сам президент Никсон посетил не только Москву, но и Пекин. Я снова написал Киссинджеру, прося его "отпустить мой народ". Спустя неделю, слушая радио в своем автомобиле, я получил ответ. Генри Киссинджер сказал: "Мы все поддерживаем поездки в Советский Союз ученых, спортсменов, туристов, художников и других неполитических деятелей" (курсив мой).

В 1977 году мы решили проанализировать, как голосуют сенаторы, побывавшие в Советском Союзе. Мы обнаружили, что из 33 сенаторов-"голубей" 55% побывали в Советском Союзе, из 44 сенаторов, голосующих промежуточно, СССР посетили только 40%, а из 23 сенаторов, стабильно выступающих в роли "ястребов", там были лишь 22%. Сенатор Стром Тэрмонд (республиканец, шт. Южная Каролина) сказал коллеге, что он конечно не может поехать в Советский Союз, потому что такого антикоммуниста, как он, русские непременно бросят в тюрьму. В содержащей приведенные выше статистические данные статье в "The Washington Post" мы даже разыграли китайскую карту, отметив, что "при нынешних темпах поездок через несколько лет вполне может оказаться, что в Пекине побывает больше сенаторов, чем в Москве".

В 1982 году мы снова раскрутили эту кампанию. Для обеспечения необходимых материалов мы заручились поддержкой президента Форда и двадцати бывших сенаторов вместе с несколькими бывшими государственными секретарями и министрами обороны. Наши исследования показали, что с тех пор как Россия открыла свои границы для приезжающих, ее посетили 284 сенатора, но при этом было всего 95 официальных сенаторских визитов. Обычно сенаторы ездили на межпарламентские конференции в Москву или куда-то в том же направлении (например, в Дели). Если отбросить кандидатов в президенты, подготовительные совещания по ОСВ-2 и межпарламентские визиты, то за последние 25 лет всего примерно 25 сенаторов удосужились просто съездить в СССР и посмотреть, что это за страна.

27 марта 1982 года мы отправили телеграфным агентствам Ассошиэйтэд Пресс и Юнайтед Пресс Интернэшнл пресс-релиз с результатами своих исследований. В нем сообщалось, что более 75% членов палаты представителей и 60% сенаторов не располагают непосредственными личными впечатлениями от России. Двадцать два из 36 членов Комитета по иностранным делам палаты представителей никогда не были в Советском Союзе. Чтобы привлечь внимание к ситуации, мы опубликовали пофамильные списки. Кроме того, мы сообщили, что 70% членов советского Политбюро никогда не были в США.

В ответ на публикацию нашего материала примерно в 40 газетах были помещены редакционные статьи в поддержку парламентских визитов в СССР. Я также опубликовал в "The Washington Post" статью, озаглавленную "Отпустите сенаторов! (В Россию)". Немедленно после этого бывший в то время конгрессменом Пол Саймон (демократ, шт. Иллинойс) выпустил пресс-релиз с положительным откликом на мою статью. Саймон специально отметил, что никогда ранее не сталкивался с тем, чтобы "газета, журнал, радио или телевидение критиковали сенаторов или членов палаты представителей за то, что они не путешествуют".

Несколько месяцев спустя, в июле 1983 года, к сторонникам нашей идеи в каком-то смысле присоединился сенатор Доул. Он провел в Сенате резолюцию (# 182), в которой говорилось, что, по мнению Сената, поездки сенаторов в Советский Союз "служат интересам Соединенных Штатов и поощряются настоящей резолюцией". Однако это постановление было призвано всего лишь защитить сенаторов от обвинений в том, что они де "развлекаются за государственный счет", но не помогло финансированию их поездок.

Добровольные помощницы достигают небывалого успеха

Однажды в 1984 г. мы с женой ужинали вместе с нашими друзьями - Таунсендом Хупсом и его женой Энн. Энн была уже долгое время сопредседателем "McLean Foreign Policy Group" - женской организации, которая ежемесячно проводила встречи, посвященные обсуждению международных проблем, приглашая в качестве докладчиков видных людей. Встревоженная, как она мне впоследствии пояснила, выдвинутой Рейганом идеей "звездных войн", Энн спросила меня, не может ли эта женская организация сделать что-нибудь полезное. Я предложил ей организовать группу женщин, которая посетит членов Конгресса, еще не бывавших в Советском Союзе, и побудит их совершить такую поездку. Она согласилась, и 17 июля мы встретились, чтобы начать совместные действия.

Этот случайный разговор дал толчок заключительной и самой успешной кампании за поездки конгрессменов в Советский Союз. С ноября 1984 г. несколько жительниц Вашингтона, предводительствуемые Энн, стали последовательно обходить кабинеты всех 420 членов Конгресса, которые еще не побывали в Советском Союзе. К тому времени такие поездки совершили около 15% членов палаты представителей и 50% сенаторов. Вначале женщины несколько робели, но их навыки общения помогли им освоить азы лоббирования и научиться ходить по кабинетам Конгресса.

28 февраля 1985 г. эта группа от имени Федерации американских ученых организовала обед для 20 сенаторов. Тематика мероприятия была подчеркнута русскими матрешками и утварью, домашними пирогами, русским хлебом и цветочными композициями. В качестве докладчика был приглашен сотрудник Госдепартамента Марвин Калб. На обеде присутствовал и лидер сенатского большинства Доул. Когда сенаторы стали обмениваться воспоминаниями о своих путешествиях, сенатор Джон Уорнер (республиканец, шт. Вирджиния) с некоторой гордостью рассказал о том, что произнесенный им в Москве тост настолько рассердил принимавших его адмиралов, что они бросили свои бокалы в камин. (Уорнер не понял, что этот жест демонстрировал одобрение, а не злость.)

6 марта с той же целью были приглашены 45 членов палаты представителей. В роли докладчика выступал Уильям Колби. Как бывший директор ЦРУ он превосходно соответствовал кампании "Знай своего врага". Проект не вызвал никаких недобрых комментариев, и в результате этого обеда члены палаты представителей Клодин Шнайдер (демократка, шт. Род-Айленд) и Моррис Юдолл (демократ, шт. Аризона) внесли резолюцию, аналогичную той, что Доул провел в Сенате.

Примерно в это время было решено написать брошюру и организовать кампанию для широких масс. Энн обратилась к организации "Женщины Америки" с письмом, содержавшим следующее заключение: "Мы стремимся добиться перемен. Несколько сотен таких визитов могут изменить политический и психологический настрой людей, имеющих власть. Помогите нам оздоровить существующую систему".

Наша кампания начинала давать свои плоды. В 1985 г. произошел резкий скачок числа поездок конгрессменов в Советский Союз: в индивидуальном порядке или в составе комитетов в СССР съездило 55 членов палаты представителей и 13 сенаторов (в 1984 г. там побывало только три сенатора и три члена палаты представителей). И американское посольство в Москве и советское в Вашингтоне докладывали о резком росте числа заявок от членов Конгресса, желавших совершить поездку в Советский Союз. Советское посольство, отметив, что за разрешением обратилось уже 26 делегаций, заявило Энн, что всему есть предел, и попросило ее свернуть свою деятельность.

Мы смогли предоставить возможность принять участие в кампании и всем желающим. Сотрудник Федерации американских ученых Нед Ходжеман подготовил превосходную брошюру по организации гражданских действий под названием "Повысить интенсивность обменов". На ее обложке был помещен наш основной призыв к гражданам: "Вам нужно только спросить у своего конгрессмена: вот вы разрабатываете политику страны в отношении Советского Союза - а вы там когда-нибудь были?"

Русские, как и многие другие, с давних пор хотели наладить с Соединенными Штатами двусторонний межпарламентский обмен, несомненно стремясь повысить международную репутацию своего парламента, который США рассматривали как орган, послушно штампующий законы. Столь же несомненно, что они рассчитывали таким образом подобраться к правительству США, воспользовавшись "мягким подбрюшьем" нашего законодательного органа. Тем не менее, я был сторонником таких обменов - меня устраивал любой способ организации взаимных визитов лидеров Советского Союза и Соединенных Штатов.

В принципе, межпарламентские обмены возможны с любой страной, но законодательство США делает их обязательными только в отношении наших непосредственных соседей: Мексики и Канады. Я обратил внимание, что Советский Союз тоже является нашим непосредственным соседом - через Берингов пролив, и делал упор на это обстоятельство. Мне кажется, что эта мысль нашла свое отражение в речи президента Рейгана.

В апреле 1985-го, когда я был в Москве в рамках передвижной "школы" по контролю над вооружениями, проводившейся совместно нашей Федерацией и советской Академией наук, Евгений Велихов организовал мне встречу со Львом Толкуновым, председателем Совета Союза (советской палаты представителей). На этой встрече я поднял вопрос о парламентских визитах. (Толкунов рассказал, что в 1974-м лидер большинства Майк Мэнсфилд объяснил ему, что не может организовать парламентские обмены с Советским Союзом, по типу обменов, существовавших у нас с мексиканцами и канадцами, потому что тогда Соединенные Штаты будут вынуждены организовать такой обмен и со всеми остальными странами.)

Толкунов, вероятно, передал мои слова Горбачеву, потому что, когда советский руководитель неделю спустя принимал спикера Конгресса Типа О'Нейла, разговор получил нужное для нас направление. Горбачев констатировал: "Зная, какую роль играет Конгресс в политической жизни Америки, мы придаем большое значение развитию парламентских контактов, как одному из путей укрепления советско-американских отношений. В наше время люди, формирующие политику двух стран, обязательно должны поддерживать диалог" (курсив мой).

Когда Горбачев сказал, что считает парламентские обмены одним из основных способов укрепления американо-советских отношений, я решил попробовать создать советский аналог Национального комитета по американо-китайским отношениям, который сделал так много для организационного обеспечения поездок китайцев. Летом 1985 г. я обратился к бывшему помощнику государственного секретаря Бенджамину Х. Риду, который знал всех в городе и которого все уважали. Переговорив с полусотней людей, служивших движущей силой вашингтонской политики, он практически не встретил возражений, а многие восприняли его слова с энтузиазмом. Он пришел к выводу, что этот вопрос можно будет решить с помощью средств, полученных частично от государства, а частично от различных фондов.

Однако тут мы столкнулись с разнообразными проволочками с советской стороны, которые вынудили нас отказаться от этого проекта. То ли боязнь эксцессов, то ли стремление определенных кругов (возможно, арбатовского института) монополизировать обмены стали непреодолимым препятствием. В то время как мы стремились сделать обмены как можно более открытой и частой процедурой, советская сторона пыталась их ограничить и поставить под контроль. Последней каплей стал разговор, произошедший в июле 1986 г. в советском Министерстве иностранных дел, в ходе которого мне дали понять, что нам не удастся достичь того размаха нашей кампании, к которому мы стремимся.

В апреле 1985-го, когда Велихов приехал на совещание Картера-Форда по контролю над вооружениями, я организовал совместный обед Велихова и конгрессмена Джона Д. Дингелла, председателя Комитета Конгресса по энергетике и торговле. Велихов, который был председателем советской Комиссии по энергетике, немедленно пригласил весь Комитет Дингелла посетить СССР. Мы было решили, что нам удалось наконец связать хотя бы одну постоянную комиссию советского парламента с комитетом американского Конгресса. Однако в последний момент министр обороны Каспар Уайнбергер отменил разрешение использовать самолет, на котором собирался лететь Комитет.

Во время очередной поездки в Москву в феврале 1987 г. мне удалось поговорить с Валентином Фалиным, бывшим советским послом в Восточной Германии. В тот момент он занимал важный пост директора агентства печати "Новости" и был кандидатом в члены Центрального комитета. Фалин вспомнил, как мы разговаривали с ним, когда он еще работал в "Известиях". Несмотря на многословие и уклончивую манеру поведения, он, казалось, имел добрые намерения. Я попросил его передать Горбачеву, что советское руководство не поймет необходимости проводимых им реформ (перестройки), пока лично не увидит, как живет Запад. Я попросил Фалина узнать у членов Центрального Комитета, кто из них бывал на Западе, и представить Горбачеву результаты этого опроса, чтобы тот убедился, как мало руководителей лично знакомы с западным образом жизни. Со своей стороны мы передали Фалину наши данные о визитах в Советский Союз высокопоставленных американских чиновников.

Он отнесся к предложению настороженно, сказав, что дискуссии в ходе этих поездок могут привести к конфронтации, так как американская сторона на время визитов русских забудет о внутренних противоречиях. Он добавил, что "по словам Горбачева, наша задача - не ссориться". Однако, услышав, что руководители могут приехать в качестве "туристов" и при желании не обсуждать политические вопросы, Фалин смягчился. Он сказал, что проведет такой опрос и обсудит проблему с одним из членов Политбюро.

В любом случае наша основополагающая идея оставалась неизменной. В июне 1987 г. мы призвали к сотрудничеству 50 заинтересованных людей, готовых на уровне штатов возглавить национальную кампанию, призванную побудить сенаторов и конгрессменов к поездкам в Советский Союз. В июле откликнувшиеся на объявление активисты уже рассылали своим представителям в Конгрессе наш буклет ("Повысить интенсивность обменов"). В ноябре я доложил о нашей деятельности Хельсинкской Комиссии, пытаясь заручиться ее поддержкой, по крайней мере, в отношении "обмена парламентариями", если уж не "парламентских обменов". Иными словами, мы были готовы способствовать взаимным визитам парламентариев и без формальной организации программы обменов. Многие члены Комиссии побывали в Советском Союзе и знали, что такие поездки могут быть полезными для защиты прав человека.

***

В итоге, несмотря на то, что нам удалось инициировать поездки целого ряда делегаций, мы не смогли организовать программу обменов на том уровне, о котором мечтали. Советский Союз не был готов к формальной программе регулярных поездок советских представителей в Америку. Их парламент, состоявший в значительной степени из доярок и стахановцев, был настолько дутой организацией, что многие его члены, по мнению правительства, совершенно не подходили для поездок в Соединенные Штаты. Поэтому я не отношу свои неудачи в отношении поездок с той стороны на счет своей неумелости.

Трудно оценить, какое влияние оказали на американских сенаторов и членов палаты представителей их поездки в СССР, но в некоторых случаях они, возможно, сыграли довольно заметную роль. Один характерный пример такого влияния на американцев знакомства с Советским Союзом стал известен в 1997 году. Речь идет о генерале Джордже Ли Батлере, возглавлявшем стратегическое авиационное командование, силы которого были нацелены на Россию. Когда его попросили объяснить, как из сторонника ядерной войны он превратился в борца за разоружение, он упомянул свою первую поездку в Советский Союз, где он увидел "серьезные экономические лишения... Более того, в глазах людей сквозила обреченность... Внезапно я осознал, что все эти годы имел дело с карикатурой на истинное положение вещей".

Даже один сенатор частными рассказами о своей поездке может оказать серьезное влияние на коллективное сознание Сената. Однажды с помощью Велихова я смог организовать поездку в Советский Союз республиканца Уильяма Коэна (нынешнего министра обороны, бывшего тогда сенатором от шт. Мэн), который никогда не был в России, и сенатора Джозефа Байдена (демократ, шт. Делавэр), который уже побывал там прежде. По возвращении на одном из собраний Коэн отвел меня в сторону и показал написанное им стихотворение. Беглого взгляда на текст было достаточно, чтобы понять: ему вполне хватило одной поездки - стихотворение отражало суть России, о чем я и сказал автору.