Владимир Каганский. Что такое "Норильский Никель"?


				5.08.1998

Что такое "Норильский Никель"?

Владимир Каганский

Что продано?

Не так давно прошли шумные аукционы по продаже пакетов акций. "Норильский Никель" был в центре внимания прессы. В тени остался главный вопрос - что именно продано? Ведь "Норильский Никель" - не предприятие, не комбинат, не фирма; это тоже, конечно, но прежде всего - нечто совсем иное ¹. Вряд ли такое продавалось...

Формально предмет сделки - комбинат "Норильский Никель"; его более точное название "Норильский Промышленный Район" (НПР). НПР занимает западную часть полуострова Таймыр (Заполярье) на правом берегу Енисея в нижнем его течении, где река доступна океанским судам (порт Дудинка). В замусоренно-искореженной тундре на территории 200 х 150 км хаотически разбросаны поселки, рудники, шахты, заводы, отвалы, свалки, порты речные и аэропорты, склады, гидроэлектростанции, трубопроводы, бывшие и нынешние лагерные зоны, железные и автомобильные дороги, кладбища и просто непогребенные человеческие останки и т.д. и т.п.

Все это вместе, как и все, что есть в обитаемых местах, - комбинат "Норильский Никель" имени А. П. Завенягина, где работают 80 (по иным данным 100) тыс. человек; общее население НПР - примерно 250 тыс. человек. Всем жильем и социальной инфрастуктурой владеет Комбинат. Внутри территории НПР нет независимых производств, источников дохода, власти, статуса, жизнеобеспечения. В экономической науке это называется "естественной монополией"; из институциональной экономики известно, что "естественные монополии" создаются и существуют только искусственно, на основе насилия и при поддержке государства.

Раньше здесь вели традиционное хозяйство коренные жители - ненцы, долганы и др. - пасли крупнейшее в мире стадо одомашненного северного оленя (вьючное, верховое, транспортное и иное оленеводство). Металл в нужном количестве аборигены плавили и ковали еще до нашей эры. Ныне не осталось ничего. В других частях Таймыра аборигены пытаются что-то сохранить, но здесь... Иностранцев с туристских теплоходов из краеведческого музея не вытолкать - из новых московских хозяев в нем не бывал никто.

Комбинат полного производственного цикла "разведка - добыча - обогащение - выплавка металла - очистка" дает много никеля, меди, платиноидов (почти целиком - на экспорт); имеет массу вспомогательных и обслуживающих производств. Его цехами являются морской порт и самая северная в мире железная дорога; фактически - и сеть газопромыслов и газопроводов, мощных линий электропередач. Это крупнейший мировой производитель никеля и меди, с него глаз не сводит Лондонская биржа металлов. Комбинат - самый грандиозный производственный комплекс Арктики: по числу занятых, по объему и стоимости произведенной продукции, по общим потерям, нанесенным людям, культуре и природе.

Комбинат-государство

Комбинат не имеет места и границ в правовом пространстве, юридически ясных территорий; он просто есть, находится - и все. У Норильска нет официальных границ, и потому - карт, куда была бы нанесена искомая территория; где находится тот или иной объект - юридическая проблема. Все объекты НПР полностью помещаются внутри Таймырского (Долгано-Ненецкого) округа - субъекта федерации РФ, входящего в Красноярский край. Однако Норильск (а это, в сущности, почти весь НПР) - город краевого подчинения, то есть должен подчиняться и платить налоги краю, а не округу. Формально Норильск - часть Красноярского края; на деле - часть Таймыра; практически всегда "при Москве". Все юрисдикции неясны. На практике же "эти из Округа сюда не лезут" - так мне сказали по поводу юрисдикции. НПР занимает место, грабит ресурсы, уничтожает среду (на космических снимках следы - на сотни километров), опираясь на силу: прежде - государства, ну а сейчас...

Купленный регион

Комбинат - хозяйственно и социально цельная территория, промышленно-городская агломерация, комбинат-регион, почти государство; для советского пространства подобное весьма характерно, но здесь оно возведено в квадрат. Приватизирован не просто промышленный комплекс, но населенный регион, земля с людьми. Поскольку НПР - ключ к огромной территории Таймыра и ее ядро, то приватизация НПР означает и подчинение всего пространства, что зависит от никелевого монстра. Комбинатом напрямую используются тысячи квадратных километров, но непосредственно от него зависят - до миллиона. Напомню: площадь Округа - 860 тыс кв.км., население всего Таймыра - 300 тыс. человек (для сравнения: Аляска - 1,5 млн. кв.км., население - 400 тыс. человек, на момент продажи в 1867 году - десятки тысяч).

Приватизация заложников

Город Игарка - центр Таймырского округа - формально не связан с НПР, но порт, главное предприятие Игарки, - цех Комбината. Даже неполные платежи промышленного гиганта - налоги, плата за недра и пр. - основа бюджета Округа; НПР - критическое звено хозяйственной жизни Таймыра. НПР подчинил, вытеснил и раздавил все сферы жизни людей и хозяйства, сделал территорию своей колонией - и заложником. Если представить себе, что Комбинат закроют - теоретически это могли бы сделать купившие его конкуренты, - то следствием будет гибель (эвакуация) Норильска, всего Таймыра.

Население в заложниках у Комбината. Заложники проданы в одни руки. Комбинат шантажирует власти огромными расходами по переселению на материк. Держать сотни тысяч заложников выгодно - Комбинат не платит долги и налоги, игнорирует законы. При всех разговорах о том, как хлопотно и накладно кормить в Заполярье лишних людей, именно лишние люди, наверное, и суть главный источник прибыли Комбината - каждый лишний человек позволяет не платить налогов на сумму, много большую, чем доход от одного работника (это гипотеза, но в отсутствие честных независимых данных вполне оправданная).

Построено зеками

Норильский Комбинат - наследник и правопреемник Норильлага; отсюда столь странная географически и институционально ситуация. При акционировании за принудительный труд акций не давали - ни жертвам, ни потомкам; давали на общих основаниях как работникам Комбината к моменту приватизации. Труд заключенных (очень большой) присвоен Комбинатом и нынешними жителями Норильска. Комбинат-мародер сумел продать плоды террора и грабежа. Именно в таких выражениях можно вести разговор с жителями; они кивают и соглашаются, а потом опять за свое: кто даст "хотя бы по 300 миллионов рублей" - на материке квартиру купить.

Попыток учесть финансовые права жертв не делалось - во всяком случае, никто про такое не слышал; масса технических решений, изобретений и прочего, используемого и приносящего доход, до сих пор - плод труда заключенных.

Нынешнее "местное сообщество" (нет сообщества, но люди есть) вначале попользовалось плодами террора, потом их присвоило, потом - перепродало. Государство продало, банки купили, общественность не заметила. До сих пор в разных местах находят человеческие останки. Списки узников и жертв не составлены; работа идет, да средств не хватает; у местного "Мемориала" нет денег даже на малые издания. В газетах идет дискуссия, нужен ли в жилой части города памятник узникам и если нужен, то где; мнения на сей счет очень разнятся. Хотят референдумом решить. Еще остались свидетели, но устная история не изучается. В парадной части города есть крошечная доска (цветы положить негде) на проспекте Ленина, напротив помпезного советского памятника. Переименовывать в городе ничего не собираются.

Зеки - не только прошлое. Зона строгого режима на 3000 человек действует, ее обитатели работают на Комбинате. Лагерь стоит в промзоне, где буквально нечем дышать; так в Норильске почти повсюду - промзона над городом, дымопары стекают вниз. Спрашиваю - можно ли насильно держать людей в отравленной среде. И слышу - да зекам в этой зоне нравится, еды хватает.

Невменяемое сообщество

Думаю, это норильчане и про себя говорят. Заработки высоки (реальная средняя зарплата - 3,8 тыс. новых рублей в месяц), еще действуют кое-какие льготы, уровень потребления уступает лишь немногим городам России. В частных беседах местные профессионалы утверждают: после распада СССР большинство населения стало жить богаче. Среда загрязнена, жить почти нельзя, да и не все выживают; немало непривыкших потихоньку где-то умирает, не портя Комбинату статистики. Как с удовлетворением сказал мне крепкий и здоровый шофер-частник, "слабаки тут не выживают - это правильно".

Население не сознает себя субъектом, здесь говорят: "нас продали", с интересом ждут - "что же с нами будут делать", но в обыденной жизни норильчане весьма предприимчивы. Идет скупка акций (акция Комбината - формальное право управлять своей жизнью), стоят очереди; люди в них одеты по-разному, иные хорошо. Рассказывают - "трудовой коллектив" отверг в свое время схему приватизации, при которой работники получают контрольный пакет; впрочем, с чужаком про некоторые вещи говорят с опаской. О вреде здоровью от полугодовой полярной ночи, отсутствия растительности и вообще почти непригодной для жизни среды люди знают хорошо, но сознают все это плохо. Знают, как вредно все это детям, цитируют исследования врачей - и охотно обзаводятся потомством: есть работа, деньги, жилье, большой отпуск.

В городе культ А. П. Завенягина, чекиста и организатора промышленности, начальника Норильлага, "создавшего" Комбинат. Он слывет творцом города и героем, щадившим интеллигентов и извлекавшим их с общих работ для более эффективного использования. О том, что в Норильлаге погибли в мучениях многие тысячи, горожанам прекрасно известно.

Свою жуткую экологию поругивают, болеют, но терпят - хотят накопить денег. Несколько раз спрашивал: сколько было исков к Городу (или Комбинату) за проживание в отравленной среде, оставление в опасности (конкретная статья УК), отказ в экологической информации, ложное информирование при долгосрочном контракте и пр. Изумление, продолжительная пауза... Не было, отвечают, не было ни одного.

Наверное, город охвачен стокгольмским синдромом - заложники привыкли к террористам, сжились с ними, полюбили их и пуще всего боятся освобождения. Но если вольному - воля, то невменяемому - дать погибнуть? насильно эвакуировать?

Приватизация долга

История этих мест страшна. Землепроходцы, ясак, пушнина, Мангазея, водка, порох... Героические и географически важные походы землепроходцев явились началом порчи традиционного хозяйства Северной Сибири, где почти не было товарной охоты. Потом стали искать руды, еще до революции частные лица вложили средства; финансировали знаменитого впоследствии Урванцева, законно закрепили свои права. Владельцев убили; о потомках ничего не известно. Потом опять (уже красные) покоряли туземцев, привозили работать и умирать зеков. Хозяев земли и работников на ней использовали и убивали; плоды труда - грабили.

Так возникло богатство "Норильского Никеля". Так возник долг.

По всем законам окружающий ландшафт должен быть очищен и восстановлен, украденное - возвращено хозяевам. Но сделать это почти невозможно - ценнейшие в лесотундре деревца погублены выбросами Комбината, пища оленей отравлена, тундра замусорена. Даже по самым грубым подсчетам, компенсация заключенным и их потомкам, или компенсация уничтоженной среды аборигенам, или компенсация разбросанным по "материку" жертвам химической отравы Комбината обошлась бы во многие миллиарды долларов. Комбинат богат и доходен лишь потому, что не платит по долгам живым и мертвым.

© Москва, Институт национальной модели экономики

Примечания:

¹ В основе статьи - впечатления и материалы научного путешествия автора Красноярск - Дудинка - Норильск в июле-августе 1997 г.; исследование поддерживается Фондом Макартуров.

russ@russ.ru