Культурный Гид
Под общей редакцией Сергея Кузнецова
Интерактив
Вдохновившись "Жестокими намерениями", я вдруг решил опросить читателей на интимную тему: когда вы занимались сексом в первый раз?
Если кто-то имеет что сказать о своем дебюте городу и миру, может воспользоваться приведенной ниже формой... прошу только учесть, что я не Краффт и Эббинг и не В.В.Шахиджанян и меня интересуют в основном культурные аспекты проблемы.Настоящее
Кино
Последние несколько лет с легкой руки Уэса Крейвена (или, точнее, Кевина Уильямсона) Америку заполонили фильмы о подростках. Достаточно было показать: а) как их убивают различными колюще-режущими, б) как они занимаются (или вот-вот займутся) сексом - и выяснилось, что это как раз то, чего Америка ждала вот уже много лет. Роджер Эберт даже пошутил, что раньше подростки ходили в кино смотреть, как трахаются взрослые, а теперь наоборот - взрослые ходят смотреть, как трахаются подростки. Были образцы удачные (пожалуй что оба "Крика"), были - насквозь провальные ("Я все еще знаю..."), но кассу собирали и те, и другие - так что взрослым дядям стало окончательно ясно: тины хотят смотреть про себя. И, значит, надо дать им эту возможность.
Где брать актеров, тоже было ясно: надо выбирать звезд подростковых телесериалов. Стоят они недорого, а малолеток в кино привлекают. Закавыка, как всегда, вышла с сюжетами: Уильямсон начал довольно быстро исписываться, и тут-то на помощь пришел второй модный тренд - осовремененные экранизации (вспомним "Ромео и Джульетту" База Лурмана и "Большие (и неоправдавшиеся) надежды"). Итак, рецепт ясен: берем классический текст и перелагаем его на язык современных подростков. Оп! И готово! Так была пересказана история Пигмалиона и Галатеи, и вот теперь настала очередь "Опасных связей" Шадерло де Лакло - романа не только выдающегося самого по себе, но еще и вполне признанного в Голливуде: всего десять лет назад Милош Форман и Стивен Фрирз друг за другом экранизировали его. Если добавить к этому - и без того неплохому - списку Роже Вадима, станут ясны опасения, охватившие знающую публику при вести о том, что новую экранизацию будет делать никому толком не ведомый Роджер Кэмбл, до сего момента вообще не снявший ни единой картины. (Правда, в качестве соавтора сценария он засветился в фильмах под характерными названиями "Сплетня" (1999), "Провокаторша" (1996) и "Без покрывала" (1994), тоже не вызывавших никаких особых эмоций). Отправляясь в кино, я так и сказал: "Буду ругать". И думаю с теми же жестокими намерениями отправлялись туда и американские критики. С радостным вздохом надо признать, что на этот раз мы все ошиблись - фильм хотя и сдает к концу, производит очень приятное впечатление, и воспоминание о великих предшественниках вовсе не мешает получать от него удовольствие, которое, думается, возросло бы еще больше, будь мне лет 18. Тем более - живи я в Америке.
Фабула романа оставлена в неприкосновенности: безжалостные соблазнители Себастьян Вальмон и Катарин Мертей плетут интриги, чтобы растлить несколько юных душ. Это им вполне удается, но при этом Вальмон влюбляется в свою жертву, что и разрушает все хитрые планы. Мертей играет Сара Мишель Геллар, звезда телесериала "Swan Crossing", а также второго "Крика" и первого "...прошлым летом"; Вальмона - Райан Филипп, знакомый по "Нигде", тому же "...прошлому лету" и по "Клубу 54"; невинную жертву - Риз Уитерспун, которая, к сожалению, выглядит куда хуже, чем в "Шоссе", за которое я полюбил ее несколько лет назад. Смонтировано бодро, но без особых эмтивишных пережимов (это вам не "Беги Лола беги", в конце концов), музыка вполне подходящая для девяностых (по причине белизны большинства героев на этот раз обошлось без рэпа), диалоги временами остроумны - особенно в оригинале. Фильм идет с субтитрами, и потому можно получить дополнительное удовольствие, слушая одно и читая другое (любимый пример: "И тогда я буду твоя" - "А поточнее?" - "In English, you will fuck me". Перевод: "Попросту говоря, мы вместе сольемся в экстазе"). Авторы не упирались в том, чтобы засунуть в фильм все, что есть в романе Лакло, и потому не особо трудились придумывать современные параллели: хорошо, впрочем, развит мотив "письма на теле" - как известно, Вальмон писал письмо одной возлюбленной, положив бумагу на тело другой; на этот раз он всего-навсего пишет языком алфавит... правда, где-то там внизу, между ног.
Американцев фильм потряс бескрайностью цинизма и аморальности: герои вовсю употребляют наркотики (кокаин Катрин носит в нательном крестике новорусского размера, а траву взвешивают на весах, больше подходящих Черемушкинскому рынку (плюс-минус десять грамм), чем квартире пушера), трахают все что движется, тратят деньги не считая (они из весьма богатой семьи) и при этом сохраняют все обаяние своей юности (хотя актеры, конечно, несколько постарше персонажей... впрочем, не до такой степени, как в "Сибирском цирюльнике"). Нельзя сказать, чтобы фильм открывал какие-нибудь новые горизонты, но смотреть его очень приятно. Предсказываю, что он вскоре быстро войдет в моду у московских подростков - недаром на первом же человеческом сеансе (1-2 мая фильм шел только в 23:30) я встретил коллег из "ОМа" и "Премьера". Внимание людей более старшего поколения, хорошо знакомых с сюжетом классического романа, я хотел бы особо обратить на финал.
Как водится, стоит герою полюбить по-настоящему, его очарование начинает таять на глазах. После его смерти (да-да, я-то был уверен, что тут от сюжета романа отойдут... как бы не так!) остается дневник, переданный им своей первой - и последней - любви. В дневнике описаны все его победы и, разумеется, воссоздан во всей красе подлинный облик Катрин. Бывшая скромница Уитерспун не долго думая снимает с дневника копию и раздает всем однокурсникам. Репутация Мертей разрушена (ура, порок наказан!), а вместе с ней - репутация еще десятка невинных жертв Вальмона, о которых зрителю предлагают как бы и не думать. В лице недавней пай-девочки появляется хищное выражение, шикарный "Бьюик" 1957 года, на котором весь фильм ездил Вальмон, уносит ее к финальным титрам, а зритель понимает, что Себастьян все-таки соблазнил ее до конца, сделав такой же опасной и жестокой, каким был он сам. Как справедливо указывал один современник де Лакло, романы которого построены на том же смешении секса и власти, что и "Опасные связи", написанное слово не только переживает своего автора, но и способно принести куда больше вреда, чем живой человек. Скольких еще соблазнит растиражированный дневник Вальмона? Или - если быть точным - фильм Роджера Кэмбла.
Утешает одно: далеко не каждому мальчику или девочке удастся быть настолько соблазнительными, как Райан Филипп или Сара Мишель Геллар.
"Жестокие намерения", "Кинотеатр под куполом", всю неделю.
Литература
К 75-летию Булата Окуджавы в "Ленинке" открылась выставка его книг, и это, конечно, хороший повод, чтобы вспомнить одного из основателей жанра авторской песни и взглянуть на него из 1999 года.
В отличие от Галича, олицетворявшего "диссидента", и Высоцкого, олицетворявшего "подлинно народный талант", Окуджава олицетворял "интеллигенцию" - с ее идеализацией прошлого, тонкой иронией, фигой в кармане, приматом эстетического над политическим и так далее. Переживший большинство своих соратников, стареющий Окуджава поневоле превратился в памятник своей личине, в выразителя чаяний и знаковую фигуру. Сегодня все еще невозможно разобрать, писал он хорошие стихи - или никакие, заслуживает внимания его проза - или она существует только в том смысловом поле, которое генерировала его фигура. Его имя до сих пор вызывает слишком сильные эмоции, простирающиеся от Вербицкого "Окуджава умер. Пустячок, а приятно" до сказанного Псоем Короленко: "Про Бога ты можешь петь что хочешь, а Окуджаву не трожь".
Все это, честно говоря, грустно. Выросший на Арбате, воевавший на фронте, певший песни по квартирам друзей молодой человек вряд ли мог предполагать, во что он вляпывается. Он же не только писал о любви, страдании, смерти и чувстве прекрасного - но и испытывал эту любовь, страдание, прекрасное и неизбежное. В этом он был уникален, как и любой другой человек, а став "выразителем дум своего поколения", он словно бы потерял эту уникальность, разменяв ее на эхо множества голосов, нестройно поющих его песни, путая слова и забывая мотив.
Я словно бы сейчас вижу эти мотающие шеями фигуры, взявшиеся за руки у костра и закрывшие глаза от удовольствия. И вспоминаю, как уже старый, он отказывался петь, а поклонники все просили и просили, и было трудно отказаться. И ночь его жизни все длилась, а утро все не наступало...
Российская государственная библиотека, "Книжно-иллюстративная выставка, посвященная 75-летию со дня рождения Булата Окуджавы", Воздвиженка, 3.; с 7 мая.
Арт
Каждую вторую весну в Москве проходит фотобиеннале. Сейчас - как раз первая, и вместо биеннале проходит всего одна выставка. Московский Дом фотографии представляет в Большом Манеже "Моду и стиль в фотографии" - выставку, составленную из работ отечественных фотографов, сотрудничающих с глянцевыми журналами (думаю, все их знают), и работ их английских коллег, в свое время выступивших против "гламуара" и "красоты". Последние годы почти все плодотворные идеи молодежной моды приходят из Англии, и потому выставку имеет смысл посмотреть не только тем, кто увлекается фотографией, но и любому, кого интересует мода и стиль, вынесенные в заголовок выставки.
Малый зал Большого Манежа "Мода и стиль в фотографии"; до 10 мая.
ТВ-фильмы
Из всего разнообразия фильмов этой недели выберу три. Во вторник по ТВ-6 в 22:40 уже не первый раз показывают "Диву" Бенекса - стильный детектив (?) одного из лидеров французской "новой волны"; в четверг по ТВ-центру глубокой ночью (01:05) запустят чернушного Пола Бартелла (того, который "Съедая Рауля") - на этот раз "Пушечное Ядро", постапокалипсическую черную комедию с Сильвестром Сталлоне. В свое время, обманувшись имиджем Слая, многие пытались смотреть фильм, как серьезный боевик - и круто обламывались.
И наконец, в самое 9 мая покажут самый знаменитый советский фильм о войне - "Летят журавли" Калатозова. Хрестоматийный и изученный до последнего кадра, повсеместно признанный классикой, единственный советский фильм, получивший "Золотую ветвь" в Каннах, он как всегда не увиден испытывающим идиосинкразию к "военному кино" молодым поколением. А зря! Включите ОРТ в 19:10 в воскресенье - и вы поймете, что не зря ладошки Татьяны Самойловой впечатаны в набережную Круазетт.
Прошлое
Вероятно в связи с праздниками, читатели совсем перестали писать. Кто-то обещал текст про Вальпургиеву ночь в ТЮЗе, да так и не прислал. Несколько строк написал Мэд Лукас:
привет
и здравствуйте заодно,
но "ран Лола ран" -
это мировое суперкино.
Если вдруг вы решились ограничиться замечанием о том,
что оно появилось на "Горбушке",
то советую смело брать две штуки.
И через пару часов дослал еще одно письмецо:
так и главное-то было в том, чтобы вы рассказали про какие-нибудь
похожие на Лолу
индустриально-урбанистические
культовые клиповидные
эйсидные
фильмы.
Ну, на "Горбушке" "Run Lola Run" появилась месяц назад как минимум. Но могу заверить - модное, кислотное кино. Мне тоже понравилось. Главная героиня хороша до чрезвычайности.
Интерактив
Результаты опроса про Пелевина:
GП - неудачный роман слабого писателя : 32
GП - не очень хороший роман, но мне понравилось : 20
GП - отличный роман : 18
GП - неудачный роман хорошего писателя : 11
GП - неплохой роман : 10
Можно видеть, что общепризнанный тезис "Пелевин - любимец Сети" не выдерживает проверки скупой цифрой. Да и отзывы все больше сдержанные.
Пелевин - халтурщик! (d.morose)
GП - вполне удачный роман хорошего компилятора. С определением "ВП - писатель" мне трудно согласиться. (Capt_Black)
GП вообще не роман. Не знаю, что там нынче творится с определением жанров, но это конструкт почище "Игры в классики" etc. Чего автор, видимо, и добивается отчасти - написать Quake текстом, а не кодом. (Qub)
Больше всего не давало покоя вот что: почему Пелевина так любят компьютерщики? Вот вариант - почему. Принцип любой компьютерной игрушки: персонаж проходит уровень за уровнем. Каждый новый - как будто новая жизнь, только монстры страшнее и ловушки хитрее. Роман (не только этот) построен также: автор перемещает персонаж из одной ситуации в другую. Изменений нет, опыт не накапливается. Ух ты, как здесь интересно! Ух ты, а здесь-то как забавно! Плутовской роман, впрочем, умер давным-давно. Да и Doom или Prince давно неактуальны. Да и жанр "телега" устарел. Истории, подобные тем, что с таким пафосом рассказывает Пелевин, можно услышать в курилке любой конторы. Общие места, вчерашние реалии, журнализм. Про стиль - вообще молчу: после заявлений, что Пелевин - наследник Набокова, хочется с воем бегать по стенам. К сведению, сотрудники "Вагриуса" говорят, что Пелевин замахнулся было на нечто грандиозное, а к середине понял, что не получается, ну и закруглился быстренько. То-то я думал: почему финал такой смазанный вышел. (Александр)
да не ну я прочитал generation "п*****" и типа это круто и все такое, я понимаю, точнее, есть возможность оттащиться, но иногда начинаются ломки - типа думаешь, что это нормал, скоро так долбанет, что забудешь таблицу разделения плохого и хорошего, но херли, все продолжается: ломает и ломает; панически смотришь на оставшиеся страницы и совсем невыносимо думаешь - давай, давай, давай уже вмажем хорошенько, но все забыто, кроме туборга, темы разбросаны и полуфабрикатно запечатаны. (мэдлукас)
Впрочем, встречаются и более аналитические:
Роман-то неплохой, но в процессе чтения создается впечатление, что писался он не то чтобы как "утром в газете - вечером в куплете". Материала много интересного, но очень много всяких багов, торопился привязать действия к происходящим в реальности событиям. Такие конъюнктурные игры - т.к. гладко не проходят (в данном случае) - несколько портят впечатление. (Epiq)
Прислали мне и несколько развернутых текстов:
Н.Колпий
Новый роман Пелевина хорош уже тем, что читается без скуки и отвращения, не вызывает желания бросить его на середине, а когда книга закрыта - не дает гадкого послевкусия. За все это нужно сказать автору спасибо.
Но кроме дежурной благодарности испытываю сожаление. Ибо я очень ценил это особое угрюмое обаяние Пелевина, которое в Generation П не то заметно ослабело, не то сгустилось до самопародии... что, в сущности, одно и то же.
Если бы не статья Че Гевары для журнала Oliva Verde, первую половину романа вообще можно было бы назвать провальной. Многое сделано в худших традициях Ильфа-Петрова (у них были и лучшие традиции!). В голову лезут Россия-го, идейный Никудыкин и финальная инкарнация Остапа: дебильный клептоман. Рекламные слоганы и авторские прибаутки по большей части тяжеловесны и/или заезжены.
Начиная с института пчеловодства, ситуация несколько выправляется, но... После выхода "Чапаева и Пустоты" один мой товарищ, фанат фантастики, с пеной у рта доказывал, что Пелевин подражает Филиппу Дику. Я же только ухмылялся в ответ: мол, Пелевин, может и не слыхивал про такого. А теперь я и сам нахожу много общего с Филиппом Диком. Дело даже не в том, что Ханины-Азадовские здорово напоминают Ната Кэтса или Бастера Дружби. Дело в том, что я не ощущаю никаких отличий Ханина от Азадовского или Пугина. Они, как и вообще все персонажи пелевинского романа - бесцветны и условны. То есть понятно, что так и задумано: они ведь - контуры, бобки... Вот только в лучших вещах Филиппа Дика эта "бесцветность" работает в полную силу, а у Пелевина в Generation П как-то не особенно: мегагерцы ему что ли опустили?
На самом деле, Пелевин, конечно, никому не подражал. Главная проблема в том, что Generation П - это некий ремикс его прошлых вещей, в первую очередь - "Омона Ра". Нет заметных творческих прорывов. Нет завоевания новых пространств. Что ж, в конце концов, это - нормальный процесс: писатель достиг зрелости и впредь будет, разумно распоряжаясь наработанным, дарить нас своими перелицованными новинками, а мы будем их привычно читать и охотно обсуждать. Пока не проснется Пятилапый Пес.
Кстати, мне непонятно, откуда такое обилие мнений по поводу смысла буквы П в названии. По-моему, совершенно очевидно, что П - это название напитка и в то же время имя Пятилапого Пса (все же видят две запятые на обложке). Буква П символизирует начало и конец сознательной жизни поколения. Моего поколения.
* * *
КонцептЧугуев Гендос
Прочел я тут "Generation П" и считаю, что Пелевин - гений наподобие Христофора Колумба.
У нас все стонут, что нет качественного русского телесериала. Да вот же он - берите. И конец романа - это ж по сути только начало! Это ж "Секретные материалы" и "Куклы" в одном, я извиняюсь, флаконе. И еще - приколы "Нашего городка" с Шендеровичем в придачу.
У нас все плачут, что рекламы по ящику много. А тут рекламные вставки - органичная часть сюжета. Все будут довольны! Если грамотно сделать. Вы спрашиваете - как? Объясняю, как всегда, по пунктам.
Прежде всего - убрать наркотики. Этот Татарский то и дело кокаином закидывается, прям как Лора Палмер. Вместо кокаина и прочей химии пусть будет ерш. Даже дети знают, что водка с пивом - вещь коварная. Значит, их можно будет не убирать от экранов телевизора на время всевозможных трипов и глюков. Вы спросите - а как же марки и всякие заморочки? Отвечаю - пиво должно быть от генерального спонсора, а водку придумаем сами. Например - водка "Бердяев". Водка "Гурджиев". Виски "Эбби Хофман".
Дальше. Выбросить весь мат. Так ли уж беден эвфемизмами русский язык, елкин дрын! Помню, как в далекой молодости знакомая стильная бикса говорила "бубенныть", сладко растягивая горячие губы в помаде цвета венозной крови! Эх...
Кстати, об эротике. Ее в романе - ровно одна сцена: Татарский просыпается, а рядом - тысячедолларовая проститутка, в темноте не отличимая от Клаудии Шиффер. Так в чем проблема? Пригласить на эту роль саму Клаудиу Шиффер! И раструбить во всех анонсах. Рейтинг будет выше крыши, а несколько секунд знаменитой модели в темноте не так уж дорого встанут. И детей, опять же, не придется отгонять от ящика.
Но если уж убирать детей... Читал я на днях Газету.Ру. Там гражданин Кузнецов сетует, что телеэротика надоела: все раздеваются и раздеваются - то шоферша, то кассирша... А ведь в романе Пелевина - огромный эротический потенциал. Только представьте, как главный герой в венецианской маске дивной красоты укладывает секретаршу холодной птичьей красоты на ковер дивной красоты! Это вам не доярки из Плэйбоя!
...И все-таки - "...холодной птичьей красоты...". На кого он, гад, намекает - не на мою ли любимую Уму Турман?..
Большой текст форварднули из ФИДО с предисловием: "я подумал - будет небезынтересно прочесть, а может, и опубликовать." Только что увидел, что послал не автор, списываться с ним уже поздно, но если посылавший не согласовал вопрос о публикации, то прошу автора отписать мне - и текст уберу:
Леонид Каганов
Хвалить Пелевина нынче модно. Ругать Пелевина нынче стильно. Богемные художники и музыканты не упускают случая блеснуть в клубах знанием нашумевших книг, прыщавые ульяновские подростки исписывают тонны бумаги, пытаясь доказать цитатами из откровений детищ Microsoft, какой он бездарь. Не хочется заниматься ни тем ни другим, просто опишу свои впечатления от его новой книги, которую купил сегодня в книжном магазине.
Сразу оговорюсь - я излагаю эти мысли исключительно для тех, кто уже читал книгу. Более того, все нижевысказанные соображения рассчитаны на людей, хорошо знающих творчество Пелевина и в высшей мере признающих его талант. Остальным лишь могу настоятельно посоветовать сначала прочесть и полюбить Пелевина, а этот текст дальше не читать, потому что будет совершенно непонятно, о чем я говорю.
Купил я книгу, чтобы просто поставить на полку до тех пор, когда захочется перечитать, поскольку прочел значительно раньше - добрые люди снабдили меня распечаткой, вероятно, позаимствованной с рабочего стола верстальщика. В книжном магазине сегодня была еще одна новинка - "Энциклопедия Стругацких". Каждое слово или имя, употребленное Стругацкими когда-либо, было зафиксировано, расшифровано и снабжено ссылками. Поскольку слов Стругацкие знали множество, "Энциклопедия" занимает целых два тома. Hу, да дело не в ней, поговорим о "Поколении".
Hа первый взгляд "Поколение" выглядит именно энциклопедией сочинений Пелевина. Каждый абзац можно снабдить точной ссылкой - где, когда и при каких обстоятельствах идея была придумана и применена в работах Мастера. Хоть викторину устраивай. Отец называет сына странным именем, связанным с древней цивилизацией. Кто сказал "Омон Ра"? Правильно. Два очка. Главный герой встречает старого друга, тоже литератора, и эта встреча выводит унылую судьбу главного героя на новый виток. Кто сказал "Чапаев и Пустота"? Пять очков. Читаем дальше. Эпизоды "из жизни крутых", неповторимо остроумный взгляд на механизмы российского бизнеса - откуда? "История паинтбола в России" и "Греческий вариант". Произведения почти не издавались, кто угадал - сразу двадцать очков. Кто вспомнил "Папахи на башнях" - еще десять. Кто припомнил Володина из "Чапаева и Пустоты" - еще два очка. Если мы продолжим в том же духе, к концу книги количество очков переползет за сотню. В принципе никаких новых идей, за исключением блестящего эссе о "ротожопии", в книге нет. Зато стало заметно больше мата, и, с моей точки зрения, это не хороший показатель - цензура уже давно вполне свободна, и повышение количества матюгов можно объяснить разве что выхолащиванием изобразительных средств автора. Тем не менее, обсуждая вопрос, что есть строго в книге Пелевина, целесообразнее сказать о том, что из своих ранних идей Пелевин не стал включать в "Поколение".
Если приглядеться, становится видно, что при всей, можно сказать, гоголевской российско-сатирической направленности "Поколения", в нем почти нет игры на тематике советского режима и истории СССР. Если мы вспомним, именно СССР и "советский человек" традиционно являлись объектом внимания в подавляющем большинстве произведений Пелевина. Если не главным объектом, то на уровне фона. Здесь этот фон ослаблен, порой мелькают отсылки в адрес бывшей партийной номенклатуры, но действие полностью и без оглядки захвачено настоящим моментом. Это и понятно - тема тоталитарного "совка" выходит из моды. Отшумели бури литературных разоблачений режима, отчитались "Архипелаги" и "Дети Арбата", отбрехались "Князи Тьмы" и "Ледоколы", отшутились Войновичи и Жванецкие, прошло десять лет со времен психологической революции конца 80-х, и выросло новое поколение, имеющее смутное представление, чем отличается Плеханов от Стаханова, и не желающее копаться в архивах бывшего КГБ. И настало время думать, как жить дальше, не оглядываясь назад. Это Пелевин почувствовал одним из первых. И объектом своего внимания он сделал сегодняшний день. Hо пока книга готовилась к печати, сегодняшний день стал вчерашним. Скажите, кто видел в минувшем ноябре рекламные плакаты СТС в Москве? Кто помнит, что на них было изображено? Кто помнит - тот поймет блестящую шутку Пелевина по поводу "четырех смертных грехов". Кто не помнит - для того шутка уже потеряна. Пройдет еще полгода и шутка будет потеряна для всех. Кто помнит плакат "Ответный удар" с пачкой "Золотой Явы", висящей над Hью-Йорком? Кто еще помнит - тот поймет о чем речь. Возникает вопрос - зачем Пелевину было увековечивать чьи-то заведомо сиюминутные лозунги? Hе затем ли, чтобы публично объявить о своем авторстве? Известно, что Пелевин в последнее время много занимался рекламой, да в общем это ясно следует из текста книги, поэтому в своеобразной мешанине нарочито пародийных рекламных идей те, что мы наблюдали в реальности, пожалуй, следует приписать перу Пелевина.
Вернемся к теме. Чего еще нет в "Поколении" из старых идей Пелевина? Hет в "Поколении" идей одухотворения окружающего мира, свойственных раннему Пелевину. Hи пресловутые насекомые, ни ностальгические цыплята, ни кошки или оборотни, ни тем более разумные сараи не беспокоят читателя. Главным объектом и единственным носителем разума - безо всяких аллегорий - стал человек. И человек этот, так внутренне похожий на недавнего Петра Пустоту, является героем нашего времени. Родившийся при старом режиме, но живущий при новом. Человек, потерявшийся в мире, человек ищущий главную истину, но человек пассивный и созерцающий. Больше всего к этому герою подходит термин "бывший интеллигент". Идея человека, проходящего путь и постигающего истину, возможно идет у Пелевина от Кастанеды. Судить не мне, Кастанеду не осилил. Hо при чтении "Поколения" мне почему-то пришла в голову другая аналогия - "Град обреченный" Стругацких. Тот же герой, невольно взбирающийся на вершину власти и постигающий то, что снизу виделось в совсем ином свете. И даже два бредовых восхождения Татарского на строящуюся "Башню" так странно напоминают два вхождения Воронина в "Красное Здание"...
Глупо проводить параллели героя с автором, но ведь известен локковский (или спинозовский?) принцип "нет ничего в сознании чего бы не было дано в ощущениях". Иными словами, автор в принципе не может описать того, чего он не пережил сам, пусть при иных обстоятельствах и в иной форме. Более того - те мысли, что занимают голову автора, имеют свойство выплескиваться на бумагу в той же пропорции, в какой они роятся в голове. Именно поэтому Иртеньев никогда не писал о наркотических переживаниях, а Бодлеру никогда не приходило в голову сказать "конечно плохо жить без денег, а где их взять, когда их нет". С этой точки зрения любую книгу, абстрагируясь от деталей, можно рассматривать как автобиографическую. И здесь мы можем попробовать реконструировать судьбу Пелевина. Молодой талантливый литератор оканчивает литературный институт, когда институт литературы в стране подошел к концу - именно такова судьба Татарского в книге, и примерно таков Петр Пустота. А потерянность происходит, вероятно, оттого, что наша свежерыночная страна не может прокормить Пелевина - слишком мал гонорар от редких и относительно малотиражных книг, выходящих раз в два года, слишком много сил требует каждая книга - это ведь не дешевый романчик. И Пелевин вместе со своим героем пытается устроиться в жизни. Мы можем предположить, что Пелевин не стал писателем дешевых боевиков под псевдонимом. Он даже не стал серийным писателем, пишущим одну книгу за другой и сделавшим литературу профессией - хотя бы потому, что это неизбежно отразилось бы в его текстах, как неизбежно появляется герой-писатель в романах Стругацких или Лукьяненко. По этой же причине он явно не занимался переводами с английского и давно забросил программирование. Можете не сомневаться, что Пелевин никогда не торговал в коммерческом ларьке. Ибо суетливое занятие розничной торговлей приносит уму столько новых впечатлений и идей, что Пелевин вряд ли ограничился бы кратким абзацем, а описал бы эту сторону жизни куда более подробно - хотя бы так, как он описывает магазин "Путь к себе", в котором явно бывал в качестве посетителя. Зато Пелевин явно собственноручно занимался разгонкой и апгрейдом своего компьютера - иначе откуда такие убедительные страсти по поводу мегагерц? В итоге становится ясно, что Пелевин зарабатывает на жизнь именно рекламой, а все шутки на эту тему и переделки рекламных слоганов - побочные плоды профессионального занятия, яркие черновики с рабочего стола, не нашедшие применения. Да и все тонкости рекламного дела столь специфичны, что навряд ли их можно почерпнуть не из личной жизни, а из какого-нибудь мимолетного разговора в баре. Можно также предположить, что наибольший процент в его работе занимает подготовка телевизионных роликов - количество именно телевизионных сценариев и прекрасные знания в области телетехники тому свидетельство. Hам остается лишь догадываться, какие из роликов российского производства принадлежат Пелевину... Hо тут возникает иной вопрос - прекрасно зная цену рекламному слову, с какой стати Пелевин сознательно рекламирует на страницах книги товары ширпотреба, щедро перечисляя реальные брэнднэймы сигарет, напитков и костюмов? Hе хочется думать, что он, "погрузившись в бездны ротожопия", содрал с официальных представителей деньги на публикацию. Либо Пелевин лично занимался этими торговыми названиями "по работе", и их упоминание - лишь отголосок былых рабочих идей, либо он упоминает их по причине полного просветления сознания и удаления от рекламной суеты и утомительного расчета последствий.
О теории "ротожопия" хочется сказать отдельно. Это бесподобное эссе является, на мой взгляд, самым ярким моментом книги. Жаль, что оно не несет в себе законченной логической концовки, которую имеет даже идея соллипсизма. Концепция "ротожопия" базируется на паранойяльном "они все подстраивают", причем это "они" более чем туманно. На протяжении повествования читателю объясняется, что видимая им картина мира абсурдна и подчиняется своим законам. Об этих законах рекомендуется не задумываться, даже щипать себя при мысли об этом, чтобы выработать нужный рефлекс не думать. Естественно, читатель ожидает эффектной "пелевинской" концовки, объясняющей поставленную загадку если не на материальном, то по крайней мере на духовном или эмоциональном уровне. Концовка же книги такова, что, с одной стороны, ее нельзя назвать оборванной - концовка несомненно есть. Hо мне она показалась весьма невразумительной, будто рассказчик затеял длинную историю, но вдруг сказал: "Hу, как-то так. Ладно, я пошел." И ушел. Здесь уместно сказать вот о чем. Пелевин - мастер рассказа, и большая проза явно дается ему с трудом. Первый опыт "Чапаев и Пустота" был построен из нескольких сюжетных линий, и лишь несомненный идейный стержень не дает нам право назвать эту книгу сборником рассказов, хотя по сути она гораздо ближе к сборнику, чем к роману. "Поколение П" уже представляет собой роман в чистом виде, и явно так и планировалось с самого начала. Hу, может разве что эссе о "ротожопии" представляло собой поначалу отдельный рассказ. И в жанре большой прозы Пелевин все еще чувствует себя неуютно, связывать многочисленные лаконичные шутки/идеи в общее поле повествования ему трудно, а сгенерить идею размером в полноценную книгу или шутку размером в главу Пелевин пока не может. Или не хочет.
О чем еще следует сказать? О мухоморах говорить не буду, хотя у меня такое впечатление, что "пантерный мухомор", он же "пантерный гриб из семейства мухоморов" - одно из названий бледной поганки. Hо, возможно, я ошибаюсь, и пантерный мухомор - это нормальный красный мухомор.
Hу, собственно, и все, пора подводить итог. Похоже, что Пелевин и его читатели сейчас находятся в некоем кризисе, когда "автор не может писать по-новому, а читатели не хотят читать по-старому", и "Поколение П" - это не эпохальный шедевр, а промежуточная работа, выданная для утоления голода жаждущей публике. И кроме того - своеобразное "подведение черты" под уже написанным. И если автор не будет все силы тратить на рекламный бизнес, через некоторое обозримое время мы обязательно увидим "нового Пелевина", и как раз "Поколение П" станет тем рубежом, на который впоследствии будут указывать маститые критики, рассуждая о "раннем" и "позднем" Пелевине.
Вот собственно и все. Единственное неприятно - если эти впечатления вдруг прочел человек, не читавший "Поколение П", у него может сложиться мнение, что книга скучна и читать ее не стоит. Уважаемый! Hа мой взгляд, Пелевин - самый сильный русскоязычный автор как минимум за последние 20-30 лет. И книга "Generation П" - лучшая книга из всех, что появились на прилавках за последние 2 года, со времен бума "Чапаева и Пустоты". Сама книга читается легко, доставляет массу удовольствия блестящим юмором и дает богатейшую пищу для ума глубиной своих философских идей.
Ну и напоследок:
Сережа, прочитал Вас в Газете.Ру. Забавно. Я наткнулся на текст ВП из рассказа Бубен Верхнего Мира случайно в Сети в начале 97 года. Об авторе ничего не знал. Я давно живу в США, может поэтому. От текста я сильно заторчал. Позже нашел еще тексты ВП. Понравилось очень, понятно. Мой случай был чист в плане рекламы. Многие мои друзья здесь полюбили читать ВП приблизительно таким же образом. Новый роман читается хорошо. Приколы с рекламой очень в духе наших шуток а-ля-телереклама здесь, в США. ВП опять актуален, но несколько сдвинул план. Мне представляется, что успех его книг обеспечен их высоким качеством по разным "параметрам". Элемент впаривания есть, но читатель тоже не дурак. Спасибо за хорошие статьи. Кто же прототип Саши Бло??? Вы или Слава? (Сержик К.)
Думаю, толком ни тот и ни другой - роскошного "рэндровера" я ни у себя, ни у него не замечал. Из текста с очевидностью следует, что "Сидоров" и "Петухов" суть тоже псевдонимы Саши Бло. Иными словами, что мы с Курицыным - сугубо виртуальные персонажи, творения таинственного Эдика Дербисяна. Думаю, это не совсем так... во всяком случае, физические тела у меня и у него вполне различаются. Впрочем, мою жену однажды спросила старая подруга, уехавшая в Америку, правда ли, что она вышла замуж за Курицына. Жена сказала, что нет.
К слову о Славе Ку - у него на странице не только объявлено, что продано уже 50 000 романов ВП, но и вывешиваются ссылки на новые рецензии. Последние две - Рубинштейна и Гениса. Последний вполне верно заметил, что в книге Пелевина "слишком много лишнего и слишком мало необходимого".
И на сладкое - самая приятная рецензия:
Вообще, милейший Сергей, трудно мне, Бог свидетель, понять, как роман этот может быть интересен человеку, копирайтером не работающему. Я, вот, например, этим и работаю. И мне смешно. А вот гонки пелевинские про Вавилон и кислоту - ужасно, на мой даже невзыскательный вкус - скучно. А то ли я из возраста вышел - Бог весть. Нашелся на нашу голову популяризатор Бодрийяра тоже. Но на мальчиков и девочек, должно быть, производит впечатление. Я всегда говорил: первоисточники надо читать. Неудачный роман хорошего писателя. Лень было. Денежка была нужна. Понимаем, коллега. Такое дело... (IaIa)
