Соглядатай

"Живой труп" в театре "Эрмитаж"

Перед началом спектакля режиссер М.Левитин обратил внимание публики на три важнейших обстоятельства. Во-первых, он "не приглашал сегодня театральных людей", потому что это еще не премьера, премьера будет в сентябре, так что он умоляет воздержаться от суждений и оценок. Во-вторых, у спектакля два автора - Лев Толстой и Астор Пьяццола. И в-третьих, спектакль поставлен не по пьесе Толстого "Живой труп", а по черновикам пьесы, а самой пьесы не существует.

Первое утверждение вызвало недоумение сразу (кто ж, кроме театральных людей, мог узнать без всяких афиш и проч. о предстоящем прогоне спектакля?), недоумение по поводу двух вторых нарастало постепенно, по мере того, как становилось ясно, что реплики героев в точности следуют каноническому тексту (с некоторыми обычными в театральной практике перестановками), а "соавторство" Пьяццолы, представленное пятью живыми музыкантами и группой танцоров из "Класса экспрессивной пластики" Г.Абрамова, ни по объему, ни по смысловой нагрузке, в общем-то, не слишком выходит за пределы обычного музыкального оформления современного спектакля: ведь "музыкальная стихия" - цыганщина - заявлена как основополагающая в пьесе самим Толстым.
В этом даже была своя интрига: зрители с интересом ждали, когда же - по театральным законам - выстрелит это ружье-двустволка, подвешенное в воздух самим режиссером перед началом спектакля. Но вот прозвучал (за сценой, как и положено в приличном театре, - см. "Театральный роман" Булгакова) финальный выстрел Феди Протасова (артист Театра на Таганке Юрий Беляев), а ружье так и не выстрелило. Актеры с толком, с чувством, с расстановкой разыграли классическую до-чеховскую пьесу и с достоинством вышли на поклоны.

Михаил Визель

Покажи мне любовь, или Догма для тинэйджеров

Проект кинокомпании "Кармен" под рабочим названием "новая арт-хаус-линия "Кино без границ" достоин самых лестных слов. По крайней мере, в российской истории такого еще не бывало. Судите сами: за неполных шесть месяцев благодаря карменщикам московские киноманы успели увидеть два фильма, к каждому из которых со спокойной совестью можно применять эпитет "самый-самый". Самый лучший фильм года - "Фейерверк" Такеши Китано и самый скандальный фильм года - "Забавные игры" Михаэля Ханеке. И бросьте в меня камень, если я ошибся хотя бы в одном случае из двух.

На прошлой неделе из-за северного бугра к нам прилетел новый тяжелый снаряд. Поместили его в наш список под названием Самый Кассовый фильм года - "Покажи мне любовь" Лукаса Мудиссона (Швеция, 1998). Называется картина на самом деле совсем по-другому, но об этом позже.

Итак, 16 июня в кинотеатре XXI века "Стрела" прошла премьера фильма "Покажи мне любовь" (Fucking Amal), который уже успели окрестить шведским "Титаником". За полгода картина с бюджетом 1,5 млн. долларов завоевала последовательно Швецию, Финляндию и Норвегию и собирается проделать то же самое с остальным миром, в том числе и с Россией. Фильм уже успел окупиться шесть раз, обогнать по сборам в Норвегии "Влюбленного Шекспира" и "Шоу Трумана", получить ТЭДДИ в Берлине-1999 и собрать, разумеется, полную коллекцию национальных кинонаград у себя в Швеции.

Такой успех связывают с тем, что фильм, изначально рассчитанный на молодежную аудиторию, вдруг пришелся по душе всем - и внукам, и бабушкам. Последние и подняли кассовые сборы до заоблачных высот: сами понимаете, одна бабушка посмотрит - десятерым расскажет, и никакая реклама с этим не сравнится.

Причина успеха картины устанавливается методом исключения, стоит только исследовать ее по частям.

Сюжет

Мелодрама на школьную тему. Напоминает "Чучело" и французские "школьные фильмы" с молодой Софи Марсо: "Бум", "Бум-2" и так далее. Тихая умная девочка приезжает в провинциальный город с родителями, идет в новую школу и становится белой вороной: "Ко мне на день рожденья никто не приходит", - говорил в таких случаях Чебурашка. В придачу она умудряется влюбиться в самую красивую девочку в школе, рыжую оторву со склочным характером, сильно напоминающую Анну Курникову. У рыжей оторвы - свои проблемы: выбор сексуального партнера в городишке сильно ограничен, не Стокгольм все-таки. Цепь случайностей сталкивает их друг с другом на вечеринке, и так далее и тому подобное. Все вместе, пожалуй, забавнее, чем "Бум-2", но не более.

Съемки

В последние годы словосочетание "скандинавское кино" прочно ассоциируется с Ларсом фон Триером и Ко, то есть с "Догмой-95". В свою очередь, фильмы, сделавшие имя вышеупомянутому течению, характеризует, если выражаться кратко, некоторая отстраненность режиссера, отказ от спецэффектов и декораций, и - самое главное (хотя в манифесте "Догмы" этого и нет) - высочайшее качество съемок. К сожалению, при наличии (в некоторой степени) первого и второго о третьем говорить не приходится. Фильм, действительно, выдержан в скандинавских традициях, девочки играют неплохо, камера вроде бы на месте, но Омоль все-таки не Рио-де-Жанейро, а Мудиссон - не Триер и не Винтерберг. Увы.

Модная тема

Лет пять назад в Киноцентре шел фильм американского фотографа Ларри Кларка "Детки". Картина про тинэйджеров, которые на протяжении двух часов пили, употребляли наркотики и лишали друг друга девственности в порядке общей очереди, вызвала большой интерес в Штатах и умеренный в остальном мире. И это при полном отсутствии каких-либо художественных достоинств. В 1999 году называть модным и актуальным произведение о любви двух пятнадцатилетних девочек в школьных тонах по меньшей мере наивно.

Итак, поверхностный анализ никаких особенных достоинств картины не выявил. Скорее, наоборот. И все-таки где-то она должна быть, эта закавыка. Я бы попробовал найти ее в названии. Естественно, в названии авторском. Fucking Amal - Гребаный Омоль, Сраный Омоль, Вонючий Омоль, или как Вам будет угодно - маленький провинциальный городок, где живет зеленая тоска и продают хот-доги. Молодежи даже пойти некуда, вот она возле киоска с хот-догами каждый вечер и тусуется. "Девушка, разрешите предложить вам хот-дог?" - "Ах, нет, мне Маркус купит". И так - каждый вечер. Альтернатива отсутствует.

Впрочем, почему отсутствует? Девушка всегда найдет, чем себя развлечь. Например, можно расстаться с девственностью. Привожу диалог главной героини (той самой рыжей оторвы) с сестрой после этого знаменательного события:

- Ну как, тебе было приятно?

- Юхан кончил в тот момент, когда мне стало чуть-чуть приятно.

- Да-да, они все такие. Мой Маркус - такой же, пять секунд, и все: Пффффф!

- Пфффффф?

- Пфффффф!!

А кроме Юхана и Маркуса, в Fucking Amal'e мальчиков больше нет. Вот почему некоторые женщины - лесбиянки. Как вам теория?

Узнав, что снимается фильм с таким названием, городские власти Омоля собирались подать в суд на студию. Потом, после шумного успеха картины, успокоились: в город потянулись туристы, хот-доги едят, на лыжах катаются.

Может быть, омольским девушкам теперь легче найти себя. Пфффффф!!

Евгений Снегов

Тупая чистая радость, или По-хорошему худой

Фрагменты речи давно влюбленного в деятеля музыки Гребенщикова Бориса Борисовича, записанные Курицыным Вячеславом Николаевичем

Главная цель успешного деятеля культуры - не стать "жирным". Речь не только о фунтах, пудах и килограммах, хотя, греха в кармане не утаишь, милые ребята, заработавшие первый... - не скажу "миллион", не банкиры все же, а творческая интеллигенция... - заработавшие первые настоящие деньги, тут же обрастают каскадом подбородков и вынуждены покупать джипы хотя бы потому, что в машину меньших габаритов трудно втиснуть раздувшиеся от пива и seafood животы. Базар о другом - о нравственном, так сказать, облике. Деньги портят - чего уж там.

В России люди, поднимающиеся на вершины, так отменно иллюстрируют китайскую пословицу о начальстве ("Чем выше обезьяна вскарабкивается на дерево, тем лучше виден ее зад"), что сам по себе незатейливый факт, что Борис Гребенщиков не скурвился и не пожирнел, позволяет говорить о его карьере в завистливых тонах.

Конечно, от иных юных рыцарей басовой струны и скрипичного ключа приходится слышать, что БГ - старая перечница. Эта пара ласковых ждет при возмужании всякого, кто хоть чего-нибудь стоит. Но о том, что он "предал идеалы" и "продался", услышать сложнее. Даже строгий "Чердак Офицера" высказывается вполне снисходительно:

И все на чем-нибудь торчат, такие дела,
На "Крематории" - детсад,
на "Примусе" - урла,
Сиповочки хипповые торчат на Бобе,
А Боб торчит на Боуи и сам на себе.

Торчит сам на себе и, похоже, вполне доволен собой. Самодовольствие имеет способность просачиваться на поверхность кожи в виде блестящих маслянистых пятен, и лицо БГ запросто бывает похоже на блин, обильно угвазданный маслом, но при этом ухитряется вовсе не вызывать отвращение. Я слышал, как один панк рассказывал другому панку:

- Стою типа на стрелке Васильевского, биксу сторожу... И тут на двух красных мотоциклах - такой чистяк, "тока-тока из шопа", блестят, как аська на солнце - БГ прируливает с такой длиннолягой чурлой, тормозят и медленно так засандаливают ельцинский косяк...

Тут, в общем, дан образ рая. Вот жизнь, прожитая не зря. Стрелка Васильевского, красная мотоциклетка "тока-тока из шопа", ельцинский (то есть очень большой) косяк, закат... Да, забыл, в байке поминался еще и закат. Закат над Невой это, ребя, нечто... И никакого надрыва - чистая радость.

Вот что такое БГ: тупая чистая радость.

Он с самого начала был спокойный какой-то. Даже в героический период, когда был похож на царского офицерика из нервных, вертелся на "Музыкальном ринге", как угорь на сковородке, и был называем А.А.Вознесенским (на обложке первого пласта "Мелодии": белого такого с маленькой черной картинкой) "по-хорошему худым, с "Пинк Флойдом" под мышкой" - даже тогда сквозила в нем иноческая отстраненность. Не каменно-холодная при этом, а очень, что ли, улыбчивая.

Сидящий на красивом холме и тракторист, лелеющий в кармане Жан Поль Сартра, - эти кренделя как-то хорошо устроились. Они доброжелательно не участвуют в нашей жизни, и если просто неучастие выбрасывает в плотные слои элиты, то встроенная, по типу модема, доброжелательность позволяет не оторваться, что называется, от народа. Не надо только париться химерами понимания и диалога. Гаспаров М.Л. четко высек, что диалога не бывает, что даже в самом искреннесердечном общении мы слышим только два "нашинкованных монолога". Для того, чтобы радоваться струению гребенщиковской песни, не обязательно понимать, что "положи меня в воду" отсылает к конкретной буддистской практике возгонки ученика по змеевику ритуала: это и само по себе убедительно, лечь в воду. И вовсе можно не ведать о сленговом питерском выражении "Жан Поль Сартр", означающем первоисточник фаллического символа экзистенциальной величины: песню можно слушать, полагая, что Сартр - только лишь нервный французский писатель. Важно, что с тобой разговаривают нежно, а что при этом срывается с уст - да хоть тополиный пух.

Гребенщиков, как известно, лауреат "Триумфа", самой жирной и блатной премии, которую Зоя Богуславская (при поддержке - ну так, деньгами чисто - Бориса Березовского) и ее друзья разруливают среди тех своих статусных друзей, которые ее еще не получили. Иногда дают относительно чужим - Астафьеву или вот БГ (в 1997). Пятьдесят тысяч баксов - вдоль и поперек. В день вручения ехидный тележурналист попытался пробить нашего Будду - не стремно, дескать, в таких мажорских раскладах? "Ты зато посмотри, какой пиджак, - с детской радостью похвастался БГ, - это же рок-н-ролл!" А этой весной, когда Березовского хотели арестовать, "Общая газета" допрашивала лауреатов - и как же теперь, денежки-то в крапинку... Никто Березу не сдал, ясное дело. Гребенщиков ответил так: "Я согласен с утверждением, что "деньги пахнут". Но не в данном случае. Мне совсем неинтересно, откуда Березовский брал эти средства. Все обвинения в его адрес просто смешны: сегодня Березовский такой же, как два или три года назад. Просто шакалы воют в ту сторону, куда дует ветер. Всем понятно, что случившееся с Березовским - очередная разборка между мафиями государственных структур..."

Ответ, мягко говоря, алогичный: пафос первого предложения противоречит двум следующим на девяносто градусов - или на пятьдесят тысяч долларов. Если деньги пахнут - то почему же в данном случае им потные железы отшибло? Но общий смысл ясен - оставьте шакалам шакалово. Сидеть надо на красивом холме, а не в государственных структурах. Где бы ты ни сидел, всегда найдутся охотники поделить твою шкуру без твоего участия, и вот уже в "Собеседнике" гребенщиковский Козлодоев перерабатывается в песенку о патроне "Триумфа": "Уволен с работы старик Березовский, пронырливый, как коростель. Сказал ему Ельцин: "Ступай, Березовский" - и рухнул обратно в постель..."

То, что он никого никогда не пытался ничему научить, - это ясно. Но более того - никогда даже не пытался ничего сказать. Музыка серебряных спиц, партизаны полной луны и танцы на грани весны - вот нормальная степень внятности его образов. Они легко открыты для ассоциаций (спицы шелестят перед глазами, как струи дождя, если представить землю шарообразной миной, вращающейся перед взрывом и прыскающей не газом, но водой; в полнолуние шаманы и психоделики выходят из шалаша и партизанят по тайным тропам своего сознания), но это открытость бесконечности и пустоты: может значить все что угодно, а скорее всего - не значит ничего. Как ни странно, Леонид Парфенов - еще в свою бытность худым - уловил смысл "музыки серебряных спиц" и "амальгамы заводных апельсинов": БГ объяснил молодежи, что поэзии не нужно быть понятной, что искусство - приятная штука в себе...

Он перепел последовательно все слова. Экзотические имена (Бодхидхарма да Сарданапал), воинские звания (майор, полковник...), цифры (два-двенадцать-восемьдесят пять...). Теперь он добрался до чистых тавтологий: "Я зашел сюда посредством двери, я пришел сюда с помощью ног". Строго говоря, и то, и другое, и третье переводится более-менее одинаково: "Я пою ртом, у меня работают альвеолы и небо, а вы меня слушаете, а значит, мы еще здесь". Божий дар в его случае - всего лишь тембр да интонация. Это самый волшебный дар. Это как ветер в листьях шумит. Вернее, листья в ветре.

Шепоты и крики

"Отец" Августа Стриндберга в Театре-студии п/р О.Табакова. Режиссер Артак Григорян (Австрия).

Глядя на театральную афишу, невольно изумляешься: откуда в этом сезоне такой интерес к Стриндбергу? "Король Густав Васа" в Малом театре, "Фрекен Жюли" в Вахтанговском, теперь - "Отец" в театре-студии Олега Табакова (к слову, эту же пьесу недавно поставили в питерском БДТ). Так и видишь завлитов, в поисках свежих репертуарных идей лихорадочно вспоминающих, у кого из великих близится юбилей. Стриндбергу - 150? Отлично, ставим.

Но прочь, демоны, прочь. Хочется верить, что дело совсем не в дате рождения классика. Тогда в чем? В актуальности сюжетов, как это было в случае с эпидемией "Трехгрошовых опер"? Вряд ли - ни в постановке "Фрекен Жюли", ни в спектакле "Табакерки" эта актуальность никак не проявлена. Источник репертуарных волн, набегающих на московскую сцену, - почти всегда загадка. Но появление на афишах имени шведского писателя, кажется, объяснимо. Взявшись за камерные пьесы Стриндберга, театры сделали очередную попытку пристроить к формуле кассового бенефисного спектакля (звезда на первом плане плюс незаметная режиссура) серьезную драматургию. На вахтанговской сцене (в исполнении трио Рутберг-Симонов-Аронова) это выглядело удручающе, в тесном пространстве табаковской студии попытка представляется если не более удачной, то, по крайней мере, более уместной.

В спектакле Артака Григоряна история изнурительной вражды ротмистра Адольфа (Андрей Смоляков) и его жены Лауры (Евгения Симонова), оспаривающих друг у друга право решать судьбу дочери, разыграна без недомолвок и полутонов - как сюжет о мужском безумии и женском коварстве. Лаконичная декорация Александра Боровского - три деревянных скамьи, подвешенные к потолку на цепях, - подчеркивает удушливую атмосферу семейной драмы почти буквально: в одной из реплик главный герой говорит о цепях, сковавших его жизнь. Чтобы все было совсем понятно, в начале спектакля на сцену с грохотом падает еще одна цепь, а ближе к финалу сошедший с ума ротмистр раскачивает тяжелую скамью так, что она едва не ударяется о потолок. Андрей Смоляков играет классического театрального безумца: затравленно мечется из угла в угол, вращает глазами, исступленно выталкивает из горла облитый горечью стриндберговский текст. Любому зрителю должно быть заранее ясно: дело закончится смирительной рубашкой. Ничто не забыто: волосы всклокочены, гремит бетховенский аккорд, судьба стучится в дверь.

Вопреки сюжету, лучом света в этом темном царстве постановочных штампов оказывается отрицательный персонаж. Евгения Симонова ведет свою роль сосредоточенно и сухо. От привычного для большей части публики амплуа "голубой героини" не осталось и следа. Ровный голос Лауры пропитан холодной ненавистью и спокойной уверенностью в своей силе. В то время как ротмистр рвет на груди рубаху, пытаясь быть похожим на персонажей Достоевского, выверенная и внутренне наполненная интонация Симоновой заставляет вспомнить бергмановских героинь Лив Ульман.

Логику режиссера понять несложно: между истерикой Адольфа и сдержанностью Лауры вроде бы должно возникать драматическое напряжение. Ничего особенного, однако, не возникает. Разве что вопрос вполне обывательского свойства: отчего Стриндберг так ненавидел женщин?

Олег Зинцов

"Буржуазное" искусство Марии ван ден Эертвег

Русские художники выставляются "там," "нерусские" - нечасто, но все-таки оказываются у нас. Центр Современного Искусства успешно проводит российско-американскую художественную программу "Пересечения". В Москву приезжает Джордж Сорос с новыми проектами поддержки русской культуры, а в одной из первых московских галерей "европейского уровня" "М'АРС" открылась выставка работ нидерландской художницы Марии ван ден Эертвег.

Ее живопись, находящаяся на некоем переходном этапе от наивного искусства к вполне традиционному, - светлая в прямом смысле слова, основной цвет ее картин - белый. А белый, как известно, - самый восприимчивый к переменам и постоянному развитию.

"Странствия" и "Дорога домой" - две основные темы представленных в "М'АРСе" работ Марии ван ден Эертвег. Странствуя, она оказалась в России и благодаря этому "добавила" в свою живопись "международности", в данном случае - "российскости": на некоторых полотнах выписаны слова на русском языке - "мы", "вы", "любовь". Все это напоминало бы плакатное "Мир - дружба - international", но представленное творчество настолько "чистое, искреннее и непредугаданное", что надежда автора на любовь и "международный мирный космос" просто заставляет в себя поверить. Художнице претит дестрой и авангард - она смотрит на мир наивными, немного виноватыми глазами, не навязывая никому своих "детских" взглядов. Ее живопись вовсе не обособлена от реальности, как посчитали галеристы "М'АРСа". Вследствие этого "ошибочного" взгляда Мария и "пришлась" на данный момент в России - как художница внутреннего мира, "без-современно-конфликтная". С подобного искусства и "взятки гладки".

На самом деле живопись ее - крайне современна, отражательна и одновременно бесконфликтна. Подобное сочетание в наше время - большая редкость. Кроме русского слова "любовь", на последних картинах Марии, написанных всего неделю назад, встречается и интернациональное слово "NATO", а характер живописи в данном случае меняется, но лишь как мгновенная эмоция: на фоне любимого белого цвета появляются черно-красные тона (на одном этюде слово "NATO" вписано на кроваво-красный фонарь на черном маяке; рядом - черно-красный крест).

Подобное искусство можно назвать "чувством взрослого ребенка". Однако такой "неиспорченный лишним умствованием" взгляд - правдив в своей основе. Прекрасно, что существует такая бесхитростная, "мгновенная" живопись.

Марию ван ден Эертвег нельзя отнести ни к одной современной художественной школе. Когда смотришь на ее картины, в памяти "всплывают" лишь офорты Рембрандта. Значит, наилучшая преемственность "голландской школы" сохраняется и живет. Правда, в связи с Рембрандтом мне почему-то вспомнилась еще и поэзия Блейка. Как оказалось, Мария Блейка не читала, и вообще не считает себя "человеком читающим". Она как-то по-детски удивилась данной ассоциации и "торжественно заявила", что, вернувшись домой, Блейка непременно прочтет. А я сразу пожалела, что сказала - по-моему, ей это делать не обязательно.

Галерея "М'АРС", ул. Малая Филевская, 32.

Ольга Рыкова