Менее всего мне хотелось бы, чтобы личные позиции, здесь изложенные, были восприняты как ламентации человека, вынужденного уйти с любимых и обжитых подмостков в безвестность, уступая дорогу младшему поколению - тем, кто покрепче и позубастей. Во-первых, "силою вещей" я пребываю там же, где была, что в моем случае значит - много пишу и печатаюсь; имею учеников и общаюсь с ними с радостью.

Во-вторых, я начинала свою жизнь в науке среди таких ярких личностей, что назвала ту часть своих мемуарных записок, где рассказывается о моих учителях, "Завидуйте нам!". Я и теперь считаю, что нам (моим коллегам и друзьям) можно только позавидовать. Почему?

Прежде всего потому, что из сегодняшней науки (не только той, которой сама занимаюсь) ушла страсть. Практически исчезли домашние семинары - ибо появились другие формы социализации.

Публичность, вообще говоря, следует только приветствовать.

Всем известно, что были и знаменитые публичные семинары, где накал споров соответствовал пониманию науки как призвания, - например, "большой" и "малый" семинары Гельфанда. Но на домашние семинары приходили все же только из желания подлинного неформального общения по существу дела. А на открытый семинар Гельфанда допускались вовсе не все желающие, и "правила игры" там были крайне непростые.

Нынче же на публичные семинары ходят из самых разных побуждений, но решительно иных, нежели упомянутые выше. Это престиж, желание "мелькать", дабы подтвердить, что ты принадлежишь данному сообществу, чтобы тебя не забыли пригласить на конференцию или в сборник и т.п.

Никто уже и не вспомнит случая, когда рядовой участник семинара NN попытался бы опровергнуть чью-то концепцию, пусть даже и не особо авторитетную. Да и вообще увяла готовность высказаться пусть резко, но по существу, привести доказательные аргументы contra - в особенности не contra чего, а contra кого. Это теперь (в лучшем случае) сочтут за дурной тон. Но когда научный семинар превращается в ритуальную ассамблею, а выражаясь более современно - в "тусовку", это безусловный признак неблагополучия в научном сообществе.

А существует ли это сообщество на самом деле? Тоже проблематично. Какой-нибудь сам по себе замечательный журнал - например, "Новое литературное обозрение" - функционирует преимущественно как журнал "для своих". Еще в большей мере таким журналом "для своих" является его дочернее и, кстати, замечательно интересное издание "Неприкосновенный запас". А ведь этот "тонкий" журнал был при выходе заявлен как журнал интеллигенции, журнал о нравах культурного сообщества! Нравы и в самом деле таковы...

Банально, но, увы, - приходится напомнить, что в подлинно живом научном сообществе непредставимо "взирание на лица". В современной науке - и вовсе не только в гуманитарии - напротив того, плохо представима ситуация, когда нечто происходит, невзирая на лица. Лучшее тому доказательство - процедура защиты работ, от дипломной до докторской. Оппоненту "позволительно" лишь указать на недочеты, по весомости эквивалентные опечаткам. Избави вас Господь рискнуть на критику по существу, даже если затем вы скажете, что "соискатель достоин...".

Я наблюдаю, как докторские диссертации защищают те, кому я активно помогала входить в науку еще лет 12-15 назад. Оппоненты - как правило - это их близкие друзья или однокашники, выпускники того же отделения. Соответственно, отзывы формальны, преимущественно комплиментарны. Так теперь принято. Но нечто подобное происходит и на уровне дипломных работ с той разницей, что в этих случаях оппоненты постарше - это родители друзей или друзья родителей.

В свое время я снискала себе репутацию чрезмерно придирчивого критика. Сейчас я этим счастлива - меня не зовут оппонировать. Зато меня нередко просят руководить - как если бы я обладала фирменным клеймом, удостоверяющим качество. Но чтобы поставить куда-то пробу, нужно создать изделие - в моем случае, какой-никакой, но текст.

Вместо этого я нередко обретаю еще одну прелестную приятельницу или приятеля - оказывается, они готовы общаться и даже задавать серьезные вопросы. Но они вовсе не готовы к труду - и если очередное юное создание уже в третий раз не получило в Ленинке нужную книгу, это перевешивает все прочие мотивы. Потому что на самом деле рвения, страсти-то и не было.

А что же было? Стремление быть как папа (он сейчас работает в ЦЕРНе) или мама (она только что вернулась из Принстона). Как друзья дома, некогда кончавшие знаменитую 2-ю математическую школу. Желание получить без усилий "символический капитал", которым пока остается репутация ученого и ученая степень. Пока?