Аналитическая группа Внешнеполитической ассоциации
("ГРУППА БЕССМЕРТНЫХ")
АНАЛИТИКА #104 09.04.97
Из стенограммы
Часть первая Часть вторая Часть третья
Вся величина досчета по промышленности в прошлом году составляла 15 % при 6-процентном росте производства в мелких предприятиях, тогда как на долю крупных и средних предприятий приходилось 85 % произведенного (прямая отчетность), а спад в них составил примерно 9 %. В среднем это дало 5-процентный спад производства. В этом же году за счет мелких предприятий величина досчета с 15 % вырастет до 25 %. Причем все эти мелкие предприятия не просто стабильны, они дают рост. Думаю, все это с лихвой покрывает ту схему, о которой ты рассказывал.
ЩЕДРОВИЦКИЙ: Разницы на порядок там, конечно, нет, но все равно интересно.
БЕЛОУСОВ: Что касается золотодобычи, то по данным Госкомстата сейчас добыча всех цветных металлов вместе дает 10-процентный рост, но объемы добычи всех ресурсов падают (в Якутской области добыча сокращается, в Магаданской области тоже), и только золотодобыча бешено растет, причем исключительно благодаря досчету.
КОРДОНСКИЙ: Если мы уже опустились по белкам ниже уровня прожиточного минимума, это означает распространение пеллагры. Если же и по калориям мы опустимся ниже уровня прожиточного минимума, то получим весь сопутствующий этому букет заболеваний - от туберкулеза и дальше. [Белоусову] Если ты говоришь, что мы в нынешнем году вышли на уровень прожиточного минимума по калориям, значит в будущем году должен быть рост сопряженных заболеваний.
БЕЛОУСОВ: О том, что мы вышли на уровень прожиточного минимума по калориям, свидетельствуют бюджетные обследования домашних хозяйств. В них учитываются потребляемые килограммы продуктов питания на душу населения, а также содержание в этих продуктах калорий. Исходя из известной нормы 2200 Ккал в день на человека, можно просто посчитать этот уровень.
КОРДОНСКИЙ: Понятно. Такой была еще лагерная норма в ГУЛАГе. Но сегодня медстатистика не показывает никакого голода - ни по белкам, ни по калориям.
БЕЛОУСОВ: Во-первых, это не так. Даже статистика показывает, что есть целый ряд регионов, где это стало очень крупной проблемой (например, в том же Красноярском крае на Норильском никеле).
КОРДОНСКИЙ: Все это было и при советской власти - в поселениях было до 30 % туберкулеза, просто тогда это не учитывалось, а мы это учитывали непосредственно в наблюдениях.
ЩЕДРОВИЦКИЙ: Я не хочу высказываться по сути дела, так как мало что в нем понимаю, но хотел бы сформулировать один тезис. Мне кажется, имело бы смысл, если это возможно, пофантазировать на предмет некоего военного учебного заведения. Вообще необходимо проявить интерес к военным училищам и выделить из них несколько элитарных, которые и должны будут готовить костяк, каркасную структуру будущей профессиональной армии. Возможно также выделение двух-трех экспериментальных училищ под патронажем Совета Обороны.
КОРДОНСКИЙ: Можно взять Суворовское училище.
ЩЕДРОВИЦКИЙ: Сейчас я не знаю, какие училища нужно взять для этой цели - здесь просто нужно думать.
КОРТУНОВ: Попытка проведения такого эксперимента уже делается. В настоящее время Никита Михалков снимает фильм (с Олегом Меньшиковым в главной роли) об одном из провинциальных городов. Ему нужно по фильму воспроизвести в этом городе дореволюционную ситуацию, и он туда поселил фактически кадетский корпус. Мы договорились всячески помогать Михалкову. Это просто иллюстрация, что мы тоже об этом думаем.
ЩЕДРОВИЦКИЙ: По этому поводу можно было бы подумать в том же направлении, в каком сейчас Сергей Борисович думает о гуманитарном Физтехе. Мне кажется, имеет смысл дополнить открытое учебное заведение (принципиально светское) закрытым.
КУЧКАРОВ: Оборонным факультетом?
ЩЕДРОВИЦКИЙ: Нет, это должна быть спецшкола, но на ее территории можно попробовать развернуть новый комплекс дисциплин, включающий в себя все те проблемные вопросы, которые стоят в доктрине.
МАХНАЧ: Уже три года, как "Воениздатом" опубликована блестящая работа историка С.В.Волкова "Русский офицерский корпус". Это единственная на русском языке книга, где очень детально разобраны все проблемные вопросы, связанные с воспитанием офицеров, их статусом и пр. До революции ничего, подобного этой работе, не выходило.
ЩЕДРОВИЦКИЙ: На мой взгляд, все остальные вопросы организационно-управленчески не подъемны, а этот вопрос, может быть, и подъемен, не знаю (это зависит от тех реальных связей и влияния, которыми обладает Совет Обороны, и от финансовой схемы). Но делать что-то необходимо, так как наши курсанты вообще обделены какой-либо информацией, в чем я убедился, прочтя лекцию в Танковом общевойсковом училище.
БЕЛОУСОВ: [Кордонскому] Есть статистика военкоматов и статистика голодных обмороков в школах, в т.ч. порайонно. Связь между ними прямая. Так о чем спорить?
КОРТУНОВ [Белоусову]: На чем основаны расчеты, что сокращение армии обойдется дороже, чем ее поддержание на нынешнем уровне? Например, Родионов считает, что нужно выделить каждому сокращаемому военнослужащему определенную сумму.
БЕЛОУСОВ: Это считается так: берутся нормативные акты, где сказано, сколько средств нужно на увольнение, сколько на консервацию техники и т.д., и все эти данные потом суммируются.
КОРТУНОВ: Речь идет вообще о конверсии военного персонала и гражданских лиц (что есть долгосрочный процесс) или просто об увольнении? Это же важно!
БЕЛОУСОВ: Не могу точно сказать, потому что эти расчеты делал не я, а сотрудники нашего института.
[Все говорят одновременно]
БЕССМЕРТНЫХ: Вообще после выступления Андрея Белоусова мне показалось, что Совету Обороны нужно теперь работать в реверсном порядке: разработку концепции и доктрины отложить до 2005 г. и заняться только реформированием вооруженных сил, потому что получается, что это просто потеря времени, рефлексирование, которое оторвано от реальности. При той ситуации, которую описал сейчас Андрей, мы никогда не сможем ответить на кардинальный вопрос военной доктрины: сколько военных конфликтов Россия может вынести одновременно?
(Например, США до конца холодной войны готовы были вынести полтора вооруженных конфликта, т.е. 1 ядерный и 1 обычный. Сейчас американская доктрина исходит из того, что они могут вынести несколько обычных конфликтов. В соответствии с этим они сократили свой военный комплекс.)
А если мы не можем ответить на главный вопрос, значит, нам не надо тратить времени на все остальное. Если исходить из того, скольких солдат и офицеров Россия реально может себе позволить содержать в 2005 г., включая их обмундирование и вооружение, то задача резко упрощается.
[Все говорят одновременно]
МАХНАЧ: Прочтя стенограмму прошлого заседания, я, не будучи специалистом в военных вопросах, тем не менее обратил внимание на следующее. В стенограмме называлось число вооруженных лиц (т.е. по старинке "штыков и сабель") в разных сферах, обладающих правом иметь оные. В связи с этим возникает простой вопрос - вопрос комплектования вооруженных сил.
Число штыков и сабель вне системы Минобороны чудовищно. Но согласно проекту военной реформы численность вооруженных формирований Минобороны и вооруженных формирований в других ведомствах сокращается синхронно. Тем самым сохраняется высокая численность вооруженных формирований других ведомств. МЧС я сейчас оставлю в покое, ибо, вероятно, для такого ведомства это нужно, тем более международные соглашения позволяют МЧС держать сколько угодно вооруженных лиц, что дает возможность в рамках МЧС маскировать любое число штыков.
Однако есть внутренние войска. В стенограмме широко употреблялся для нас теперь доктринальный политический термин "гражданское общество". Гражданское общество отличается прежде всего от общества полицейского (от полицейского государства) вовсе не тем, что министр обороны - гражданское лицо. Конечно, красиво, если он носит сюртук, но ровным счетом никакого отношения к гражданскому обществу это не имеет. А вот наличие такого количества внутренних войск вряд ли совместимо со статусом гражданского общества, если только в крайнем случае такое их число не связано непосредственно с охраной лагерей.
Напомню, что американцы, ныне утверждающие на социологическом уровне, что гражданское общество у них кончилось, и теперь у них общество массовое, тем не менее эту норму гражданского общества соблюдают, и функцию внутренних войск в США при необходимости выполняет ополчение. Мы же сохраняем огромную численность внутренних войск. Это недопустимая трата штыков и сабель для нашей армии.
Кроме того, на численности армии отрицательно сказываются и очень тяжелые идеологические проблемы. Во-первых, за этим столом в 1994 г. после расстрельных дел мне довелось высказать прогноз, что главным патриотом у нас в ближайшее время будет глава государства, а вторым патриотом будет, несомненно, лидер КПРФ. Так оно и оказалось. Они провели, и довольно успешно, свои избирательные кампании под лозунгами, целиком украденными у ранних патриотических политиков, т.е. под теми лозунгами, за которые в 1994 г. вешали ярлык фашиста сразу же.
Но тогда же в 1994 г. я сказал, что в силу безусловной непопулярности правящих кругов это неизбежно приведет к тому, что патриотизм станет официозным или маргинальным, а его место займет национализм, в т.ч. и прежде всего русский национализм. Это ответ на тот вызов, который, в соответствии с Тойнби, русские уже получили давно. А националистическая парадигма ведет к очень простой логике: "Если чеченцы не служат в вооруженных силах, то какого рожна я буду служить? Мне, что, больше всех надо? Меня интересует русский народ, а не эта ваша Российская федерация".
Такие настроения не могут не сказываться на призыве в армию, хотя пока еще это не столь заметно. Однако тенденция уклонения от военной службы по этим мотивам будет расти (о чем можно судить даже по нашей прессе). Но особенно сильно такие настроения будут сказываться на системе набора в военно-учебные заведения. Год от года туда будет набираться все более маргинализированный контингент, которому просто вообще больше деваться некуда. Не надо говорить, сколь это ужасно - достаточно для сравнения вспомнить русский офицерский корпус.
Я оставляю националистический вопрос в стороне, хотя известно, что самые быстрорастущие сейчас, пусть и полупредставленные, партии в нашей стране - партии националистические. Толком никто еще не замечает Русский общенациональный союз Артемова (РОНС), потому что его нет в Госдуме. Но Артемов просто разумно отстраивает свою партию. РОНС прекрасно представился в результате последних выборов во многих областных думах (в Архангельской думе он имеет чуть ли не большинство, и т.д.). Это тенденция, с которой придется иметь дело.
Во-вторых, безусловная проблема офицерской чести тоже начинается с проблемы чести гражданина. О построении гражданского общества очень трудно говорить там, где все безоружны, кроме преступников. В обществе, где милиционеры ходят по улицам, держа автомат вам в лицо, чего никогда не сделает ни один военнослужащий - он не так воспитан, у него ствол будет опущен, - человек не хочет идти в солдаты, чтобы там от него оружие прятали в батальонном арсенале, чему я сам был свидетель. Поздней осенью перед последними думскими выборами я встречался с офицерами и выступал перед солдатами одной подмосковной воинской части (это было большое автотранспортное хозяйство) и там узнал, что, когда пошли слухи о намерении неких чеченцев или квазичеченцев совершить налеты на арсеналы, командир этой части - по виду честный офицер - спрятал все оружие из ротных арсеналов в бункер. Что он нем подумали солдаты, если они догадались о причине его действий? Ведь он их разоружил при угрозе налета банды. Ни один русский офицер никогда бы так не поступил! Наоборот, русская часть ощетинилась бы штыками в ожидании налета. А здесь у солдат забирают все оружие. Это невозможная модель поведения!
В своей последней статье о гражданском обществе ("Новая Россия", N 1, 1997) я привел пример, что в таком, казалось бы, опасном месте, как территория государства Израиль, солдаты ходят по улице с винтовкой на ремне, а полицейские даже в ночном Иерусалиме ходят с пистолетами и дубинками, потому что там полиция - это полиция, а солдаты - это солдаты. "Солдаты служат отечеству, а полицейские не служат отечеству, они - род обслуживающего персонала" - таково жесткое требование гражданского общества. Полицейские в Москве должны обслуживать москвичей, а в Костроме - костромичей. Любая другая идеология, непонимание серьезности этого тезиса приведет лишь к одному - к резкому увеличению числа отказывающихся служить в армии. В конце концов, свою энергию и чувство оскорбленного собственного достоинства можно разрядить и в того милиционера, который придет тебя арестовывать за уклонение от призыва. В Сибири это с успехом уже делается, будет делаться и везде. На самом деле это тяжелая проблема.
В-третьих, здесь говорили о неизбежной регионализации наших, скажем так, вооруженных людей (не будем говорить "вооруженных сил"). Такая угроза существует, что может отразиться на мобилизационном потенциале, выполнении масштабных задач. Однако, полагаю, большинство случаев коррупции, т.е. действий нелегальных неформальных связей, зиждется на ограничении легальных неформальных связей. Но мы могли бы обратиться к ополченной системе, имея колоссальный многовековой опыт. Мы территориально комплектовали армию и при советской власти до середины 1930-ых гг., и у нас это совсем даже неплохо получалось, а профессиональная армия (РККА) была тогда очень небольшой. Есть опыт американской национальной гвардии. Почему не обратиться к территориальному принципу, тем более, что к этому подталкивает проблема растущего русского национализма?
Если Чечне можно иметь свой вооруженный контингент, а теперь еще и Башкирии (под выборы президента башкирское начальство получило у Ельцина разрешение на 10 тыс. своих вооруженных людей, т.е. на свою первую легальную национальную гвардию, что, уверен, очень быстро получит огласку), то другие регионы тоже захотят иметь свои контингенты, что чревато разрушительными последствиями для государства. Тем не менее, если делать это на уровне территориальных войск, включить в общегосударственную доктрину, это приведет к экономии средств и к упрощению задач.
Кстати, еще одна проблема - проблема военного обучения в школах. Его, конечно, разрушила «перестройка», разрушил непристойный пацифизм горбачевского мира, но ведь оно и раньше было бездарно построено! Однако если нам нужна экономия средств, стоило бы вновь построить эту систему обучения, которая может научить мальчишек очень многому, да и по подворотням они меньше будут шляться! Между прочим, в Израиле школьное военное обучение проходят даже девицы - не только ребята. О пользе школьного военного обучения свидетельствует и мой собственный опыт. Меня в школе учили в качестве армейского санитара. Это было очень давно, но 10 лет назад, наткнувшись около электрички на человека с сильно изуродованной ногой, я наложил ему шину моментально, даже не забрызгав кровью себе штаны, настолько естественно мне было оказывать первую санитарную помощь.
При этом и с гражданской честью будет немного иначе, ибо гражданское общество связано с проблемой военной службы граждан. А если предположить, что мы в состоянии содержать лишь относительно небольшую, но чисто профессиональную контрактную армию, тогда тем более нам необходима территориальная служба и национальная гвардия, которая обладает огромными возможностями (в США даже есть ВВС Национальной гвардии).
ГЕНИСАРЕТСКИЙ: Ваш тезис о падении престижа военной службы не соответствует действительности. В Рязанском военно-десантном училище высший в стране конкурс. Конкурс в Суворовские училища несравненно выше конкурса в гимназии и колледжи. Военкомат Конаковского района имел более сотни заявок в год от добровольцев с просьбой послать их в Чечню.
МАХНАЧ: В отношении этих добровольцев совсем другое дело - тут было задето чувство национального достоинства. Его долго задевали и, в конце концов, задели. Только, пользуясь старой терминологией, уже было обидно не за державу, а за русских, которых выгнали из Чечни (я разговаривал со многими, кто там воевал).
Что касается военных училищ, то их стало гораздо меньше. И, думаю, Олег, ты не знаешь ситуации во всех училищах.
К тому же, десантное училище никогда не было элитой. Это поразительно, что у нас десантные генералы оказываются центральными фигурами. Мне однажды один молодой полковник, безусловно, военный интеллектуал, сказал: "Что ты удивляешься состоянию армии? С офицерами у нас все в порядке, но посмотри, кто нами командует, кто наверху - летчики и десантники! У летчика перегрузки до 6 g, значит, у него уже мозги тронутые. А десантника на тренировке каблуком по лбу молотят, тоже, значит, постоянное сотрясение мозга. Ну, как же можно давать им командовать? Это же не те люди"!
ЧЕРНЫШЕВ: Мне кажется, то удивительное искусство, с которым Белоусов гнул пальцы, объясняя наше финансовое положение, наводит нас на центральный вопрос данной дискуссии (как я его понимаю).
Для перехода от реального к нормативному надо протиснуться в невероятно узкий зазор. Точнее, наши нормативы в реальность не вписываются вовсе. Получается, что материальные средства, которыми мы реально располагаем, не просто загоняют нас в узкий коридор, а вообще не пускают в эту дверь. Они не дают возможности задать вопрос, какова наша доктрина, концепция, кто наш потенциальный противник, что мы можем с ним сделать. Они не дают возможности для существования военных как мастеров по стрельбе, превращая их лишь в дополнительный контингент пенсионеров, который нам в лучшем случае (если хватит денег) удастся сократить таким образом, что в процессе сокращения они не перемерли от всяких позорных болезней типа цинги или чахотки.
Я абсолютно доверяю сказанному Белоусовым и думаю, что обстоятельства именно таковы. Однако, если шаблонно мыслящего субъекта сложные ограничения вгоняют в тупик, то творческого - стимулируют на поиск неординарных решений.
Как известно, "Искусство фуги" Баха было его последним произведением. Он умер, не дописав его, последняя фуга так и обрывается на середине. С каждым шагом он усложнял себе задачу, и, в конце концов, условно говоря, очередную шестиголосную фугу сочинял уже для исполнителя, висящего над клавиром вниз головой и с перекрученными руками. Однако если этого не знать, то слышишь лишь гениальное гармоничное произведение.
Думаю, тот факт, что коридор перед нами стал сужаться, превращаясь в тупик, означает следующее.
Либо (вариант № 1) у нас остается субъект такого типа, каков он есть. Тогда у него нет пространства для свободы выбора, он теряет автоматически свою субъектность, он ничего не может сделать, и поэтому ему бесполезно задаваться концептуальными вопросами о том, чего он хочет и кто его противники - он должен забыть об этом и плясать от финансовой печки.
Либо (вариант № 2) субъект должен сдать свою субъектность в регионы и сказать: "Ребята! Была у нас армия. Там у вас какие-то округа остались, так вы делайте что-нибудь с ними. У меня нет денег даже на то, чтобы как-то их кормить, пока они будут пауперизироваться. Я не могу даже финансировать их на тот отрезок времени, покуда они учатся собирать деньги на паперти. У вас там в округах "железо". Пожалуйста, разберитесь с ним каким-то образом". Кстати, вчера в окончательно запаршивевших "Итогах" показывали очередной такой гигантский склад лежащих под солнцем и ветром торпед, в каждой из которых по 50 кг взрывчатки.
Либо (вариант № 3) в ситуации, когда для существующих типов субъектности остается только застрелиться или сдать свои полномочия, ответом на вызов может быть новое качество субъекта.
Хорошо, пусть у нас нет возможности с этой армией что-то сделать. Ну, нет возможности! Давайте мы ее оставим лежать там, где она лежит, и займемся все же вопросом, какого типа субъекты нам противостоят, чтобы разобраться, нужно ли нам стрелять в них стратегическими ракетами. Может, действительно, мы подготовим группу коммандос из 150 компьютерных хакеров, и выяснится, что они в состоянии за 15 мин. полностью вывести из строя вооруженные силы любого потенциального противника, кроме неэлектрифицированного Занзибара, а потребуется на это 1/100 того бюджета, которым мы располагаем?
Нам не остается ничего другого, как ставить такие вопросы от отчаяния, хотя раньше они могли показаться праздными, потому что вот у нас ракета, она ржавеет, надо срочно подпереть ее колом, чтобы она не заваливалась!
Между прочим, в свое время я ознакомился с последствиями неудачного пуска ракеты СС-4 . Только оттого, что офицер не отстегнул стяжки ветрового крепления (а он просто забыл), ракета, выдрав с корнем пусковой стол вкупе с бетонной стартовой площадкой, упала на бок и стала елозить по стартовому комплексу. [Смех] Эффект был точно такой, как если бы по нему шарахнули крылатой ракетой.
КОРТУНОВ: Это и у американцев случается.
ЧЕРНЫШЕВ: Да, случается. Но самое страшное случилось с этим забывчивым офицером - его разжаловали из майоров аж в капитаны и оставили служить там же, переведя из боевой части в учебную (он учил нас, студентов, как запускать эти ракеты).
В ситуации полной безысходности от нас не убудет, если мы займемся такими праздными вопросами, которыми занимаются интеллектуалы типа иных авторов "ИНОГО". Поэтому, думаю, прогноз Белоусова не закрывает нам путь к размышлениям по поводу концепции, доктрины, а наоборот, широко открывает.
С тем, что есть, сделать решительно ничего нельзя, и не надо мучить Виктора Степановича. У него нет ни денег, ни времени, ни интеллектуальных и иных ресурсов. Максимум, что он может, - это тихо присутствовать при растаскивании и молить Бога, чтобы хоть поскорее растащили, чтобы нашлись идиоты, которые добросовестно выплавят боевой заряд из этой ржавой торпеды, и она тогда не взорвется оттого что, там, мышка пробежала, хвостиком махнула.
Я согласен с Белоусовым - для старого типа субъекта уже нет пространства, его просто не существует. Пришло время подумать.
БЕЛОУСОВ: С другой стороны, все-таки существует некоторая инерция как реальное ограничение, существует некий контекст.
[Белоусов и Чернышев говорят одновременно]
ЧЕРНЫШЕВ: Инерция означает: когда и если придет субъект нового типа, он обязан будет наследовать все накопившиеся проблемы, и этим будет ограничен. Он не будет обязан наследовать доктрину, основывающуюся, скажем, на взаимном гарантированном уничтожении, но безусловно будет обязан содержать старую армию. Ему придется иметь с ней дело как с социальным фактором, и в этом смысле ограничения остаются. Если же ограничения связаны не просто с расхлебывание того, что было сделано, а с оборонным бюджетом, тогда никакого выхода нет - нет места ни для доктрины, ни для стратегии, ни для чего.
БЕЛОУСОВ: Место как раз есть для всего, просто нечто переставляется местами, меняется логика. Я хотел сказать, что бессмысленно или неправильно в этой ситуации начинать с построения нормативного образа, представляя Россию в образе империи (или в каком-нибудь другом образе), и исходя из этого образа заключать, что нам нужны такие-то вооруженные силы, чтобы склеивать эти пространства, такие-то государственные институты, такие-то идеи. Об этом можно очень долго рассуждать, но все кончится ничем, ибо мы упремся в финансовые ограничения. Это один подход.
Другой подход таков. Есть некие ограничения, о которых я сказал. Есть и другие ограничения, которые вытекают из сложившейся структуры, из статус-кво, из качества субъекта и т.д. И есть на самом деле некие представления, но на ближайшую перспективу, потому что в этой ситуации существенно меняется горизонт. Далее нам нужно определить приоритеты. Например, мы не можем ликвидировать или значительно сократить (если следовать Кургиняну) военно-космические силы, тяжелые ракеты, пробивающие ПРО, что обусловлено внешней ситуацией; и, кроме того, при наличии локальных конфликтов внутри страны мы должны иметь мобильные силы. (Я не понимаю ничего в этих вопросах, поэтому просто фантазирую.) А уже после определения приоритетов у нас остается некоторое свободное пространство, где можно развертываться, ставить какие-то вопросы, в т.ч. и о новых субъектах.
ЧЕРНЫШЕВ: Я имел в виду, что существующие объективные ограничения не оставляют места для существующего типа субъекта. Скажем, Бах был способен при тех сложнейших ограничениях, которые сам задал, сочинить и исполнить фугу. Но перманентно пьяный субъект с пальцами толщиной в сосиску, вися на одной ноге над роялем, даже "Чижика-пыжика" сыграть не сможет при всем желании.
Существующий тип субъекта способен только присутствовать при идущей дефрагментации пространства. Он не может в этих ограничения вообще ничего делать. Поэтому я и сказал о трех возможных вариантах:
- субъект ничего не делает (и тем самым де-факто теряет качество субъектности),
- он сдает свою субъектность регионам, честно сказав: "Вот вам обломки, вы и разбирайтесь",
- надо сразу строить оборонную доктрину для совершенно другого типа субъекта, который, действуя в этих ограничениях, конечно, будет обязан нынешних людей в погонах поить-кормить. Но оборонная доктрина не может заключаться в подобных вещах.
БЕССМЕРТНЫХ: Сергей Борисович, Вы как бы походя, но признали наличие субъекта, хотя и определенного типа?
КОРТУНОВ: Плохого качества.
ЧЕРНЫШЕВ: Субъекта как раз и нет. Ясно, что при таких ограничениях ему нет места, он жить не может, может только умирать.
МАХНАЧ: Просто поменялась этимология этого слова, что уже бывало за этим столом. Теперь субъект стал примерно таким, как его понимала тетя Дуся 60-ых гг., негодующе произнося: "Ну-у, су-у-бъект"!
ЧЕРНЫШЕВ: Или: "Ко мне в очереди пристал один субъект".
[Смех]
ГЕНИСАРЕТСКИЙ: Есть две народные максимы алкоголизма. Первая: пить надо средственно (т.е. по средствам). Вторая: не сходить с круга (т.е. ничего не перестраивать: если человек лежит каждый день под забором - это нормально, а если он завтра там не лежит - значит помрет). Поэтому оставьте все эти реформистские штучки!
[Смех]
ЧЕРНЫШЕВ [Кортунову]: Ну, расшифровку стенограммы мы вам, конечно, дадим, но боюсь, ежели Вы ее предъявите начальству, у вас возникнет свобода трудового самоопределения. Тогда милости просим к нашему шалашу.
[Смех]
КОРТУНОВ: Батурин, я думаю, с удовольствием ее прочитает.
ЧЕРНЫШЕВ: Удовольствие тоже бывает разное...
КОРТУНОВ: Он просто может сделать вывод, что Совет Обороны нужно срочно закрывать.
ЧЕРНЫШЕВ: Есть классический анекдот про садиста и мазохиста. Мазохист со стонами взывает: "Ну, помучай меня, ну, помучай"! Садист сладострастно отвечает: "А вот и не помучаю"! Этот анекдот я рассказал своему другу Криворотову, когда мы переплывали реку, и он от смеха перестал грести и начал тонуть. Это я к тому, что, может, содержание стенограммы начальству и понравится, но оно тогда потеряет способность грести.
