1.04.1998

Как-то мы с приятелем, найдя в толстом сборнике Гумилева десять гениальных стихотворений и столько же, на наш взгляд, талантливых, поймали себя на двойственном ощущении. Неужели великий поэт за свою жизнь написал лишь двадцать стоящих произведений? Мы даже засмущались от собственного максимализма. А ведь столько известно о необычных приключениях и героизме этого человека, о том, как уважали и ценили его стихи другие поэты... Одно это заставляет относиться к каждой строке Николая Степановича с пиететом. Но, думаю, и двадцать шедевров - немалый вклад в отечественную словесность. И еще: большим поэтам нет необходимости компенсировать поэзию экзотической биографией, нет нужды быть больше, чем поэтами. Гениальный текст одинаково оправдывает и трагическую, и ничем не примечательную жизнь...

Не стану приводить предваряющие сборник Лиснянской высказывания Солженицына и Бродского, перечислять книги поэтессы, рассказывать историю альманаха "Метрополь" и цитировать посвященный Инне Львовне очерк Семена Липкина. Ни к чему все это. Передо мной лежит книга. Нужно просто понять, что мне в ней нравится. И почему.

Мне всегда казалось, что настоящую цену имеют стихи, верно переведенные, материализованные, взятые из воздуха (воздух, конечно, может быть и нездешним)... Стихи, где поэт цитирует неведомый нам источник, а мы, в свою очередь, цитируем эту цитату. Ведь что-то подобное мы уже слышали, но в менее удачной формулировке. И вот наконец найдена, если можно так выразиться, лингвистическая харизма. Словесное выражение тому, что давно существовало, но было обескураживающе немо, ускользало от понимания...

Я нашел у Лиснянской такие стихи. Именно о них имеет смысл говорить. Большинство из них сконцентрировано в двух первых книгах сборника - "Виноградный свет" и "Дожди и зеркала": "Проси не у богатого, // У бедного проси". Или: "Не выйти из войны // Тому, кто воевал // Не выйти из тюрьмы // Тому, кто в ней сидел". Такова позиция поэтессы, и ее не изложишь прозой. Строка становится формулой, а это само по себе урок любой прозе.

Обычно, говоря о женщине-поэте, мы прибегаем к сопоставлению с корифеями - Ахматовой и Цветаевой. Как правило, это преувеличение. Но в случае Лиснянской сравнение вполне уместно. Ахматовская традиция налицо:

Но если здесь живая - я,
То, значит, мертвый - ты?

Не случайны у Лиснянской и стихи, посвященные Анне Андреевне.

Набор размеров (от классических до фольклорных), интонация плача (Господи Боже, кому мои слезы? Господи Боже, кому я сама?), акмеистская выстроенность композиции и точность определений, экономичность поэтических средств - все это отнюдь не "из первых уст". Такое название подошло бы скорее для дебюта юного модерниста, нежели для "Избранного" поэта, впитавшего благородную традицию начала века. На роль первоисточника Лиснянская явно не тянет. Да и не претендует, пожалуй. Порой кажется, что она сознательно выражается общепоэтическим, вневременным языком. Это минус, но это и плюс. Реалии времени, кажется, почти не отразились в ее стихах. Отразилось не само время, а, скорей, его энергия, ощущение. Ощущение не новое, но интенсивно и честно прожитое в стихотворении.

И еще одно наблюдение. Поэзия для Лиснянской сродни молитве - настойчивая попытка диалога, обращение в никуда, в пространство за текстом. И всегда с надеждой. Потому и преобладает в ее стихах первое лицо - не закамуфлированное, не концептуальное. Отсюда емкость и простота. Ведь автор лично заинтересован в ответе.

Молю Тебя, Господи, слезно молю!
Останови мою кровь
Хотя бы за то, что его люблю
Сильней, чем Твою любовь.

Говоря о категории времени в стихах Лиснянской, я сталкиваюсь с некоторым противоречием. Ее поэзия заведомо несовременна. И не по причине камерности. Сказываются, очевидно, последствия той эпохи, когда современным можно было быть лишь в газетном смысле этого слова. Настоящая, не нуждающаяся в эпитетах и сравнениях поэзия Лиснянской превращает настоящее в прошедшее. Я уважаю эту благород-ную, но неблагодарную позицию поэтессы, хотя мне важней Мандельштам, Даниил Хармс, Ходасевич, писавшие на более естественном и актуальном для меня языке. А вот, скажем, Кабыш и Скородумова, современные по всем признакам, не всегда поэтичны. Они действительно из первых уст и имеют все шансы на успех в своем поколении. Стихи Лиснянской в этом контексте я бы назвал историческими. Ведь мы имеем дело с сознанием уходящей эпохи. Не уверен, что завтра оно будет кому-нибудь интересно. Но стихи, надеюсь, не потеряют от этого своей прелести.

Мое поколение привыкло к тому, что пафос (гражданский, личный - какой угодно) и возвышенно-пророческая мина редко сочетаются с истинной художественностью. Выбор между Евтушенкой и Бродским поэтому мы однозначно осуществляем в пользу последнего. Инна Лиснянская - одна из немногих, чей лирический пафос (пусть даже немного надрывный) не нарушает культуру стиха и не замещает поэзию банальным самовыраженчеством.

Этим мне и понравилась Лиснянская. Понравилась, но не поразила. Не будем говорить о поэтах второго и первого ряда. Иерархия такого рода очень условна. Несколько десятков стихотворений, достойно пронесших традицию сквозь этот непростой век, - вполне достаточно, чтобы высоко ценить их автора. Достаточно ли их самой Лиснянской - не знаю.

Ян Шенкман

Полный список книжных обзоров Книга на вчера

www.russ.ru

Содержание РЖ

Архив

Форумы

Антологии

Книга на завтра

Пушкин

Объявления

Досье

Бессрочная ссылка

Новости электронных библиотек

Монокль

Пегас Light

Русский университет

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru