Готфрид Бенн (1886-1956) никогда не был профессиональным литератором. То, что он писал, оставалось в общем-то его личным делом. В этом - его сила. И слабость. Бенн, патологоанатом, военный врач двух мировых войн, венеролог и инфекционист, сам говорил, что судьба не давала ему достаточно свободного времени, чтобы отчеканить, "в духе Гегеля", пережитое в понятия. Когда он писал свои первые стихи для сборничка "Морг", их трупный запах был не данью литературной моде экспрессионизма, с которым Бенну оказалось тогда по пути, - это были просто его повседневные ощущения.
Общение с разлагающейся плотью давало сносный заработок и возможность с презрением относиться к вопросу о назначении поэзии. За высокомерие маргинала Бенну жестоко отомстили. Отомстили собратья по перу, навесив на него множество ярлыков. Отомстила история, заманившая его в ряды сторонников нацистского "нового порядка". С "новым порядком" все быстро прояснилось - у Бенна был слишком хороший вкус, чтобы не понять, как он обманулся, приняв идеи национал-социализма за воплощение некоторых из своих эстетских эксцессов. Не говоря уже о практике нацизма. Он сторонится общественной жизни, а потом ему и вовсе запрещают заниматься литературной деятельностью. С приходом оккупационных властей запрет остается в силе: впереди несколько лет ожидания, пока люди смогут непредвзято смотреть на стихи Бенна и на него самого. И лишь потом, в последние годы долгой жизни, - признание. Вдруг, после всего, что произошло, оказалось, что упрямый и угрюмый отшельник зачастую был прав и смотрел гораздо дальше, чем другие. Что в век крушения литературных форм ему удалось в одиночку удержать кое-что из наследия поэтического мастерства.
В России проклятие, наложенное на Бенна, оказалось сильнее, чем у него на родине: четыре десятилетия прошли после его смерти, прежде чем появился первый достаточно полный русский сборник его стихов ¹. Перевод Виктора Топорова, на мой взгляд, не бесспорен. Но наивно было бы ожидать, что с такой - величайшей сложности - задачей можно разделаться за раз. К тому же - и это проблема, касающаяся не только перевода стихов Бенну, - движение нашего поэтического слова на долгие годы было искусственно заморожено, так что приходится при переводе отдельного автора, по сути дела, восстанавливать весь европейский поэтический контекст середины века. Отдадим должное мужеству издательства и переводчика, выпустивших в свет двуязычный текст. Можно сравнивать. Кто сумеет лучше - пусть сделает.

Сергей Ромашко