В мировой культуре есть немало культовых явлений - имен и названий, которые ничего или почти ничего не говорят русскому уху. Речь идет не только и не столько о современной культуре, хоть как-то интегрированной в нашу жизнь, а о классике. Представления о ней у нас и у них очень разные. Порой мы не знаем чего-то, что за кордоном знает каждый школьник, а иногда, напротив, считаем классическим что-либо, о чем там и слыхом не слыхивали. Одна из не самых знаменитых, но навсегда окруженных таинственным ореолом некоей элитарности как здесь, так и там фигур - Джеффри Чосер.

Вообще нелегко с этими позднесредневековыми и ранневозрожденческими классиками. Никогда точно не поймешь, что они хотели сказать, наследовали ли некоей (неизвестной нам) традиции или ломали все основы, издевались над читателем или творили на полном наиве. Это относится и к Данте, и к Боккаччо, и отчасти к более позднему Рабле, и к Джеффри Чосеру. Это уже не литература рыцарских романов и короля Артура, но еще и не шекспировская изысканная изломанность. "Кентерберийские рассказы" - в довершение общей непонятности еще и незавершенные - книга, вызывающая восхищение столь же часто, сколь недоумение. Где новаторская ирония, а где традиционность? Неспециалисту не понять, да и не каждому ученому. Плюс наложение реалий перевода, способных сильно изменить реальное художественное наполнение. Судьба "Рассказов" в России достаточно ущербна: фактически всего один, сделанный довольно давно и к тому же неполный перевод, малое количество переизданий. Недавний выход "Кентерберийских рассказов" в издательстве "Грантъ" стал событием книжной жизни. Еще в большей степени эти слова можно отнести к выпущенной этим же издательством поэме "Троил и Крессида".

Первый перевод этой поэмы на русский язык сделан Мариной Бородицкой, знакомой читателям по многим работам - в частности, по недавно изданному "Террой" двухтомнику английских сказок Киплинга. "Троил и Крессида" прежде всего стала несомненной удачей переводчика. Поэма не только легко читается, но и способна затронуть за живое - короче говоря, дистанция между средневековым и современным сознанием сведена к необходимому минимуму. И все это не говоря об удачной, подчас виртуозной, неожиданной рифмовке и несомненной творческой индивидуальности переводчика. В плане извечного спора о том, придерживаться в переводе содержательного аспекта или формального, перевод Бородицкой скорее приближается к более свободному, творческому варианту (хотя новаторская для своего времени строфика - так называемая "королевская строфа", введенная впервые Чосером, соблюдена). В качестве сюжета Чосер взял античный миф о любви троянского принца Троила (младшего брата Гектора) и прекрасной вдовы Крессиды. Принц влюбляется в нее, вызывает в Крессиде взаимность; затем волею судеб красавица попадает в лагерь греков, где изменяет возлюбленному с неким Диомедом. Узнав об этом, принц Троил безрассудно бросается в неравный бой и гибнет. Вот и вся простенькая коллизия. На самом деле для рыцарского романа, к жанру которого в большой степени тяготеет Чосер, это почти неприемлемый сюжет - прекрасная дама, добродетелей и красоты которой автор ничуть не отрицает, изменяет рыцарю, ставя его в глупое положение и становясь причиной его в общем-то бесславной гибели. Причем никакая расплата неверную Крессиду не ждет... Заметим, что тот же сюжет был двумя столетиями позже взят Шекспиром для своей одноименной трагикомедии, относимой исследователями к "черным пьесам", сочетающим достаточно мрачный юмор с представлением о неизбежной сумрачности самого бытия. Впервые этот чисто барочный сюжет был привнесен в английскую литературу нового времени Чосером.

Ирония и мистификация не чужды Чосеру в этой поэме, гораздо более камерной и лирической, чем эпохальные "Кентерберийские рассказы". Описание придворной жизни троянцев и ахейцев уж очень напоминает придворные хроники XIV века. Поэма была своего рода "сериалом" о любви и измене, который становился предметом внимания, а затем - обсуждения королевских придворных после того, как менестрель Чосер читал внимательным слушателям очередную "песнь". Опыт некоего летописца Лоллия, у которого автор якобы позаимствовал тему для поэмы, - чистейшей воды фикция. На самом деле "Троил и Крессида" - книга совершенно самостоятельная и весьма оригинальная.

Не пожалейте денег, пополните домашнюю библиотеку этой средневековой поэмой. Листая ее, вы погрузитесь в особый, поэтичный и причудливый мир. Кроме того, нельзя не получить удовольствия, просто взяв в руки книгу, столь изысканно изданную - с чудесными картинками (сплавом наивной живописи и старинных книжных миниатюр), таинственно-матовым переплетом и золоченой закладкой. Не каждая книга дает читателю возможность погрузиться в волшебный мир Средневековья.

Антон Долин