Насколько же это еще неисследованный, почти как Атлантида неведомый жанр - религиозная, промыслительная новелла. Или, как в этой книге, - цикл таких новелл, складывающихся в единое повествование, связанное не столько гносеологической, сколько онтологической внутренней логикой.

Разумеется, понятие жанра применительно к сочинениям священнослужителя имеет свою специфику: жанр здесь не столько литературное, сколько экзистенциальное явление. Но и такие книги пишутся, как правило, общеупотребимыми словами, они тоже представляют собой Текст как воплощенное Письмо - только вот Письмо отнюдь не безадресное...

Судьба митрополита Вениамина (в миру Федченкова), родившегося в 1880 году и умершего в 1961-м, сама по себе достойна и жития, и романа. Возглавлял разные российские епархии, в роковые революционные годы ректорствовал в Таврической семинарии, в 20-е - один из организаторов Зарубежного Церковного Собора в Стремских Карловицах и братства русских иноков в одной из сербских обителей (после указа Патриарха об упразднении зарубежного Высшего церковного управления и ухода в монастырь). Вернувшись на родину в 1948-м, Вениамин принял Рижскую епархию, в 1951-1955 годах занимал Ростовскую кафедру.

При всем при этом владыка был, бесспорно, большим писателем, хотя - в силу известных объективных и субъективных обстоятельств - и не властителем дум. Его называют продолжателем направления, сложившегося в национальной духовной культуре на рубеже XIX-ХХ веков стараниями епископа Никодима Белгородского, Е. Н. Погожева, С. А. Нилуса и В. П. Быкова. Однако в лаконичном стиле митрополита ясно различимо влияние школы Чехова, Леонида Андреева, позднего Толстого. А некоторые сюжетные повороты и парадоксы напоминают превращения Кафки, только всегда сопровождаемые в той или иной форме преображениями.

Первый раздел книги называется "Из того мира". Как поясняет владыка, мир (и "этот" - привычный, и "тот" - сверхъестественный) познается посредством откровения. В наше время особенно необходим фактический материал откровения, который и дает нам автор, излагая, например, в подтверждение диалектики откровения, библейской силы и выразительности эпизод о матери, которая через заступничество Иоанна Кронштадтского вымолила выздоровление малолетнему сыну, а в девятнадцать лет мальчик этот покончил с собой: "Зачем вымолила?".

Раздел второй, "Из другого мира", повествует о плачущих, мироточивых и приходящих из "мира иного" иконах, со сведенборговской убедительностью живописует явления ангелов и демонов.

Раздел третий - жизнеописания современных Вениамину подвижников православия.

В целом книга представляет собой заметное явление и того, и этого мира, то есть и православной, и светской культуры, причем последнему немало способствует неброское стилистическое мастерство автора.

Александр Люсый