Смертельная болезнь природы и торжество духа
Александр Кожев. Идея смерти в философии Гегеля.
Пер. с фр. И.Фомина. - М.: Логос, Прогресс-Традиция, 1998. - 208 с.; тираж 5000 экз.; ISBN 5-89-493-015-4
Александр Кожев (Кожевников) - французский философ русского происхождения, получивший признание благодаря своей оригинальной интерпретации учения Гегеля. В предлагаемой русскому читателю книге представлены отдельные лекции из фундаментального курса, посвященного Феноменологии духа Гегеля, который Кожев читал в период с 1933 по 1939 год. Этот лекционный курс положил начало новой эпохе во французской философии, которая продолжается и по сей день. Я попытаюсь изложить наиболее существенные моменты интерпретации Кожевым Гегеля, лежащие в основании современной французской мысли.
Как считает Кожев, до-гегельянская псевдофилософия и ньютонианская псевдонаука рефлектируют над Реальным, располагаясь вне его. Эта Рефлексия стремится дать "видение" Реального с точки зрения автономного познающего Субъекта, независимого от Объекта познания. Такой Субъект, согласно Гегелю, есть лишь искусственным образом изолированный аспект познанной или раскрытой с помощью завершенного в себе философского дискурса Реальности. "Метод" гегелевской науки, то есть путь построения такого философского дискурса, заключается именно в отсутствии какого-либо метода или образа мысли, свойственного именно этой науке. Обычный человек, заурядный ученый и даже до-гегельянский философ каждый на свой лад деформируют Реальность, противопоставляя ей способы действия и методы мышления, свойственные им самим. Мудрец, напротив, целиком и полностью примирен со всем тем, что существует: он без остатка доверяет себя Бытию и полностью открывается Реальному, не оказывая ему сопротивления. Сама Реальность отражает себя в нем и раскрывается в своей диалектической структуре посредством дискурса Мудреца, который лишь описывает ее, оставляя без изменений. Таким образом, метод Гегеля ни в коей мере не является диалектическим. Можно даже сказать, что в некотором смысле Гегель был первым, кто отказался от Диалектики как от философского метода.
Диалектический метод (то есть такой, который включает в себя негативный элемент, а именно антитезис, противопоставляемый тезису в вербальной борьбе) сознательно и систематически впервые был использован Сократом-Платоном. Христианство также предполагает диалог - только уже с божественным собеседником, а не с горожанами на базаре. Гегель же не нуждается ни в Боге, ни в людях, ни в собственной душе, с которой прежние философы вели долгие утомительные разговоры, так как истина, которую он воплощает в своем философствовании, есть последний результат реальной, действительной диалектики Всемирной Истории, воспроизведением которой в дискурсе и ограничивается его мышление.
Однако истина есть реально только там, где есть заблуждение. Но заблуждение реально существует лишь в форме человеческой речи. Если Бытие в своей тотальности есть не только чистое и простое Бытие (Sein), но и Истина, Понятие, Идея или Дух, - то исключительно потому, что оно включает в свое существование человеческую или говорящую реальность, способную ошибаться и исправлять свои ошибки. Действие, которое преобразует данную реальность с тем, чтобы сделать истинным человеческое заблуждение, речь, рассогласованную с этой данностью, называется Трудом. Гегелевский дискурс, описывающий реальную диалектику борьбы и труда, рассматривает ее как уже свершившуюся в прошлом, что предполагает ее завершение, то есть окончательную остановку Истории. В тот момент, когда Человек, сделавшись Мудрецом, оказывается полностью удовлетворен таким чистым и простым описанием, активное или реальное отрицание данности не имеет больше места, так что описание оказывается необходимо истинным на неограниченный срок. Но как узнать, действительно ли и полностью ли Человек удовлетворен тем, что есть?
По Гегелю, Человек - это Желание признания, которое полностью удовлетворяется посредством построения всеобщего и гомогенного Государства, образцом которого для Гегеля была наполеоновская Империя. Утверждать, что Государство не породит в человеке нового желания, можно, лишь допуская, что Желание признания исчерпывает все человеческие возможности. Однако такое допущение возможно лишь при наличии абсолютно истинного знания о человеке, достигаемого в конце Истории, который мы как раз и пытаемся определить. Значит, мы попали в порочный круг. Однако Гегель находит гарантии абсолютной истины своего описания реальности, равно как и факта остановки Истории, в цикличности этого описания, которое, таким образом, исчерпывает все возможности мысли.
Гегель противопоставляет свою философию всем предшествующим системам (за исключением, пожалуй, систем Канта и Фихте и, в определенной мере, Декарта), поскольку до-гегельянские философы, вслед за Фалесом и Парменидом, имели дело исключительно с понятием "Субстанции", забывая о понятии "Субъекта". Философ имеет дело не только со статично-данным Бытием или Субстанцией, которые представляют собой Объект Дискурса, но также и с Субъектом Дискурса и философии: ему недостаточно говорить о Бытии, которое ему дано; он должен также говорить о самом себе и объяснять самого себя в качестве говорящего о Бытии и о себе. Именно описывая Истину как Субъект, то есть анализируя специфику человеческой реальности, Гегель открывает диалектическую структуру Бытия и Реального, а также онтологическую категорию Негативности, которая лежит в основании этой диалектичности.
Таким образом, Человек Гегеля - это не тот человек, с которым имели дело греки и которого они оставили нам в наследство. Этот пресловутый Человек античной традиции есть на самом деле чисто природное (= идентичное) существо, которое не имеет ни свободы (= Негативности), ни истории, ни индивидуальности. Человек Гегеля происходит из до-философской иудео-христианской традиции, единственной подлинно антропологической традиции, которая в Новое время продолжает свое существование в форме "веры" или "теологии", несовместимой с античной философией и наукой. Согласно этой традиции, Человек существенным образом отличается от Природы, которая есть "грех": он может и должен противопоставлять себя ей и отрицать ее в себе самом, строя новый мир - мир Истории. В этом мире человек может свободно изменять себя по отношению к тому, чем он был в качестве природного существа. Он перестает быть представителем вечного и неизменного "вида" и создает себя как единственного в своем роде индивида. Однако для иудео-христиан "духовность" (= диалектичность) реализуется и полностью проявляется лишь "по ту сторону", и Дух в собственном смысле слова есть Бог, то есть вечное и бесконечное существо. Сам же Человек обладает "духовностью" лишь в той мере, в какой он вечен или бессмертен в силу того, что он есть Дух.
Но, согласно Гегелю, "духовное" или "диалектическое" существо с необходимостью временно и конечно. Христианское понятие вечного и бесконечного Духа противоречит самому себе: бесконечное бытие - это всегда статично-данное природное бытие, а бытие диалектическое необходимым образом ограничено во времени, то есть по самой своей сущности смертно. Отрицая вечную жизнь, Гегель фактически утверждает, что "Бог" существует лишь в пределах природного мира, где он присутствует исключительно в форме теологического дискурса человека. Дух есть Человек-в-Мире - смертный человек, живущий в Мире, лишенном Бога, и говорящий обо всем том, что существует и обо всем том, что он создает, включая самого себя. Иными словами, это и есть гегелевская философия в той мере, в какой она абсолютно-истинна.
Дискурс обязан своим существованием негативности - энергии мышления, выделяющей смысл из бытия и отделяющей сущность от существования. С точки зрения онтологии, взятая изолированно негативность есть чистое Ничто, конечность Бытия, а с точки зрения метафизики - присутствие в нем Времени и Истории, Борьбы и Труда. Поэтому Человек как действующая в Бытии негативность есть не что иное, как Смерть, более или менее отсроченная и осознающая саму себя. Лишь осознавая свою конечность и, соответственно, свою смерть, человек обретает подлинное самосознание и достигает наивысшего удовлетворения - удовлетворения своего единственного подлинно человеческого желания Признания, то есть желания видеть всех других людей признавшими абсолютную ценность его личности. В гегелевском понимании человек - это смертельная болезнь животного: больное животное смещается со своего естественного места (topos), которое определяет его особенность и отличает его от остального мира. Однако если попытка подобной трансценденции для животного равнозначна простому уничтожению, то в случае Человека болезнь, ведущая к смерти животного, есть становление Духа в открывающемся пространстве Истории.
Смерть человека - это смерть добровольная и осознанная, принимаемая свободно, без всякой витальной необходимости. Подобное принятие смерти происходит в тот момент, когда человек сознательно подвергает риску собственную жизнь, причем делает это исключительно в целях "признания", из одного лишь "тщеславия". Человек создает себя, сознательно реализуя свою смерть. Он и есть своя собственная смерть, отсроченное самоубийство.
Таким образом, гегелевская антропология - это преодоленная христианская теология. В конечном счете, Бог христианской теологии (как результат античного или языческого развития) - это вечно идентичное себе данное-Бытие, реализующее и раскрывающее себя в природном Мире. Человек Гегеля, напротив, есть Ничто, которое уничтожает данное-Бытие, существующее как Мир, и которое в этом уничтожении данного уничтожает самого себя. Эта идея наиболее ясно выражена в прекрасном "романтическом" тексте из Лекций 1805 -1806 годов. Вот этот текст:
"Человек есть эта ночь, это пустое Ничто, которое целиком содержится в своей нераздельной-простоте: богатство бесконечного множества представлений, образов, ни один из которых не ведет прямо к духу, образов, которые существуют лишь в данный момент. Здесь существует именно ночь, внутреннее-или-интимное Природы - чистое личное-Я. Оно распространяет ночь повсюду, наполняя ее своими фантасмагорическими образами: здесь вдруг возникает окровавленная голова, там - другое видение; потом эти призраки так же внезапно исчезают. Именно эту ночь можно увидеть, если заглянуть человеку в глаза: тогда взгляд погружается в ночь, она становится ужасной; тогда перед нами предстает ночь мира".
