Владимир Набоков. Защита Лужина

Мой дед, известный питерский профессор, на чьи лекции по общей физике стекались студенты со всех факультетов, включая гуманитариев, к шахматам относился с предубеждением. Он полагал, что, вопреки расхожему мнению, эта игра не развивает никаких мыслительных способностей, кроме способности к игре в шахматы. Главный герой романа "Защита Лужина" вполне вписывается в эту теорию - будучи гением в шахматах, он не только не обнаруживает таланта в другой интеллектуальной деятельности, но предстает глубоким умственным и душевным инвалидом. Однако Набоков и не ставит перед собой задачи написать роман про шахматиста - это он предоставит писателю "очень второго сорта", лужинскому отцу. Набоков создает замысловатую композицию, пытаясь представить мир как громадную шахматную доску или сузить человеческую судьбу до шестидесяти четырех клеток.

Мои собственные познания о шахматах скудны до неприличия. "Конек, конечно, скачет", - могу я повторить за рыжеволосой тетей главного героя набоковского романа - и только. Так что, по большому счету, Набоков писал "Защиту Лужина" не для меня. Вне всякого сомнения, пытливый гроссмейстер без труда прочел бы в этой книге уникальную шахматную партию - и автор сам намекает на возможность такого прочтения, когда упоминает о способности композитора читать партитуру, словно роман, "иногда улыбаясь, иногда хмурясь, иногда на минуту возвращаясь назад". Набоков часто сравнивает шахматы с музыкой - недаром первым, кто познакомил маленького Лужина с судьбоносной игрой, был приглашенный на домашний концерт скрипач. Сам Набоков гордился своим талантом шахматного композитора и в то же время не скрывал, что к музыке абсолютно глух. А если так, то ничто не мешает читателю, зовущему ферзя королевой, полюбоваться изысканной партией, которую ведет со своим героем писатель, в крайнем случае, просто насладиться ее мелодией. В 1930 году Набоков еще милостив к дилетантам, он еще не загадывает заведомо неразрешимые ребусы, как в более поздних вещах.

"События в его (Лужина) жизни вообще тяготеют к тому, чтобы происходить по крайней мере дважды", - пишет в примечаниях О.Дарк. Мягко сказано. Даже на самый поверхностный взгляд, весь роман пронизан симметрией - осевой, кольцевой, зеркальной и еще бог знает какой - вероятно, шахматной. На сцене выстреливают не только все ружья, но и детские хлопушки, бутылки с шампанским и прочие предметы. Крошка, брошенная за обедом рыжеволосой тетей Лужина, через много дней вновь оказывается застрявшей в бороде его отца. Кусочек головоломки-"пузеля" лазурного цвета из детства встраивается в небо последней берлинской осени героя. Книга папы-писателя про сердобольного мальчика Антошу, защитника бродячих собак, всплывает в голове жены Лужина - анонимная, неузнанная. Родственница-актриса, о которой упоминает тесть, появляется в кинофильме, а вместе с ней в кадре - доктор из лужинского далекого прошлого. Не говоря уже о том, что имя Лужина, утерянное с первой строчки, возвращается к нему в последней. И так далее. Следить за этими отражениями страшно интересно, даже когда замысел автора неясен. Если, опять же, переводить повествование на язык музыки, то Набоков с сальериевской расчетливостью строит немыслимо сложную форму - с элементами фуги, канона, рондо и блюзового квадрата.

"Лишь то, что писано с трудом, читать легко", - цитирует один из героев книги. "Защиту Лужина" можно прочесть и просто так, без всяких ухищрений - все любезные уму и сердцу особенности набоковского стиля щедро здесь представлены. Плодами своей неистощимой проницательности Набоков, как всегда, плотно унизывает повествование. И каждый раз захватывает дух от черной зависти (я ведь тоже это заметила, только сказать забыла!) - так точно и ловко умещаются его наблюдения в пространство между банальностью и парадоксом. Чего стоят гардеробщицы, которые "принимали и уносили вещи, как спящих детей".

И все-таки - до чего обидно ни бельмеса не смыслить в шахматах, когда читаешь "Защиту Лужина"! Приходится теряться в догадках там, где, вероятно, на самой поверхности лежит логичный, красивый и ясный ответ. Может быть, родственные связи между именем лужинского противника - Турати - и названием шахматной фигуры таят в себе какую-то подсказку? Кто из персонажей черная, а кто белая фигура? Ясно, что по ходу романа происходит превращение короля шахмат Лужина в шахматного короля. Но может быть, его панические шаги из одной комнаты в другую, в которых даже профан углядит сходство с поведением короля под шахом, исполнены скрытого смысла и всю комбинацию романа можно воспроизвести на доске?

В книге почти нет имен - как нет их в призрачном мире Лужина, населенном фигурами и поделенном на черно-белые клетки. Жена называет его по фамилии - подобно тургеневским девушкам. Лишь когда герой "выпадает из игры", несколько голосов сразу ревут: "Александр Иванович!" В порядке бреда: не намек ли это на клетку "АI", крайнюю, черную, на которую загнан несчастный, отчаявшийся король? Впрочем, я ничего не смыслю в шахматах...

---

Web-присутствие (В.Сонькин)

Про Набокова мы (те же и там же) уже говорили, причем тогдашний линклист на волне юбилея получился едва ли не образцовым. Что к нему добавить? Конечно, полный текст романа в Библиотеке Мошкова; конечно, еще раз необходимо упомянуть заботливо сделанный петербургский сайт с обширной библиографией ; рецензию на "Защиту Лужина" Владислава Ходасевича в переводе на английский; библиографию научных и псевдонаучных работ о романе на сайте "Зембля"; некоторые общие сведения о романе и панегирические слова разных читателей - например, Джона Апдайка - из разряда тех, что пишут на суперобложках (все это по-прежнему на сайте "Зембля", и, стало быть, по-английски).

Набоков, как известно, к игре в шахматы сам относился прохладно, а обожал лишь шахматные задачи. Говорят (прежде всего он сам), был отменным шахматным композитором. Во всяком случае, в свой сборник английских стихотворений "Poems and Problems" без зазрения совести и с некоторой даже бравадой включил несколько задач. 64 классических этюда Эрманна Матиссона можно найти здесь (текст по-французски). На этой странице - своего рода пародия на шахматный этюд: как разместить на доске 8 ферзей, чтобы ни один не находился под ударом другого? Предлагается даже скачать какую-то программку, которая будет помогать вам решать эту недетскую задачу. Некий критянин по имени Манолис Стратакис подобрал очень богатую библиотеку шахматных задач, от классических до модерновых; там же - линклист, соревнования, библиография и what-not. Жалко, оформлено паршиво. Если кто-то предпочитает немецкий язык - то вот вам австрийская страничка про шахматную композицию, может быть, разберетесь - интуитивно непонятно, в чем там, собственно, дело. Цветастый и весьма безвкусно оформленный, а также до противности двуязычный (франко-английский) ресурс под названием Problemesis представляет собой интерактивный сетевой журнал шахматной композиции - последнее обновление совсем недавно, материала очень много. А на вот этой странице с Geocities.com - задачи на основе реальных партий реальных гроссмейстеров. Список матчей, из которых взяты этюды, впечатляет и сам по себе. А имена игроков - и подавно: тут тебе и Капабланка, и Алехин, и Каспаров, и все-все-все.

Если же кто-то любит именно играть в шахматы, а не эстетствовать над задачами, то идите на games.yahoo.com. Прошли времена, когда в шахматы играли годами, по переписке. Теперь можно поиграть с партнером в любой точке света, причем перед глазами будет вполне реалистичная шахматная доска, по которой вполне реалистично будут двигаться фигуры. Я тоже в шахматах разбираюсь не сильнее лужинской тети; однако ж зайдя на этот сайт, сразу же нашел какого-то уж совсем отморозка, которому минут за десять, тупо переставляя фигуры, поставил мат. При этом мы не перемолвились ни словом. Такие вот zipless chess.