Массовые политические опросы в России начали проводиться в 1988 г. До этого социология развивалась, но опросы проводились почти исключительно на неполитические темы (семья, производство, выбор профессии, культура) и нередко не публиковались вовсе (а докладывались только высшему партийному руководству) или публиковались в узкоспециальных малотиражных изданиях. Интересно, что в 1988-91 гг. опросы довольно неплохо отражали реальные настроения россиян, несмотря на то, что с технической стороны опросы были не столь репрезентативны (то есть среди респондентов не всегда пропорционально были представлены регионы проживания, социальные группы и т.д.). В 1993-96 гг. с технической стороны социология шагнула вперед, однако искажения реальных настроений в результатах опросов увеличились. Почему это произошло?

"Житейская" и технологическая погрешности социологического измерения

Социально-психологическое состояние общества бывает таким, что невозможно получить абсолютно точные данные, даже если опрос с технологической стороны проведен идеально. Именно таким было состояние российского общества в 1993-96 гг.

В 1988-91 гг. дифференциация российского общества была невелика: и рабочие, и крестьяне, и интеллигенты, и богатые, и бедные, и жители разных регионов в большинстве своем были настроены одинаково. И самое главное - СМИ не навязывали российскому обществу какую-либо "правильную" политическую позицию и не осуждали единогласно "неправильную" (так было до августа 1991 г.).

Позиция СМИ очень важна, так как они создают в обществе образы "социально одобряемой" и "социально неодобряемой" позиции. Когда россиянин в 1990 г. или в первой половине 1991 г. отвечал на вопросы социологов, он не оглядывался на невидимое "общественное мнение", не боялся ответить "неправильно": если он поддерживал Ельцина, то он так и отвечал, если не поддерживал - то и в этом не стеснялся признаться. Поэтому и по опросам, и на выборах Ельцин получил 57%.

После августа 1991 г. была создана совсем другая атмосфера в обществе. Коммунисты по телевидению и в 90% центральных газет именовались "преступниками" и "путчистами", национал-патриоты - "фашистами"; а Ельцин - борцом за свободу и проведение жизненно необходимых реформ, единственной защитой от наступающей "красно-коричневой чумы". У значительной части населения после 1992 г. в голове наступало "раздвоение сознания": поддерживать Ельцина и "демократов" невозможно, так как жить стало намного хуже, "кругом развал", но и не поддерживать нельзя - иначе "остановится движение вперед по пути реформ" и к власти придет "красно-коричневая чума". Естественно, что значительная часть такого "кризисного" населения во время социологических опросов отвечала так, "как положено", а при реальном голосовании давала волю своему недовольству.

Резкая дифференциация общества и "раздвоение сознания" привели к значительному снижению адекватности результатов социологических опросов. Это проявилось и на апрельском референдуме, когда по опросам за доверие Ельцину "голосовали" 62-68%, а в реальности - 58,8%, и особенно сильно на думских выборах в декабре 1993 г.

На результаты выборов декабря 1993 г. наложили очень сильный отпечаток события сентября-октября 1993 г., закончившиеся расстрелом Белого дома. Президентская сторона взяла тогда под жесткий контроль все телеканалы. Доходило до того, что в конце сентября по РТР можно было услышать рассказ комментатора Леонида Иоффе о том, что рядом с Белым домом скопились исключительно криминальные элементы, алкоголики, наркоманы и фашисты, а Белый дом потому и обнесли колючей проволокой, чтобы эти уголовники не могли совершать набеги на честных москвичей. После расстрела Белого дома к нежеланию признаваться в симпатиях к "фашистам" добавился еще и страх быть зачисленным в "мятежники", страх не только "общественного порицания", но и реального наказания. Не вина социологов в том, что сознание многих россиян пребывало тогда в "раздвоенном состоянии". Именно в силу указанных причин и оказался столь неожиданным триумф Жириновского в 1993 г. Страх признаться в симпатиях к "фашистам" заставлял многих недовольных властями отказываться отвечать на вопросы, в то время как раньше отказывались отвечать только совсем аполитичные граждане (кстати, в 1988-91 гг. почти не было тех, кто отказывался участвовать в опросах, а начиная с 1993 г. "отказники" уже составляли значительный процент).

В своем интервью в октябре 1999 г. Александр Ослон справедливо признал, что "статистическая погрешность имеет гораздо меньшее значение, чем погрешность житейская". Под "житейской" погрешностью Ослон понимал "лукавство" респондентов при ответе на вопросы социолога.

Кроме того, сыграл роль и тот факт, что в 1993 г. социологи не столь пристально следили за тем, чтобы люди с высшим образованием составляли 13% опрошенных, а москвичи - 6%. А если учесть, что сторонники Жириновского были почти исключительно не москвичи и люди без высшего образования, то завышение доли москвичей и высокообразованных россиян приводило к существенному искажению результатов опросов (чего не было в 1988-91 гг.).

То, что я назвал "раздвоением сознания", практически отсутствовало в 1999-2000 гг. В 2000 г. на телевидении преобладала критика Зюганова и Явлинского, но эта критика Зюганова была намного мягче ее аналогов в 1996 г., да и вообще она была уже привычной, а критика в адрес Явлинского со стороны ОРТ и РТР нивелировалась его восхвалением со стороны НТВ. Положительное освещение деятельности Путина в 2000 г. было не столь тотальным, как пропаганда "за Ельцина" в 1996 г.: часть популярных СМИ все же критиковала Путина. Поэтому в 2000 г. в массовом сознании не были четко определены "социально одобряемая" и "социально не одобряемая" позиции. В 1999 г. критика ОВР хотя и не была столь тотальной, как критика Зюганова в 1996 г., но была столь же жесткой и в какой-то мере привела к формированию мнения о голосовании за ОВР как о "социально не одобряемой" позиции. Однако это не привело к "раздвоению сознания". Описанное "раздвоение сознания" имеет место только тогда, когда избиратель крайне недоволен партией власти - и одновременно СМИ прививают ему неприятие оппозиции. В 1999 г. СМИ привили народу неприятие ОВР, но недовольство деятельностью "Медведя" отсутствовало, поэтому не возникло и "раздвоения сознания".

Проблема неопределившихся

Кроме проблем с честностью ответов респондентов, существует еще и проблема поведения тех избирателей, которые вплоть до дня голосования не могут определиться, за кого они будут голосовать, но при этом уверены в своем приходе на выборы. Например, по данным опросов ФОМ и 14, и 16 декабря 1999 г. были абсолютно уверены в своем приходе на выборы 63% россиян (и столько же в выборке ФОМ ответили в опросе 20 декабря, что они реально пришли голосовать), из них 14-15 декабря не определились 14%, а 16-17 декабря - даже 16%; при этом в опросе 20-21 декабря не ответили, за какую партию голосовали 5% заявивших о своем участии в выборах, - то есть можно достаточно точно проследить распределение 11% голосов неопределившихся между 17 и 19 декабря. Из этих 11% "Медведю" отдали свои голоса 3%, ОВР - 2%, "Блоку Жириновского" - 2%, против всех - 1%, КПРФ, СПС и "Яблоку" - по 0%. Опросы АРПИ и ЦИПКР также подтверждают тот факт, что наибольшая часть неопределившихся досталась "Медведю".

В 2000 г. ситуация оказалась несколько другой. По данным ФОМ между 23 и 26 марта из почти 8% не определившихся более 5% досталось Зюганову и чуть более 1% - Путину, в то время, как Явлинский, Тулеев и Жириновский не получили ничего. По данным ВЦИОМ, Зюганов получил вообще все 6-7% неопределившихся голосов.

Голоса неопределившихся, как видим, распределяются по-разному. Следовательно, если исключать группу неопределившихся из расчетов и сопоставлять итоги выборов с итогами опросов, подсчитанных от числа определившихся, то могут возникать "проблемы".

Абсолютно точно предсказать поведение не определившихся вряд ли возможно, но присоединяются они в основном к партии, активно ведущей избирательную кампанию, с растущей популярностью. Неопределившиеся пополняли ряды левой и национал-патриотической оппозиции, а также и ряды партии власти, но практически никогда не присоединялись к либералам.

"Незаметные" технологические погрешности социологии

Практически ни одна социологическая служба РФ не проводит опросы во всех субъектах РФ. Фонд "Общественное мнение" (ФОМ) опрашивает россиян в 29 субъектах РФ, Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) - в 32, "Мониторинг.ру" (бывшее АРПИ и НИСПИ) - в 49 (иногда, особенно когда это касается маркетинговых опросов, - примерно в половине из этих регионов), "Российское общественное мнение и исследование рынка" (РОМИР) - в 40, Центр исследования политической культуры России (ЦИПКР) - тоже в 40, Российский независимый институт социальных и национальных проблем (РНИСиНП) - в 20 субъектах РФ. Поэтому в выборке социологических служб Дальний Восток, Восточную Сибирь, Западную Сибирь, Север представляют по 1-2 субъекта РФ. Естественно, что жители районов, представленных в выборке, не всегда адекватно отражают настроения жителей непредставленных районов.

Играет роль не только видимое нарушение технологии опроса (завышение доли высокообразованных и москвичей), но и "латентное": опрос жителей города в центре города, а не на окраине, опрос сельских жителей в селе рядом с областным центром, а не за 100-200 км от него (например, в Москве в 2000 г. в некоторых центральных районах Явлинский получил 25%, а в некоторых окраинных - 13%). Склонность социологов проводить опросы в "цивилизованных районах", а не в "глуши" привела к тому, что по данным некоторых опросов КРО опережало ЛДПР в 1995 г.: КРО действительно опережало ЛДПР в центральных областях, Санкт-Петербурге, Калининграде и Сочи, но чем ближе к Алтаю или Амуру, тем больше становилось преимущество ЛДПР (в этих районах - в 8-10 раз!).

Региональные отделения социологических служб практически везде находятся в крупных городах в густонаселенных регионах. Поэтому и села опрашиваются, как правило, вблизи крупных городов, а Дальний Восток в выборках почти всех социологических организаций представлен Приморским краем и почти никогда - Камчаткой. В выборке большинства социологических организаций отсутствуют Дагестан, Северная Осетия, Карачаево-Черкессия, Бурятия или Республика Алтай. Почти всегда "не везет" Смоленской, Липецкой, Мурманской, Читинской и многим другим областям. Бывают и немного "смешные" случаи: в опросах ФОМ в 1997-98 гг. Лебедь набирал на 1-2% больше, чем у других социологических служб, что отчасти объяснялось присутствием в выборке ФОМ Тутаевского района Ярославской области, где в 1996 г. Лебедь занял первое место. В той же выборке ФОМ города-миллионники Урала представляет Екатеринбург, что совершенно неправильно: в Екатеринбурге весь период 1991-99 гг. популярность Ельцина была максимальной среди всех населенных пунктов РФ, а популярность коммунистов всегда была ниже, чем в Москве, при этом в 1999 г. Екатеринбург оказался одним из трех российских городов (наряду с Пермью и Самарой), где первое место занял СПС (то есть Екатеринбург в какой-то мере может представлять настроения жителей Перми, но никак не может представлять настроения жителей Уфы или Челябинска).

Фальсификации результатов опросов

Откровенная фальсификация результатов опросов происходит достаточно редко, можно сказать, что она практически отсутствует у крупных социологических служб, однако иногда встречается и она. Например, перед выборами в Мосгордуму в 1997 г. и перед довыборами в Госдуму по Люблинскому округу в 1998 г. в "Комсомольской правде" от имени малоизвестной социологической организации публиковались рейтинги политиков по округам, при этом в 1997 г. реальные лидеры гонки оказывались на вторых-третьих местах, в на первом месте оказывался откровенный аутсайдер; в 1998 г., кроме попадания на первое место кандидата, заказавшего рейтинг, искусственно снижался рейтинг его реального конкурента и завышался до третьего места рейтинг аутсайдера, имевшего шанс отобрать часть голосов у конкурента. Такие случаи нередки в период избирательных кампаний, но мною не было замечено случаев, когда откровенной фальсификацией занимались крупные социологические организации. Иногда, правда, рейтинги некоторых мелких партий (типа СПР Рыбкина) казались у РНИСиНП заказными (партия Рыбкина, не набиравшая у других социологов и 0,5%, и в итоге получившая 0,2%, здесь имела 2-4%), но это может быть объяснено не только сознательной фальсификацией руководства РНИСиНП, но и фальсификацией итогов опроса их представителем в Воронежской области. И тут мы уже подходим к другому важному вопросу - проблеме контроля со стороны руководства социологических организаций за работой региональных отделений и интервьюеров вообще.

Контроль социологов за работой региональных представительств

Значительную роль играет не только настрой руководства социологической организации на получение максимально объективных данных, но и контроль со стороны руководства за работой подчиненных, в первую очередь - региональных представительств и интервьюеров. Проверка качества работы интервьюеров, особенно в регионах, - серьезная проблема для всех социологических служб. Даже самый богатый, авторитетный и близкий к Кремлю ФОМ сталкивается с этими проблемами. Например, в конце 1999-начале 2000 г. ФОМ предпринял проверку деятельности своих региональных представительств. В основном нарушения были выявлены следующие: неточное указание возраста, образования, адреса места жительства респондента. Из-за чего это происходит? Дело в том, что по методике ФОМ интервьюер должен опросить строго определенное количество респондентов ("квоту") в возрасте 18-24 лет, 25-54 лет и 55 лет и старше; количество респондентов с высшим образованием не должно превышать 5 человек из 15 (именно такой объем работы обычно выполняет один интервьюер) в Москве и 2 из 15 в провинции; также обязателен "шаг" между квартирами опрошенных (в Москве - 1 респондент через 30 квартир). Подобные же требования есть и у других социологических служб. У ВЦИОМа "квоты" иногда даже доходят до абсурда: строго ограничено не только число респондентов с высшим образованием, но и со средним общим, средним специальным и неполным средним. ВЦИОМовские "квоты" настолько неадекватны, что предположить отсутствие их нарушения просто невозможно: в Москве действительно в среднем 2 человека из 12 не имеют даже среднего образования, но в одних районах это 4 из 12, а в других - 0 из 12. То есть в некоторых районах Москвы просто невозможно найти людей с неполным средним образованием, а так как район определяет не сам интервьюер, а его начальник, то нарушения здесь неизбежны. Также в центральных районах Москвы невозможно не превысить квоту по высшему образованию. Проблемой является и квота ФОМ, когда на 15 опрошенных приходится 1 девушка 18-24 лет и один парень 18-24, часто найти именно такое количество нелегко: или парней попадается 2, а девушки ни одной, или наоборот, или попадется только 1 человек. Естественно, интервьюера сама жизнь подталкивает, например, опросить 25-летнего и написать, что ему 24 года и т. п.

Конечно, нарушения происходят не всегда вынужденные и бывают более грубыми, чем описанные. Например, во время проверки регионального отделения ФОМ в городе Белебей (Башкирия) выявлено, что региональный представитель ФОМ здесь вписывал в список опрошенных тех респондентов, которых опрашивал для других социологических организаций, а для ФОМа фальсифицировал ответы респондентов. После этой проверки отделение ФОМа в Белебее закрыто. Если у ФОМа есть средства для проверки работы своих региональных отделений, то у других такие проверки проводятся редко или не проводятся вообще. Отдельные фальсификации в регионах не столь страшны в период политической стабильности, но серьезно влияют на качество результатов опросов в период активной избирательной кампании. Например, у ВЦИОМ, АРПИ и ЦИПКР за неделю до выборов "Яблоко" набирало больше СПС и только у ФОМ и РОМИР СПС опережал "Яблоко". Кроме этих пяти организаций остальные не проводили опрос непосредственно за неделю до выборов, в итоге в прогнозах всех социологических служб от 15 декабря, кроме ФОМ, "Яблоко" опережало СПС (даже прогнозисты РОМИР, не поверив своим собственным опросам, поддались общему мнению и "дали" "Яблоку" больше). Такие искажения действительности могут быть только по одной причине: либо само руководство выдает опрос 3 декабря за опрос 10 декабря, либо в региональных представительствах, считая, что ничего уже не изменится, "перерисовывают" данные 3 декабря на "данные" 10 декабря (СПС опередил "Яблоко именно 10-11 декабря, а еще 3-4 декабря "Яблоко" имело больше СПС).

Контроль за работой региональных представительств разные социологические службы осуществляют по-разному. Если ФОМ посылает своих московских сотрудников в регионы для прохождения по адресам опроса региональных интервьюеров, то "Мониторинг.ру" посылает в регион письма (с вложенным обратным конвертом с маркой) с просьбой ответить на несколько контрольных вопросов и отослать письмо назад в Москву.

Важным является и размер анкеты. Социологи, навязывая интервьюерам слишком большой объем анкеты, неизбежно подталкивают интервьюера к фальсификации части ответов на часть вопросов: то есть респондент на часть вопросов реально отвечает, а другая часть ответов на вопросы (как правило, второстепенные) дописывается интервьюером "наугад". Для квартирного опроса нормальный объем анкеты - 40-50 вопросов (такой опрос занимает около 20 минут, если, конечно, респондент не начинает рассказывать интервьюеру заодно и всю свою биографию). Если анкета значительно меньше, то респондент не успевает "выговориться", если значительно больше - то респонденту надоедает разговор - и от одной четверти до половины отвечающих заканчивают отвечать раньше, чем заканчивается анкета. Такими длинными анкетами особенно славится ВЦИОМ: в большинстве его анкет 100-110 вопросов. Очень часто половину из этих вопросов интервьюеры не задают. Если учесть, что ВЦИОМ славится и низкой оплатой работы интервьюеров и не производит контроля ответов на вопросы (ВЦИОМ только проверяет, участвовал ли респондент в опросе вообще, в то время как ФОМ проверяет и ответы на некоторые второстепенные вопросы, так как их чаще всего фальсифицируют) - то можно определить качество опросов ВЦИОМ (хотя результаты опросов ВЦИОМ по общественно значимым вопросам заслуживают доверия).