Французы - в шоке. Огромный заголовок на первой полосе газеты "Фигаро" гласит - "Землятресение", политическое имеется в виду. Дело в том, что во второй тур в президентской гонке в паре с нынешним президентом Жаком Шираком (19,8%) вышел Жан-Мари Ле Пен (17,2%), которого в Европе величают не иначе, как "расистом, фашистом и антисемитом".

О радикализации не только французского, но и европейского в целом электората известно давно. Более того, еще не забылся международный скандал, который разразился после вхождения крайне правой австрийской Партии свободы в правительственную коалицию. Нельзя забывать и того, что более 10% мест крайне правые партии (зацикленные на "общечеловеческих ценностях" либералы называют их, как правило, неофашистскими) имеют в парламентах шести государств Европы - Дании, Италии, Норвегии, Швейцарии и тех же Австрии и Франции. Наиболее проницательные аналитики давно уже определили и главную причину популярности крайне правых идей, Это, во-первых, стандартизация и унификация, которые принесло с собой объединение Европы, а во-вторых - массовый приток иммигрантов.

Что касается иммигрантов, то именно их количество - особенно из азиатских стран - делает популярным лозунг Ле Пена "Франция для французов". Здесь стоит, однако, заметить, что под французами лидер Национального фронта разумеет не "чистокровных франков", а французских граждан, независимо от этнической принадлежности или цвета кожи. Так что в этом отношении латвийские ультранационалисты давно переплюнули главного европейского "фашиста" (по аналогии можно сказать, что Ле Пен выступает в качестве французского, а не франкского патриота, в то время как латышские политики никак не могут дорасти до патриотизма латвийского, а не латышского).

В отношении Евросоюза дело сложнее. Модель единой Европы продавалась европейцам как модель экономическая, которая должна была принести еще и геополитические дивиденды (в том числе - по части противостояния американской экспансии в Старом Свете). Однако, как и следовало ожидать, экономикой и финансами дело не ограничилось. Откуда ни возьмись, всплыли "общеевропейские ценности", которые на поверку оказались вовсе американскими. И тогда культурная Европа возмутилась и вспомнила, что европейские нации имеют, в отличие от США, тысячелетнюю историю и собственные - у каждой нации свои! - ценности.

После этого на лоснящемся лике единой Европы появились первые морщинки. Великобритания решила сохранить свой драгоценный фунт стерлингов, сочтя его национальным культурным достоянием. Интересно, что одним из предвыборных обещаний Ле Пена является обещание отказаться от евро и вернуть французский франк. Французские кулинары и сельские производители заняли круговую оборону против гамбургеров и чисбургеров. Вообще, европейские культурные элиты вспомнили вдруг о своей самобытности и, по большому счету, создали культурный фон для политиков крайне правого толка. Так что вполне можно прогнозировать рост популярности крайне правых идей в европейской политике. Единственным отличием Франции в этой смысле является то, что там пользуются поддержкой не только крайне правые, но и крайне левые. Недаром накануне первого тура президентских выборов третье и четвертое места делили - по всем опросам - Национальный фронт Ле Пена и троцкисты Оливье Безансона и Даниэля Глукштейна.

Зададимся, однако, вопросом, почему Ле Пен смог вытеснить из президентской гонки признанного фаворита Лионеля Жоспена, нынешнего премьера и лидера французских социалистов (в воскресенье вечером Ле Пен объявил всему цивилизованному человечеству, что левые во Франции проиграли навсегда!)? Во-первых, французы, как и все, в общем-то, европейцы, устали от политики и давно уже перестали различать, кто правый, а кто левый. Поэтому в воскресенье - во Франции была прекрасная солнечная погода! - четверть французов предпочли отправиться на природу, а не к урнам для голосования. А ведь давно известно, что самыми дисциплинированными избирателями являются приверженцы крайних или маргинальных партий. Так что можно не сомневаться, что лепеновцы и троцкисты явились на избирательные участки в полном составе (как в России коммунисты), в отличие от электората правящих право- и левоцентристских партий. Не может быть сомнений в том, что те почти 30% избирателей, которые не приняли участия в выборах, предпочитают Ширака или Жоспена, и тогда прогнозы бы сбылись - во второй тур вышли бы нынешние умеренно правый президент и умеренно левый премьер.

Что будет после воскресного землетрясения? А ничего! Во втором туре, который состоится 5 мая, явка избирателей наверняка превысит планку в 90%. Страшно всем стало, так что тут не до пикников. Жоспен, если он выполнит свою угрозу уйти из политики, совершит стратегическую ошибку, которая может действительно похоронить не только традиционное равновесие между правыми и левыми, завещанное Франции еще генералом де Голлем (правый президент - левый премьер, или наоборот), но и левую часть политического спектра. Если же социалисты соберутся с силами и дотянут до парламентских выборов, которые состоятся 9 и 16 июня, то они наверняка получат большинство голосов и даже, возможно, сохранят за собой пост премьера. Те журналисты, которые сегодня пророчат значительное увеличение фракции лепеновского Национального фронта в парламенте, слишком прямолинейно мыслят. Наоборот, получив политическую оплеуху во время первого тура президентских выборов, французы организованно качнутся влево. Так что Жак Ширак останется правым президентом при левом правительстве.

А вот что будет через пять лет, если борцы за единую Европу не придержат коней?