В исламе воплощена тайная (и, кажется, со времен Мохаммеда несбыточная) мечта любого пиарщика - создать такую идеологию, которая одновременно позволяла бы "разводить лохов" и не требовала бы от автора никакого лицемерия.

Изначально перед Мохаммедом стояла политическая задача. Он был курейшитом, при этом - внуком аль Муталиба, хранителя ключей от Каабы. Он принадлежал к уважаемому клану хашимитов. Но у аль Муталиба было много внуков, а сирота Мохаммед среди них в социальном смысле занимал одно из последних мест. Родовитость, впрочем, позволила Мохаммеду жениться по расчету - на богатой и не слишком молодой вдове Хадидже, у которой он служил приказчиком. Здесь следует отметить, что Мохаммед вовсе не умирал с голоду и мог, женившись на какой-нибудь привлекательной бедуинке, вести жизнь крупного служащего либо мелкого торговца, каковых насчитывалось среди курейшитов немало.

Но у Мохаммеда были другие планы - так, впрочем, и не сбывшиеся. Брак неожиданным образом принес Мохаммеду любовь, но не принес особого делового успеха. Хашимиты стремительно теряли свое влияние. Богатые кланы монополизировали караванную торговлю с Сирией. Хашимиты были вынуждены войти в "Союз Добродетельных" - объединение кланов, оттесненных от экспортно-импортных операций...

Чтобы использование всех этих коммерческих терминов не выглядело излишней модернизацией, следует отметить: Мекка существовала исключительно за счет торговли, привлекая множество иноземцев тем, что в ней была расположена Кааба - универсальный храм, во дворе и на стенах которого стояли изображения чуть ли не всех существующих богов. Курейшитов, распоряжавшихся Каабой, вполне устраивала эта религиозная эклектика. Сами курейшиты молились некоторым из представленных богов, а также зданию Каабы, среди камней которого был (и до сих пор там находится) общеизвестный Черный Камень (якобы - окаменевший ангел).

Итак, коммерческую карьеру Мохаммеду сделать не удалось, а никакая иная карьера жителю Мекки не светила. И Моххамед стал искать божественной помощи - что вполне естественно, тем более что он с детства страдал (точнее, наслаждался) галлюцинациями (точнее, видениями). Любому мекканцу при обращении к богам, как уже сказано, был предоставлен широчайший выбор - включая единого Бога христиан и евреев. И христиане, и евреи жили в Мекке. Также своеобразный монотеизм исповдовали ханифы, арабские аскеты, понабравшиеся кое-чего в равной степени от христиан, иудаистов и зороастрийцев. Таким образом, в выборе Мохаммеда нет ничего удивительного, однако я все равно решусь здесь на небольшой умозрительный комментарий.

Ни один из конкретных богов не мог дать своему адепту ничего особенного. Бог же "невидимый", абсолютный, предполагает собственную исключительность, предполагает высшую власть. Изначальный монотеизм евреев не был абсолютоверием, но уже Филон Александрийский, адаптировав Тору для александрийских евреев при помощи положений Платона и Аристотеля, превратил культ племенного Бога евреев в культ Отца Небесного. Поскольку для эллинизированных евреев Александрии "Отец Небесный" ассоциировался с Ураном, удалившимся от дел земных (не без некоторой насильственной помощи Своего сына), для осуществления связи между Небом и Землей объективно требовался Богочеловек... Либо пророк.

Едва ли Мохаммед действовал по строгому расчету. Он просто чувствовал, что Абсолютный Бог, с одной стороны, всесилен, а с другой - абсолютно бессилен в отсутствие пророка. При этом, считая Ису таким же пророком, как и все прочие, Мохаммед пришел к простому заключению: Бог послал евреям пророка Мусу, грекам и эфиопам - пророка Ису, а вот арабы пока еще живут без своего пророка. Далее можно гадать о соотношении, в котором находились расчет и искренняя вера при решении Мохаммеда самому стать таким пророком. Вообще-то, с самого начала своей торговой деятельности Мохаммед славился честностью, поэтому искренняя вера в этом решении, скорее, превалировала. Но не исключено, что, как и у всякого купца, расчет так глубоко сидел в сознании Пророка, что уже был неотделим от веры.

Дальнейшая пророческая карьера Мохаммеда была подчинена этим двум слитым воедино мотивам - расчету и вере. Вообще противопоставлять одно другому - православная традиция, далеко не всегда оправданная. Протестант, к примеру, не противопоставляет вере коммерческую смекалку, иудаист сознательно заключает с Богом "завет" (то есть договор). К протестантизму ислам несколько ближе. Сама идея джихада ("усилия") вовсе не сводится к идее священной войны и, скорее, может быть уподоблена идее "мирского призвания". Идея полного, ничем не ограниченного, своеволия Аллаха похожа на протестантскую же "предопределенность к спасению". С другой стороны, в отличие от первых протестантов, первые мусульмане вовсе не искали религиозного оправдания своей повседневной деятельности. Они стремились к тому, к чему протестанты стремятся до сих пор - к успеху.

Успех, однако, на первых порах мусульманам не сопутствовал: первая проповедь окончилась провалом, поскольку Мохаммед не сообщил искушенным в сравнительном религиоведении курейшитам ничего нового, а Аллах не спешил одаривать Своих немногочисленных последователей коммерческой удачей. И тогда Мохаммед предпринял рискованный, но неизбежный шаг: он начал хулить всех богов, кроме Аллаха. На мусульман сразу обратили внимание. Их стали поносить, над ними стали насмехаться. Мусульмане, начиная с Пророка, отвечали тем же. В проповедях появляются большие фрагменты, направленные против "хулителей". Наконец, главная сура Корана, "Фатиха", оканчивается следующим образом:

Веди нас по дороге прямой,
по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, -
не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших.

Как "Фатиха" является аналогом христианского "Отче наш", так и последние ее строки - аналог "и избави нас от лукавого". "Лукавый", таким образом, вошел в христианский пантеон в качестве неизбежного "антигероя". И подобным же образом "заблудшие" оказались вечными - неизбежными - антагонистами мусульман на все грядущие века! Пренебрегши собственными же наставлениями против суесловия, Мохаммед в пылу полемики создал религию, которая включает в себя "неверных" в качестве необходимой части.

Дальнейшие события не дали Мохаммаду исправить ситуацию, но лишь усугубили ее. Нарастание напряженности, бегство в Медину, триумфальное (более в военном, а не в идеологическом смысле) возвращение, борьба за контроль над Каабой - все это требовало обязательного включения в новый культ тех или иных идеологем и методик, связанных с врагами, которых необходимо победить мечом либо увещеваниями.

Когда культ оформился, враги из него никуда не делись. Если их нет рядом - их следует найти либо выдумать. Причем слово "выдумать" могут в этом контексте произносить лишь "неверные". Мусульмане до сих пор поражают искренностью своей веры. Именно эта искренность делает их - всех до единого - политиками. Мы привыкли связывать политику с интригами и ухищрениями, но вообще-то, политика - это всего лишь решение вопроса о власти. И мусульмане до сих пор этот вопрос решают, - просто потому что частная полемика, которую вел Мохаммед, вошла в канон, не знаю уж, по ошибке или по тонкому расчету Пророка. А может быть, по воле самого Аллаха.

Кирилл Якимец