Тема прошедшего заседания (от 25.11.02): Российская публичная политика в квазивоенном контексте: возможные сценарии.

Все мы работаем отчасти на интуитивном уровне, пользуясь теми сигналами, которые получаем из своего окружения. Исходя из своих наблюдений, могу сказать, что часто возникающая аналогия между "Норд-Остом" и 11-м сентября - в принципе, довольно слабая. Если даже посмотреть на оба события с технологической точки зрения как на инструменты управления массовым сознанием, следует признать, что в таких разных обществах, в применении к разным людям одни и те же инструменты действуют по-разному.

Во-первых, очевидно, что такого шока, который зрелище крови производит на гражданское общество западных стран, у нас добиться очень трудно. В нашем случае эффект его воздействия на сознание - очень краткосрочный. Поэтому если он не использован быстро, то уже через какое-то время ссылаться на него в целях той или иной легитимации - будет очень трудно. Тем не менее, мне представляется, что впечатления от этой драмы отложились в сознании, в дальнейшем они могут самым разным образом проявляться, но вряд ли они будут эффективно задействованы в интересах усиления существующего режима власти. Скорее, эти возможности будут использовать другие и в других интересах, наподобие того, как это произошло со взрывами жилых домов в Москве: в краткосрочной перспективе они, в общем, помогли держателям власти, а в долгосрочной нет.

Другой момент, в котором обнаруживается несходство двух ситуаций, - именно с точки зрения последствий для массовой психологии - заключается в том, происходит или нет социальная консолидация после полученной травмы. В гражданском обществе, когда власть предлагает ему сплотиться вокруг себя на почве каких-то эффектных зрелищ, все отвечают на это с удовольствием. В нашем случае, мне кажется, дело обстоит по-другому: общество консолидируется, но на совершенно иной матрице, чем того хотела бы власть. Несмотря на то, что местами, по разным поводам раздаются какие-то аплодисменты, я полагаю, что власть в целом не получила легитимности до сих пор, и не видно никаких признаков того, чтобы она ее снискала в дальнейшем. По отношению к этому факту события, подобные произошедшему, представляют собой не более чем флуктуации, и когда вокруг обсуждается: "укрепят они основания власти или не укрепят?" - я полагаю, что им просто нечего укреплять.

Так называемая "путинская стабильность" не является основой легитимности. Она служит, в лучшем случае, одним из параметров, ради которых можно терпеть эту власть, но сама по себе не создает принципиальной для нашего общества уверенности, что эта власть обладает благодатью. Уверенности не просто в способности власти при случае спасти тебя от тех или иных бед и смертей, но в том, что она необходима, дабы воспроизводить здесь жизнь.

Уверенности на этот счет совершенно нет, и именно здесь лежит основная тема для политической оппозиции. Вряд ли нагнетание проблем безопасности способно снять с повестки дня проблему отсутствующей политики развития. Поэтому, когда указывают на то, что КПРФ продолжает отмалчиваться по ряду возникающих вопросов, связанных с Чечней или терроризмом, я не думаю, что такие нюансы способны на нее повлиять. Если КПРФ молчит, то она, может быть, спасает свои голоса, а вовсе не упускает их. Молчание способно служить инструментом укрепления позиции. Я полагаю даже, что если бы КПРФ вообще бы ничего не говорила, это в еще большей мере позволяло бы ей наращивать вес и соответствовало бы ее задачам. Задачам партии, которая в своем нынешнем виде не претендует быть партией прорыва, а напоминает скорее "кадрированную дивизию". Она не боеспособна, но когда начинается война, резко меняется ситуация, все эти старики, охранявшие базу, смазывавшие машины, отходят в сторону - с тем, чтобы за машинами и на командных пунктах появились совсем другие люди.

См. также другие публикации по материалам семинара: