Дневник, обещанный в конце предыдущего выпуска, не склеился. Как-то руки почти не доходили: в Москве бегал по делам, в Дании сидел на конференции, в Германии лежал на диване. Так что в один присест выложу наличную окрошку. *** Попутчица излагает историю своего семейства в жанре мыльной оперы. У нее брат и муж военные. Мужу пайковых не выдают с 96 года. Брат теперь в отставке, сторожит какой-то глинодобывающий завод. Он, сторож, там на заводе - единственный человек с высшим образованием. На этого отставного брата сыплются разные беды. То он в аварию попал, с КАМАЗом не разъехался, вся машина в лепешку. Брат, правда, отделался ушибами. Но суд воспользовался неправильными правилами дорожного движения и вину поделил поровну между сторонами. То вот еще его жена бывшая отсудила всю квартиру с помощью неправильных законов. Жена эта стала "в фирме работать", и ее там "научили разным вещам". Потом выясняется, что "разводиться-то он решил после того, как она стала того... к бабкам ходить. То посыплет чем-то в комнате, то в церкви свечку на него вверх ногами поставит. Авария-то тоже эта была не случайно. Он погибнуть должен был. Мы, конечно, на суде этого не говорили". "Верования и ритуалы личного состава советской армии".
(28.07.99) *** Сон о Пушкине (в поезде "Тарту-Москва") Снится мне, что стою я на Пушкинской площади, лицом к памятнику. Батюшки-светы, Лужков придумал в ознаменование юбилея все вывески заменить названиями пушкинских текстов. Вместо "McDonalds", например, написано отвратительно американизированной славянской вязью: "Пророкъ". Вместо "МН" - почему-то "Будрыс и его сыновья". А хитрее всех поступили "Известия". Они первые две буквы оставили, дальше сделали пробел и тем же прекрасным модерновым шрифтом написали "Из Пиндемонти".
(28.07.99) *** Рассказ известного стиховеда Семенова о телефонных разговорах Короче, я собирался из Питера ехать в Москву, а мы договорились, что я Димке сперва позвоню. Насчет вписки и прочее. А там у них связь через спутник. От этого такое эхо получается, что ты сам себя слышишь. А я этого не знал. Звоню я и говорю: "Алло, Дима! Это я - Сан." А мне такой противный голос отвечает: "Алле димя этя я сян". Я подумал, что это Ицкович меня передразнивает. Говорю: "Ты чего дразнишься?" А мне голос говорит: "Ти чиво дрязнисся". Я говорю: "В общем, я завтра приеду". И бросил трубку. Потом только понял, что сам на себя обиделся.
(29.07.99) *** Все служащие библиотек справедливо полагают, что главная помеха в их жизни - читатели. В Ленинской библиотеке дежурный библиограф спрашивает с неожиданно яростной ненавистью (в ответ на просьбу подписать требование без шифра): "Чего вы вообще хотите?" Книжку хочу прочесть петрозаводского издания.
(30.07.99) *** Ели мифическую стерляжью уху у СМ. Ицковичу выдали стерляжью голову (с неприятным выражением лица, извинимым, впрочем, обстоятельствами). Ицкович долго смотрел ей в глаза. Потом съел все-таки.
(30.07.99) *** На даче у КР трезво проводили время. Ася рассказывает о поездке (лингвистическая экспедиция) в Татарию. Там есть одно село (татарское), где почти поголовно все школьники хотят быть филологами. Бросить все и уехать в Татарию. Там же (кажется) имеется в каком-то детском учреждении панно с героями любимых сказок: Карлсон, Хоттабыч, Незнайка et al. Крокодил Гена изображен в бакенбардах и халате. Дань памяти поэта. Гена, действительно, написан Успенским с некоторой оглядкой на аристократичность. Крокодил, опять же: африканских кровей. В чистопольском музее имеются деревянные велосипеды, изготовленные местным самородком в начале века. Причем первый срублен до того, как самородок увидал настоящий велосипед - по рассказам. У него нет руля. Затеялся разговор о сумасшедших из Ленинской библиотеки. Рогов рассказывает: было два знаменитых ленинских безумца. Один - мрачный народного вида человек, в кирзовых сапогах и с веревочкой на волосах (этого я помню). Он приходил в библиотеку в мотоциклетном шлеме (пешком). Очевидно, шлем экранировал голову, чтоб инопланетные масоны не прослушивали. Шлем, по словам КР, отказывались принимать в гардероб. Поэтому безумец выработал свою методу: просто снимал его, ставил на стойку, поворачивался и уходил. Служительнице уж ничего не оставалось делать. О другом Рогов рассказывает, что он ходил в Ленинку в костюме мушкетера: шляпа с пером, краги из дерматина на руках и ногах, ботфорты. Шпаги не было. Зато он приносил с собою гитару, которую сдавал в гардероб. В библиотеке он шел сразу к столу выдачи и вел с девушками, как выразился КР, "сложные эротические разговоры". Что-то вроде: "...и вот, представьте себе: прекрасный июньский день. Небо слегка подернуто дымкой. Поют птицы. Повсюду тягучий зной, и лишь там, в тени раскидистой черемухи..." Ася рассказала тогда историю про женскую сумасшедшую: она приходила в библиотеку с набором оловянных солдатиков. И раскладывала на столе в отдельные бумажки табак от сигарет разных сортов. Ленинка как Интернет. Все там виртуальны, даже знакомые как-то себе не равны. Магия избытка информации, надо полагать.
(31.07.99) *** Приходил Андрей Немзер, беседовали о разном. Он заметил в "Турецком гамбите" Б.Акунина (прославляемого критикой за достоверность исторических деталей) анекдотическую ошибку: император говорит девице "ты", это оскорбляет эмансипированную героиню. На самом деле, вполне оправданная ошибка: автору там не нужен Александр II - запутавшийся в своей семейной жизни читатель переписанных от руки романов Тургенева. Ему нужен Николай I или Александр III. Другое дело, что и эти двое дамам из общества не "тыкали".
(1.08.99) *** В Ленинке встретил Постоутенко и не узнал его. Быть ему богатым. В собрании сочинений Пушкина (подсобный зал) стихотворение "К морю" оказалось заложенным листком из отрывного календаря. Тридцать пятый год Великой Октябрьской социалистической революции. 21 февраля, понедельник. Международный день борьбы против колониального режима, а также 35 лет со дня создания ГОЭЛРО (госкомиссия по электрификации). По поводу борьбы на обороте имеется заметка под названием "Африка" (вот и обнаружилась связь с крокодилом Пушкиным, именно таким образом строятся все исследования интертекстуальности): "Только три африканские страны - Египет, Эфиопия и Либерия - имеют формальную самостоятельность. Но на деле Египет и Эфиопия зависят от Англии и США, а Либерия представляет собой каучуковую плантацию одной из американских компаний. <...> Народы Африки все решительнее поднимаются на борьбу про-<...>" - листок оборван небрежно чьей-то давнопрошедшей рукой (обрывали слева направо, торопливо - с утра во вторник, 22 февраля, перед праздником). В виде иллюстрации успехов ГОЭЛРО помещен рисунок: "УССР. Корсунь-Шевченковский район. Пахота электротрактором". Трактор тоже едет слева направо, превращая изображенную черным непаханую ниву в обозначенную белым пахоту, слегка напоминающую свободную стихию. Водитель отчего-то сидит справа (может быть, так положено в электротракторах, а может, снимок, с которого рисунок делали, был с неправильной пространственной ориентацией; трактор ехал в непривычном глазу направлении и его отзеркалили). К машине прицеплен электроплуг, которым управляет персонаж в кепке, повернутый анфас к зрителю.
(3.08.99) *** По дороге назад приходит яростный таможенный сотрудник и начинает тщательно искать спрятанные доллары. А это, оказывается, новый закон вступил в силу: нерезиденты имеют право вывезти ровно столько, сколько ввезли. Это чтобы не зарабатывали нелегальных денег в России всякие шпионы-арбайтеры. Я веду себя как резидент: лежу на верхней полке и комментирую поиски. Раздосадованный отсутствием долларов таможенник находит баночку с красной икрой, купленную в магазине "Океан", долго трясет ее перед ухом, прощелкивает пальцами и даже нюхает. Видимо, при вступлении в силу новых законов требуется выполнять некий минимум движений, измеряемый, например, в джоулях. Через месяц этот минимум сокращается вдвое, через три - впятеро, а через год принимается новый закон, а коллектив таможни отдается под суд с конфискацией фуражек и собак.
(7.08.99) *** В Копенгагене шиповник крупный, красный, сладкий - чистая редиска.
(11.08.99) *** Йон рассказал, что появилась новая реклама "Туборга" в красных бутылках. Некий человек перед камерой говорит: "Красный "Туборг", красный - понимаете? А посчитайте, сколько раз слово "красный" на бутылке написано. Три. А сколько букв в слове "КГБ"? Что, думаете, это случайность, да?" И таких несколько вариантов конспирологических.
(12.08.99) *** Гена Обатнин рассказывал в Дании так: "Наш питерский сосед по коммуналке Эдуард Николаевич долгое время зарабатывал тем, что львом рычал на детских утренниках, а потом сошел с ума. К нему по лазерному лучу стали голые бабы ходить."
(13.08.99) *** Христиания - это Кармановский колхозный рынок, каким он явится, быть может, в полном своем развитии через двести лет. Мусор вдоль дорог Христиании живо напоминает окрестности какой-нибудь отдаленной станции московского метро. Столовка, в которой непроворная алеутка, постоянно отвлекаясь на посторонние разговоры, продает сомнительного вида бутерброды (у нее постоянно нет сдачи, и она говорит посетителям: "Мужчина! С сыром кончились, я же сказала датским языком"). Перед столовкой расположены столики-лавочки, за ними шумно сидят люди, развлекающиеся по мере сил и разумения. По столам ходят большие датские собаки, возросшие на ништяках. Пиво тоже можно пить. Непонятным образом отсутствуют в ассортименте раки и семечки. Зато тут же лицо арабской национальности жарит в печке крупных, как бы лакированных кур. Если попытаться курицу купить, лицо говорит по-английски: "Пока не готов, да. Ты заплати и посиди, я тебя запомнил, дорогой, позову". Аналогом таблички "Приносить и распивать спиртные напитки строго запрещается" является повсеместно присутствующий плакатик с призывом сказать "нет" тяжелым наркотикам. Африканцы, продающие бессмысленные феньки и курительные приборы, возбужденно разговаривают по-датски о Нельсоне Манделе. К девушке, торгующей природным зельем, подходит товарка и говорит по-русски: "Покурить хочу". "Хочешь - покупай", - по-русски же отвечает юная предпринимательница.
(14.08.99) *** Все-таки удивительные люди были - советские писатели. Книга дневников Веры Инбер (она, вроде бы, числилась в "талантливых", по крайней мере - среди тех, кого "интеллигенция" считала более или менее "своими"). Там у нее имеется запись об исключительных достоинствах поэта Джека Алтаузена. Особенно нетленной объявляется баллада о двух матросах, которых заслали шпионами в банду атамана (не стиховеда) Семенова - матросы не удержались от соблазна попариться в офицерской бане, у одного из них проступил на груди татуированный "Ленин в виде капитана". Тут им, матросам, и настал карачун. А то еще публикует старая женщина (в конце 60-х, между прочим) план ненаписанного ей в конце 30-х романа "Металл будущего" - как летит советская ракета со звездой на Луну добывать не то палладий, не то платину, а рядом - фашистская со свастикой. И потом следует трогательное недоумение автора - чем же закончить роман? Не изобразить ли, как советские победили, а потом с Луны смотрят на Землю, наливающуюся красным (потому что война началась). Там же - план аллегории. Голландия, мол, (до которой я так и не доехал) - часть суши, окруженная со всех сторон водой. Так и мелкобуржуазная стихия угрожала душе автора. До Съезда советских писателей, разумеется (аналог искупления первородного греха). Тут же прочитал изданные в новом варианте записи Олеши ("Ни дня без строчки" были лучше - Шкловский все-таки делал). Тоже о мелкобуржуазности своей пишет, хотя и талантливее. Вспоминается история МЛ о бабушке, которая не хотела гулять в лесу. "Тут - дерево, там - дерево, - говорила бабушка. - Что я - волк?" Невозможно это читать.
(20.08.99) *** Рассказ известного стиховеда Семенова о правилах падения Короче, когда я маленький был, я шел по улице однажды и упал. А рядом шел какой-то мужчина. Он посмотрел на меня и говорит: "Ты неправильно падаешь. Надо падать на ноги".
(3.09.99)
К вопросу о влиянии ранних кинематографических жанров на язык автобиографического описания:Нужно начать издалека. Баба Лиза, которая мне вовсе никакой бабушкой не была, а была соседкой моих родителей с довоенных времен, была женщина необыкновенная. Во-первых, она сама точно не знала, в каком году родилась, т.к. в те далекие времена в бедных многодетных еврейских семьях (а именно в такой - очень бедной и очень многодетной семье она и родилась) не вдруг бросались "записывать" детей, немножко ждали, - точно выживет, или нет? Потом, в случае благоприятного исхода, записывали как Бог местному ребе на душу положит. Дело было в Бердичеве, некогда шикарном имении Потоцких, знаменитом еще и тем, что именно в Бердичеве приспичило венчаться О. де Бальзаку. Папа Леи (в дальнейшем бабы Лизы) был сапожник (шистер на идиш), а это, как мне говорила мама, в местечковой иерархии после музыканта (клезмера) наираспоследнее дело. И выросла она рыжая и прекрасная, и, что самое уж непонятное, имела природно поставленное изумительной красоты колоратурное сопрано, которое сохранила до самой смерти (есть свидетели). Когда ей было лет 14-15, о необыкновенной девушке прослышал украинский режиссер Марк Кропивницкий. Он хотел ставить оперу "Жидiвка", и красивая рыжеволосая провинциалка была как раз то, что ему было нужно. Как говорила баба Лиза, он умолял ее отца разрешить ей играть, он стал перед ним на колени, но дочь-актриса для религиозного сапожника - это уже было слишком, это была бы крайняя степень падения. (Впоследствии у В.Дорошевича в "Острове Сахалине" я прочитала, что Сонька-Золотая Ручка просила Дорошевича выяснить, правда ли, что дочь ее в Одессе опустилась до того, что стала актрисой. Тогда мне стали понятны резоны Лизиного отца). В общем, великому режиссеру было отказано, и страшно даже подумать, как бы сложилась Лизина судьба, если бы ее папа был не такой несговорчивый. В Бердичеве же жила семья ее будущего мужа Бориса Моисеевича Подвысоцкого. Поскольку он умер до войны и я его не знала, я о нем буду рассказывать так, как рассказывала баба Лиза. Его семья была, по местным меркам, богатая. Боря был необыкновенно уродлив, и столь же необыкновенно обаятелен. ("Ты обезяну в зоопарке видела? Так это был мой Боря, но очччень обаятельный"). Как водится, рос Боря бездельником и грозой добропорядочных бердичевских девушек, множество которых по их собственному желанию перепортил. В общем, где-то к 30-ти заприметил он Лизу. Было ей лет 17 или меньше, там еще какая-то "химия" с возрастом была, чтоб можно было замуж отдавать. Никто ее согласия, разумеется, не спрашивал. Папаша был счастлив отдать девушку в надежные руки. В первый же после свадьбы вечер невеста, не обнаружив жениха, пошла его поискать в незнакомом ей доме. По ее словам, обнаружился он на кухне, со спущенными штанами в обществе крепкой домработницы. Молодая не сразу оценила пикантность ситуации, зато молодой сразу оценил ее абсолютную наивность и отсутствие жизненного опыта, чем в дальнейшем широко пользовался. Боря одел ее, как игрушку, купил бриллиантовые серьги, каракулевое манто и шляпку с шикарным пером. Фотографию видела. Была еще к манто муфточка, которая в детстве меня поразила более бриллиантов. Так жили они и поживали, детей не было. Каждый год в апреле Боря отправлял Лизу в Одессу, где она и отдыхала неизвестно от каких трудов до октября. Время от времени наезжал Боря - с инспекцией. Хотя надзор за красивой молодой женщиной был и так обеспечен - дача была в том месте, где проживали "рэбэцен", т.е. жены раввинов, которые, как известно, вне подозрений. Все же красота и чудесный голос ввели Лизу в "шикарный одесский круг". Обычно рассказ о вечернем времяпрепровождении начинался так: "Сидим мы вечером в кафе "Фанкони" - я, племянник графини Ашкенази (возможно, имелась в виду какая-нибудь баронесса Ашкенази, но мне запомнилась именно графиня), кутим, пьем шампанское ..." Бабы Лизы нет уже более двадцати лет, а я не перестаю себя ругать за то, что мы ее не записали. А ведь существовал уже магнитофон системы "Днепр-10", побочное дитя киевского ВПК!.. Рассказывала она так: "Однажды иду я к своей даче и слышу свистки и шум погони. Мимо меня пробегает какой-то человек, худой, в белом костюме и в шляпе, а ля Макс Линдер. Не знаю, что меня дернуло, но я ему сказала: "Возьмитесь влево и ждите на веранде первого дома"." Жандармы пробежали стороной, к раввиншам идти искать им и в голову не пришло. Молодого человека звали Гриша Котовский. Он что-то неудачно экспроприировал и скрывался от преследования. Гриша был устроен под кроватью и прятался там две недели, пока Лиза по его наводке не нашла его корешей. Меня и моего друга, а бабылизиного внучатого племянника Гарьку, интересовали героические подробности. Уж и не знаю, что рассказывал Гриша о своих политических принципах, но даже в самые что ни на есть советские времена, в самый период героизации Г.Котовского, баба Лиза презрительно фыркала и говорила: "И никакой он не революционер. Гриша был анархыст". Тогда же в детстве мы от нее узнали, что героическая смерть из кинофильма не совсем соответствует правде: "Его застрелил адъютант из-за женщины". Но вернемся на одесскую дачу. Гриша доставляет некоторые хлопоты, поскольку пьет исключительно шампанское. Рэбэцен косятся, когда Лиза покупает его не в меру много. А однажды в теплую красивую ночь они устраивают прогулку на лодке, которую попросту угоняют. Недели через две к Лизиной даче тоже ночью подъехал экипаж. Лошадиные копыта были обернуты соломой. Человек, приехавший в нем, был вооружен. "Когда я его увидела, у меня от страха зуб на зуб не попадал. Гриша вышел, мы попрощались. Он сел в экипаж, взял что-то у приехавшего и сказал мне: "Лови!" Я поймала на лету мешочек и поняла, что это деньги. Тогда я сказала "Лови! Какие могут быть счеты между нами? За это не расплачиваются!" Гриша засмеялся и сказал: "Если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь, найди меня". И экипаж уехал". Случай представился. Настали суровые времена, а Боря занимался коммерцией, причем бизнес его, как сейчас бы сказали, как-то был связан с оружием. Потому его сажали и белые, и красные. Как раз когда Котовский был на Украине, Боря был арестован красными по подозрению в организации нападения на цейхгауз. Дело оборачивалось серьезно, и Лиза кинулась искать Котовского. Конечно, в штаб ее никто не пустил, но она дождалась его приезда на автомобиле и кинулась буквально под колеса. Гриша ее узнал и очень ей обрадовался. Немедленно в кутузку, где Боря косил под сумасшедшего, был отправлен человек, а Гриша с Лизой "поехали кутить". Боря, сперва решивший, что настал его смертный час, вскоре был доставлен прямо в приятную компанию. Это была последняя встреча бабы Лизы с прославленным командармом. Вскоре, как было сказано, "его застрелил адъютант из-за женщины, потому что Гриша был жуткий бабник. А женщина была женой адъютанта" (так мне помнится). К этому рассказу я хочу еще добавить вот что. Когда в очередной раз баба Лиза по нашей просьбе рассказывала эту историю моим институтским друзьям, Толя Костюковский, которого баба Лиза на одесский манер почему-то называла Тартаковским, спросил: "Лизавета Григорьевна, так он что, так две недели и пролежал под кроватью?!", она кокетливо взмахнула точеной ручкой и сказала: "Ах, Тартаковский! Мы же были молоды, и мы не были ханжами!"
(Самозапись К.Л., Ратинген, август 1999). "Устная история" (как и любая другая) может ориентироваться на повествование об обычных вещах (в конечном итоге дескриптивное: какие огурцы продавались в магазинах, какие сиденья были в трамваях, какую водку пили в 1983 году) и на повествование об эксцессах (нарративное). Понятно, что в чистом виде ни один полюс не существует; так, в нашей "зоологической серии", в принципе описательной, излагались и отдельные типовые происшествия. Теперь предлагаю обратиться к записи рассказов о необычайном (попросил маму записать историю о бедной Лизе для затравки). Тут, понятное дело, стоит в качестве стержня взять какое-нибудь историческое событие, четко локализованное и значимое. Ясно, что ничего лучше августа 1991 года и придумать невозможно. Когда-то я предлагал такой проект завести в "Полит.Ру", но там что-то не сложилось. Поэтому попробуем своими силами. Жду исторических писем о том, как вы провели те дни.
Итогов предыдущего тура я пока не подвел (в следующий понедельник - непременно), но искренне надеюсь, что тур этот станет последним - устал я от старых правил. Приглашаю всех заинтересованных читателей предлагать сценарии будущей игры. У меня тоже есть несколько идей на этот счет. Может, совместными усилиями лучше получится.
http://www.egroups.com/group/bessrochnaja_ssylka/475.html?
Мне показали фотографию памятника семье Гумилевых-Ахматовой в Бежецке. Это ярко раскрашенная деревянная пирамидка. В нижнем ярусе барельеф Ахматовой (самый большой) и строчки про скупую тверскую землю. В среднем ярусе барельеф Н.С.Гумилева и строчки: Мы сохраним тебя, русская речь и т.д. Потом белые лебеди. В верхнем ярусе маленькая поясная фигурка Л.Н.Гумилева в лагерной робе и в колючей проволоке. А в основании всего надпись: Никто не знает своего будущего.
Это Саша Веселова в нашу э-группу пишет. Замечательно пишет, должен заметить. Наверху - ссылка на ее же путевые заметки:По всему Ярославлю развешены плакаты, прославляющие город слоганами типа: "Богатая история - широкая акватория" или "Сохраняй традиции - будут инвестиции". На автобусе "Ярославль - Бурмакино" крупными буквами было выведено: "Жизнь - это ответственность за свое поведение" <...>
Еще Саша туда шлет "Цитаты дня". Последняя - садомазохистское стихотворение Маршака о том, как рубанок сделал рубанок. Подписывайтесь или просто так заходите. http://teneta.rinet.ru/1998/net_jury
http://teneta.rinet.ru/1998/prof_jury
Тенета-98; подведены итоги и розданы призы. Нам с Митей Маниным и Мухмухом досталось третье с половиной место и каждому - по половинке паратайповского шрифта. Мите, впрочем, еще половинка следует за другой проект. Свою половинку же дарю Мухмуху. А сильнее всех победил Миша Вербицкий.
Внизу там картинка с надписью "умирает ребенок". Это не очередной баннерный фокус, а присланная из Питера просьба о помощи (мальчику надо сделать сложную операцию). Приношу читателям извинения за некоторую сумбурность сегодняшнего выпуска. Отвык я от этого жанра совсем. Надеюсь в следующий раз вернуться к привычной системе разделов.
 |
 |
 |
