Принимаясь за этот текст, я больше всего боялась скатиться в стилистику бесчисленных "писем в редакцию" типа "сам я по убеждениям демократ и за каждым признаю право на собственное мнение, но такого вопиющего безобразия допускать нельзя", ну и так далее. Себя демократом я, пожалуй, не считаю, поэтому, наверно, и писем таких желания щедро рассыпать никогда не было. Самые вопиющие, с моей - и ведь только моей, что и останавливало - точки зрения, интеллектуальные испражнения вызывали разве что недоумение: надо же, и такие бывают - ну и Бог с ними. Лучше пойти, чего-нибудь почитать и таким образом духовно обогатиться. Естественно, пришлось задуматься, что же вызвало такой выброс адреналина и одновременный графоманский позыв на этот раз. Уж конечно, не тяга к абстрактной справедливости - см. выше. И не любовь к Ахматовой и культу ААА - не особо люблю я Ахматову и прекрасно помню мои эмоции при чтении "Записок" Чуковской (совпадающие с немировскими и ровно в тех местах, которые приводит г-н Немиров, - они очень характерны). И тем более не забота об окружающих: дескать, впитают, бедные, немировские инвективы, и останется для них поэзия Ахматовой навсегда закрытой. Это дело окружающих. И если кому охота знакомиться с поэзией под чутким руководством г-на Немирова и никого боле, так охота пуще неволи. Легко понять - написано-то как... необременительно. Так возвращаясь к вопросу, в чем же же причина, - думается, что в духе феерического хамства, витающего над страницами, не трамвайного хамства, а журналистского, то есть смеси слабообразованности и непоколебимой уверенности в себе; и в беспредельном опять-таки самолюбовании.

В чем это проявляется? Давайте посмотрим.

Изящный филологический изыск г-на Немирова за номером 27 начинается с трех ахматовских стихотворений - "Все мы бражники здесь, блудницы...", отрывок из "Реквиема" ("Это было, когда улыбался...") и вторая часть "Трех стихотворений" ("И в памяти черной пошарив, найдешь...") - и, соответственно, трех резюме к ним. (В скобках хочется отметить, что дата "1944" под последним приведенным стихотворением остается целиком на совести г-на Немирова. Обычно ставят "1944-1960". Но до такого ли буквоедства, когда на повестке дня - полет к сияющим вершинам духа и низвержение осточертевших идолов? Впрочем, возможно, я несправедлива к автору, и это - новая датировка, плод долгих раздумий бессонными ночами. Открытий у автора много, но в силу врожденной скромности он их не афиширует, а просто делает достоянием жадной публики. Бесчисленное племя ахматоведов, представителей науки заведомо ущербной, будет благодарно.) Вернемся, однако, к резюме.

1. "Ох, не любитель я сочинений Ахматовой А.

Какая-то уж чересчур непрерывно скорбная.

Как начала в 18 лет скорбеть, так до самой старости проскорбела. Профессиональная скорбящая - крайне утомительно. Я таких унылых барышень довольно много знал - вечный уксус - ох!"

2. "А это знаменитый "Реквием".

И это, конечно, чрезвычайно замечательно и верно.

Тут вечная скорбность Ахматовой оказалась действительно адекватной причине".

(Где-то это уже было. У Довлатова. "Как замечательно сказал Иисус Христос..." - Похвалил талантливого автора". Ага-а, взовьется наш доморощенный герострат, для вас что Христос, что Анна Андреевна, лишь бы было перед кем лбы расшибать. По-моему, Довлатов пишет скорее о несоразмерности объекта оценки и оценивающего - и возникающем вследствие этого комическом эффекте; оценка как таковая становится бессмысленной и смешной; примерно о том же - небезызвестная басня Крылова.)

3. "Еще одно отличное стихотворение Ахматовой.

То есть, конечно, стихи она писать умела. И, конечно, если пренебречь раздражением, которое вызывает культ Ахматовой, который бушует вот уж сколько десятков лет, то, конечно, нужно признать, что в сотню лучших советских поэтов 20 века она, конечно, входит - где-нибудь в седьмом десятке, вместе с Я.Смеляковым, К.Ваншенкиным, А.Найманом, В.Тушновой, И.Иртеньевым и др".

Ну, вот, наконец, и дождались. Одно раннее стихотворение, одно - позднее, одно - общественно значимое. Как в образцовом школьном сочинении. Почему первый стих плохой, а последний - отличный, понять невозможно: увы, дело вкуса. Хозяин - барин. Приходится уважать декларацию, выдвинутую в # 1 "Всего о Поэзии". А для чего кусочек "Реквиема" понадобился, вполне понятно. Вот, мол, какой я молодец, все упомнил, ничего не забыл. И для чего - вымученная похвала: для политкорректности. Как-то оно не принято "Реквием" критиковать - потому что известно, по какому поводу написан. Бог его знает, хорошо ли это, плохо ли.

Дальше идет тончайшая игра на читательских нервах:

"Птичка моя, прочтя вышенаписанное, не согласилась.

- Ну, это ты перегнул, - сказала она. - Насчет седьмого десятка - все-таки перегнул.

Она права. Насчет седьмого - перегнул. Конечно, не в седьмом. (Так и ждешь с облегчением развязки. - О.П.) В четвертом".

Эффект обманутого ожидания сработал. Читатель беспомощно дрыгает лапками, утеряв ориентацию в пространстве от смелости г-на Немирова.

Читатель, положа руку на сердце и прочувствовав его биение, скажи, как бы ни относился ты к Ахматовой: ну место ли ей что в седьмом, что в четвертом десятке - советских к тому же - поэтов? Конечно, аккурат между Тушновой и Иртеньевым.

Идем дальше. А дальше - отрывок из "знаменитого доклада А.Жданова от августа 1946". Я бы, положим, сказала "печально знаменитого", но это опять оценочная, вкусовая разница. (Равно как и выбор главного филолога всех времен и народов Жданова в качестве путеводителя по миру прекрасного.) Доклада, "с которого началась очередная порция ахматовских бед и несчастий". Угу, прям как специально подстроили. Лишь бы ей, заразе, сподручней было. Ныть и страдать. Это тоже не ново: "стрелял в него какой-то белогвардеец и обеспечил бессмертие"... Вам такая реакция кажется неадекватной? Потерпите: конец, к счастью, не за горами, а там мы к этому моменту еще вернемся.

"Так вот: страшно сказать, но я с этим всем, в общем, согласен. Чрезвычайно верные определения!"

Не понимаю, чего г-н Немиров так боится? Что скорбный призрак Ахматовой в белом ему по ночам являться будет, что ли? Пресловутого "культа ААА" испугался? Так его адепты тоже не придут с дубинками, не Жданова поклонники небось. Естественная благородная дрожь первопроходца? Так не первый же совсем!

Приходится сделать отступление. Первый, чье имя приходит в голову в связи с "развенчанием культа Ахматовой", - не по значимости, а скорее по известности - конечно, Сорокин с его "Голубым салом". Сорокина, кстати сказать, сейчас куда страшнее обругать, чем Ахматову. Но и Сорокин был не первый. Он скорее популяризовал, сделал достоянием широкой публики всякие малоизвестные исследования.

А первым был, надо думать, А.К.Жолковский (я, увы, не специалист по Ахматовой, едва ли - "квалифицированный пользователь", и приходится выпустить остальные звенья, которых наверняка немало). Самое доступное выступление его на данную тему - думаю, в "Звезде", 1996, # 9. Но ведь Жолковский был не только "сам по себе". Исследования "культа ААА" - проявления специфической тенденции, которая не могла не иметь места, да и сейчас имеет. Нежно любимый мной Бенедикт Сарнов (в сети он, насколько я знаю, не представлен) в своей книге "Опрокинутая купель", вышедшей в 1997 году, описывает это явление так: советское официальное литературоведение утверждало сильно искаженную картину русской и особенно "русской советской" литературы. В последние годы ситуация резко изменилась, и старая система ценностей рухнула. Но поменялись только знаки. "Пока расправлялись с Демьяном Бедным, Бабаевским, Панферовым и прочими советскими корифеями... все это выглядело более или менее нормально. И даже когда полетели за борт все тридцать томов Горького и тринадцать томов Маяковского... Заведомая несправедливость этой "гражданской казни" была очевидна. Но в ней по крайней мере была своя логика... Но за Горьким и Маяковским последовали другие. Те, кто, казалось бы, именно сейчас... как раз и должны были бы занять самые почетные места в пантеоне русской культуры". Например Булгаков и Цветаева, а потом дошел черед и до Ахматовой. Причина очень проста: все они "в силу некоторых - легко объяснимых - причин стали объектами самого что ни на есть доподлинного культа... Создалась ситуация, в которой любая... критика того или иного булгаковского, или цветаевского, или ахматовского текстов воспринимается как незаконное и даже кощунственное вторжение на территорию некоего табуированного пространства... Всякий культ раздражает. И не только раздражает, но и вызывает определенную реакцию".

Вот такие дела. Так что первооткрывательский пафос г-на Немирова, прочитываемый между строк, может вызвать только недоумение. А молодеческий разрушительный задор этакого Карлсона с мухобойкой, вопящего "Гей-гоп! Вот тут-то мы и повеселимся", и его же упоение собой, наоборот, очень даже понятны. Когда я училась классе в девятом (а школа была уже постсоветская), одна моя соученица в сочинении по "Отцам и детям" разразилась панегириком Базарову. Потому как он, конечно, противный, но дифирамбы Аркадию в исполнении прогрессивной - в духе времени - бабульки в шлепанцах, вводившей нас в Мир Литературы, - еще противнее. Ну а больше всего барышне хотелось выпендриться - в 15-то лет! Механизм понятный и простительный.

Но когда так же действует мужик бородатый - - -

Отступление несколько затянулось. А речь шла о том, что г-н Немиров согласен с докладом Жданова. Тут главное - не начать спорить по существу. Есть такая штука: принцип Миранды. Согласно нему тот, кто для одной стороны - гнусный шпион, для другой - всегда благородный разведчик. Еще пара: доблестный борец за независимость и участник незаконных бандформирований. Фокус в том, чтобы уметь отсекать все эпитеты, а то ведь можно до посинения спорить, и все по существу. Так что со Ждановым согласиться - дело нехитрое. "Про "знаменосцев" "безыдейной", конечно - - -. Про "аристократическую" тоже - - - (вот аристократы: Горенко, Мандельштам, - скорее "подделывающейся под аристократическую"), а вот про "пустую", "бессодержательную", "салонную", "до убожества ограниченную" и т.п. - все правильно, так и есть. Про барыньку тоже правда, только "сбесившаяся" - не совсем. "Сбесившаяся" - это уж о Цветаевой, а об Ахматовой верней было √ "вечно-унылая".

Что такое "аристократическая поэзия" и тем паче √ "подделывающаяся" под таковую, - для меня - загадка Эндхауза. Так ведь и вашу, г-н Немиров, прозу можно назвать пролетарской с не меньшими на то основаниями. Вот с "вечно-унылой" - совсем другой коленкор, извините. Гадостное, конечно, качество, но, может, были у Ахматовой причины для этой бесконечной унылости? В отличие от ваших знакомых барышень? И, может, хлопоты ("беганье на цырлах") окружающих "старухе" порой и впрямь были необходимы не только для удовлетворения непомерного самолюбия? (Вопросы риторические, вы ведь все прекрасно знаете, только притворяетесь - ради блистательных выводов в финале вашего изыскания.) Из Чуковской это и правда не очевидно вытекает (не принято, видимо, было у людей того поколения так уж эти подробности рассусоливать), но вы можете Ардова, например, полистать. Если раньше "в клетку на галоперидол" ("Все о Поэзии 2") случайно не попадете. Наверно, слишком часто там бывали; этим и объясняются некоторые лакуны в Вашем образовании. Некорректно? Ну и что. За Ахматовой же вот права болеть не признают.

"Кстати, в том же докладе и о Зощенке было сказано все чрезвычайно правильно: "Зощенко привык глумиться над советским бытом, советскими людьми, прикрывая это глумление маской развлекательности и юмористики". Именно так ведь и было..."

Про Зощенко, положим, - вопрос спорный, когда и над чем он глумился. Разные точки зрения на этот счет существуют. Сарнов, к примеру, думает, что глумился Зощенко над извечными свойствами человеческой натуры, а к советской власти очень долго пытался быть лояльным. Ну да ладно. Меня умиляет здесь словечко "кстати". Меня вот тут петух клюнул, и кстати подумалось: не сказать ли чего и о Зощенке? А что, я ведь умный, я и про него, я и про всех могу.

В общем, поняли мы, поняли давно уже: доклад Жданова - вершина литературно-филологической мысли того времени. А некоторые индивиды обращаются к нему и сейчас - с той небольшой разницей, что не из-под палки, а по велению души.

"Сейчас вещь ужасную и возмутительную напишу, но являющуюся правдой. А именно вот какую. А ту именно, что самый главный талант А.А.Ахматовой - "умение себя поставить".

Уметь поставить себя так, чтобы быть Царицею Морскою, а все окружающие бегали на побегушках - и еще это за счастье почитали".

Дальше идут цитаты из Чуковской, действительно очень характерный эпизод с Цветаевой и "да, вот Цветаева как раз никогда не умела себя поставить". А оно и в обыденной жизни так, никогда не замечали? Одни умеют, другие - нет. Помню, когда я читала "Записки", то думала, что в первую очередь, конечно, Чуковская благоговела. А уж во вторую у Ахматовой, склонной быть "Царицею Морскою", эта ее склонность активизировалась. И еще думала: как интересно, что сама Чуковская к "побегушкам" совсем иначе относилась. Было же что-то...

На оставшемся пространстве прихотливая мысль г-на Немирова течет следующим образом: в чем же причины такого вот непривлекательного явления, как культ поэтической личности? Немиров приводит было стихотворение Кушнера, из которого следует, что - в биографии. Кушнер причем определенно метил в "священных коров интеллигенции", в Ахматову и Мандельштама, только это почему-то осталось за рамками стихотворения. Почему же тогда г-н Немиров решил, что речь именно про них? А потому, что тут, у нас под носом, среди бела дня внаглую процветает "культ - Ахматовой и Мандельштама, которые есть результаты именно исключительно биографии, а не стихов как таковых. Потому что стихи-то...". (Экскурс в поэзию Мандельштама, предчувствую я с трепетом, еще впереди, сообразно с алфавитом.)

С нетерпением ждала развития этого силлогизма, но тут автор спохватился: "Но на самом деле и биография... У обериутов, например, - у всех без исключения! - биография куда как более трагическая, чем у Ахматовой. Но никакого культа интеллигентского обериутов вовсе не наблюдается. Почему? Да потому, что обериуты - настоящие!"

Ох! Во-первых, были б сейчас обериуты на коне, г-н Немиров на них бы ядовитой слюной брызгал, так уж он устроен, революционеры - они все такие. Во-вторых, если не все обериуты, то Хармс уж точно предметом поклонения не поклонения, а моды - стал, достаточно зайти в книжный и посмотреть, сколько там изданий Хармса (явно никак не меньше, чем ахматовских). Хотела я вот давеча Глоцера приобрести - и что вы думаете? Столько рублей за такую фитюльку! Это ж никакого терпения, то есть денег, не хватит! Лично меня это раздражает куда сильнее, чем культ Ахматовой, но все равно - весьма слабо. Ну не пасквиль же на Хармса писать.

В-третьих, одна биография погоды, конечно, не сделает. Помните, Ахматова говорила Бродскому: "сама История пишет вам биографию" (мне не удалось перепроверить цитату, ручаюсь за смысл, но не за точность)? Жолковский так пишет про популярность Ахматовой: ее "успеху... способствуют сильнейшие внелитературные факторы... Либералам дорог ее оппозиционный ореол, верующим - ее христианство, патриотам - русскость, прокоммунистам - чистота анкеты от антисоветских акций, монархистам - ее имидж императрицы и вся ее имперско-царственная ностальгия, мужчинам - женственность, женщинам - мужество, элитариям умственного труда - ее ученость, эзотеричность и self made аристократизм, широкому читателю - простота, понятность... Для консолидации постсоветского общества особенно ценна преемственная инклюзивность облика женщины-поэта, расцветшей под знаком "серебряного века", отвергнувшей эмиграцию, выдержавшей замалчивание и прочие тяготы двух послереволюционных десятилетий, обретшей новый голос в годы Отечественной войны... пережившей Жданова и Сталина, постепенно вернувшей себе общественное признание в годы хрущевской оттепели". Проще говоря, многосторонность, с одной стороны, и, с другой, - то, что ее судьба, во многом совпадая с миллионами аналогичных судеб, демонстрирует успешное противостояние режиму. Ну и талант (или гений: кому что ближе), естественно, что бы там г-н Немиров ни вещал. В общем, стоит иногда и читать, не только писать.

И наконец, заключительный вывод "Все о Поэзии 27", ради которого все и затевалось. "Что перенял у Ахматовой Бродский (вот и Бродского кстати довелось приложить. - О.П.), так это именно это вот искусство - умение себя поставить. И перенял, и развил до пределов невообразимых". Ведь "какие стихи ты ни пиши, а такой официозный успех - звания, должности, премии - это исключительно благодаря указанному искусству... стихи тут играют роль, стремящуюся к нулю".

Ой ли? Возьмем произвольного поэта, не достигшего таких успехов в позиционировании себя; вот хоть, чтобы не ходить далеко, - г-на Немирова. (Не важно, что служит причиной; предположим, что простое нежелание этим позиционированием заниматься.) Из каких компонентов состоит его поэтическое творчество (ориентируюсь на сеть и на его рассылки)? Вот, например, из # 26 стих:

Люблю сношаться я порою!
Признаться в этом нет стыда!
Естественное и простое
Есть это дело, господа! -

и так далее, до патетического финала:

И люба коль тебе девчонка,
И ей притом по нраву ты,
Иди совокупляться гордо!
Довольно всякой ссать х*йты!

Еще одно я скопировала было из интернета, да оно, увы, не сохранилось. Типа хлебниковского "О, рассмейтесь, смехачи!", только матерное. Еще что-нибудь? Пожалуйста (из "Все о Поэзии 2"): "Или у меня: как что куда чего, так тут же сразу "б***ь на х*й" и "охохо-ойойой". А ведь я, кстати, собственно, в свое время как раз и придумал эти "б***ь на х*й" как инструмент пародирования автоматизации речи - но со временем оно само превратилась в средство этой автоматизации". В таком вот аксепте. То есть время, конечно, покажет и все такое, но невольно закрадывается крамольная в своей банальности мысль: так, может, дело все-таки не в умении себя поставить? И качество стихов порою все-таки значение имеет?

К чему я все это пишу?

При сочинении сего опуса меня то и дело мучила мысль: а что, если г-на Немирова не существует? Ходят же про Аделаиду Метелкину слухи, что вовсе и не женщина, а прямо-таки мужчина, да еще алкаш. Вот и Мирослав Немиров (и имя-то слишком звучное) - такая игра, языковая маска. Правда, всяких биографических намеков в рассылках было многовато, но можно ведь напридумывать. Ну не может же некто языком героев Зощенко, прочитав полторы книжки (а сколько? А почему упоминаются тогда только Чуковская да доклад Жданова?) и несколько стихотворений Ахматовой из какой-то антологии (почему такое ощущение складывается - см. выше) всерьез (там ведь тон только, стиль стебливый, но не суть!) в энный раз развенчивать Ахматову? Так не бывает! Ну разве что в 15 лет. Когда любимая песня - летовская "Против".

Вчера не выдержала. Открыла Рамблер, набрала в окошечке, посмотрела. Есть такой персонаж. В узких кругах широко известный, вполне себе живой, в летах - в смысле, не 15 ему лет определенно.

Есть такой типаж в русской литературе - неграмотный герой. Две его главные особенности - невежественность и непоколебимая уверенность в себе, самоупоение. Он готов судить обо всем и всегда. Неграмотные герои - это и герои Зощенко, и отчасти Иванушка Бездомный до своего перерождения, и герои ряда миниатюр Довлатова.

А текст мой - о некоторых деталях, упущенных случайно г-ном Немировым, - ни в коем разе не претендует ни на полноту, ни на какую-то новизну взгляда на творчество Ахматовой и культ ее личности. Все это уже написано и успело даже навязнуть в зубах. Просто когда в очередной раз берутся разоблачать и выводить на чистую воду, руководствуясь одним-единственным (помните сочинение про Базарова) желанием - вы***уться, возникает аллергический шок и неподконтрольный скриптивный порыв.

...И все-таки: дяденька, вы - настоящий? Ну сколько вам лет?

Заголовок дан редакцией РЖ