|
||
/ Круг чтения / Периодика < Вы здесь |
Журнальное чтиво: выпуск 64 "Арион" #3, 2001 Дата публикации: 10 Декабря 2001 получить по E-mail версия для печати Полку сетевых журналов прибыло, отныне, кроме "Знамени" и "Нового мира", свою полную версию в сети дает "единственный толстый журнал поэзии", он же - "зеркало русской поэзии" - "Арион". С чем можно только поздравить - себя, журнал - всех вместе. Обыкновенно "Арион" открывается большой монографической подборкой в рубрике "Читальный зал". В #3 на "представительском" месте Давид Шраер-Петров, журнальный цикл называется "Колесом колеса в колесе". Название предполагает известную парадигматичность ("списочность") и... не обманывает:
"Мелькание колес" в заглавии происходит из других стихов:
Таким образом, кроме парадигматики - списка в столбик, имеем "взаимозаражение ряда", что должно, по всему судя, имитировать на письме сплошной рисунок велосипедных спиц. Между тем "списочных" интонаций в "зеркале русской поэзии" хватает, даже если они метафорически не заявлены и не оправданы. И поскольку нет охоты лишний раз произносить ничего не объясняющее слово "постмодернизм", то скажем просто, как есть: мы имеем списки разных вещей, событий и персонажей.
Это был Михаил Кукин с унылыми подробностями отечественного пейзажа. А вот Александр Шаталов - со списками экзотическими, греко-турецкими. Там русский консул улаживает споры
Очень много разных иностранцев, но более всего "смуглых юношей с пестрыми перьями вставленными в пышные прически". Игорь Шкляревский перечисляет русских писателей, игравших в азартные игры. Это из жанра "Номенклатура". Затем Арсен Мирзоев представляет парадигму в чистом виде:
Но более всего "чистых списков" в "Листках" (в "Арионе" есть такая рубрика, где не самые известные поэты представлены одним стихотворением):
и наконец:
То была Юлия Хайрутдинова. Вот так считаем петли и подробности, и впору перейти к канонизатору этих самых "списочных" подробностей натюрморта - к Александру Кушнеру, чьи приемы и интонации более чем узнаваемы у многих не столь "классических" авторов "Ариона". Итак, Александр Кушнер - здесь же - снова разыгрывает вековой почти давности манифест акмеистов:
Отдельный сюжет - о сновидцах. Вернее о снах, в которых прекрасные спутники, море, женщины и дети, они в саду и т.д.
Это была Елена Дубровская.
Это - Иван Волков. Перипетии с личными местоимениями имеют место быть не во сне только, два разных "я" наяву способны выяснять отношения, и тогда происходит то, что у Светы Литвак зовется "Внутренний монолог автора":
Можно, кроме всего прочего, проследить причудливую географию наших поэтов: Турцию глазами Александра Шаталова мы уже видели. А вот Глеб Шульпяков сверяет свои английские впечатления с детской памяти журналом "Англия" и, кажется, узнает себя в мальчике на обложке:
Игорь Шкляревский "блуждает по улицам Рима", там дождик и пахнет грибами, как в известной песне про "оторвало-мне-мякоть-ноги". Татьяна Бек сообщает то, "что касается Кельна...". (Вот тут, правда, имеет смысл предупредить читателей: по-немецки "schon" не есть "красиво", как уверяет нас журнал - или "Журнальный Зал", тут не разберешь. По-немецки "красиво" - "schön", а без "умляута" будет другое совсем слово.) Наконец, - и тут уместно перейти к критике от "Ариона" - Кирилл Кобрин сообщает нечто об архитектуре Дрездена ("Дрезденский счет"). Собственно, если убрать все мультикультурные излишества и красоты слога, Кобрин сообщает следующее. Есть в Германии город Дрезден. Он состоит из гэдээровских хрущовок, лужковских новоделов и барочных обломков - мертвых культурных обломков (это важно!). И есть провинциальные поэты. Они, как правило, подражатели. Один - провинциал из Нижнего Новгорода подражает жизни, но жизни в жанре криминальной хроники (Владимир Климычев. "Пятнадцать человек на сундук мертвеца"), другой - провинциал из Санкт-Петербурга - подражает культуре и выдает те самые "бесконечные списки" мертвых слов:
Зовут его Голынко-Вольфсон, вернее, это критик так его зовет - без имени, потешаясь над "барочным удвоением" фамилии. Между тем Дмитрий Голынко-Вольфсон - поэт довольно известный, постоянный автор "Митиного журнала", критик, "стилист" и "перформансист". Если бы писатель Кобрин воспринимал его "тосты" как присущий перформанс, он бы, надо думать, не попал пальцем в небо. А концепция там такова: наша провинциальная поэзия - тот же Дрезден: вот его хрущобы (поэт из Нижнего Новгорода), вот его барочные обломки (неведомый Кобрину поэт из Питера), для полноты картины недостает какого-нибудь третьего поэта, чтоб олицетворял собою лужковские новоделы. Другого поэта представляет в "Арионе" Илья Фаликов. Поэт - Александр Пылькин - опять же критику "неведомый" (хоть и был четвертым в финале прошлогоднего Антибукера): "этот Пылькин - неизвестно кто, и его, возможно, нет в природе, но в книжной лавке Литинститута кто-то из студентов наткнулся на его книжку, впечатлился, расшумелся, и книжку мгновенно смели с прилавка нищие ревнивцы-соперники-поклонники". Фурор в Литинституте произвели вот какие стихи:
Причем, похоже, это любимая фигура критиков "Ариона": вначале объявить поэта неведомым, чуть ли "в природе не существующим", после чего наверное легче домысливать собственные смелые концепции. Везет, как правило, поэтам из Питера. Александр Пылькин пока не так известен, как Дмитрий Голынко-Вольфсон, однако некоторые биографические подробности о нем Яндекс выдает. Илья Фаликов причисляет вполне традиционного питерского абсурдиста к "юродивым", по ходу дела заявляя следующее: "Известно, что институт юродства пришел на Русь, как говорили в старину, из латин". Уж не знаю, откуда такое известно Илье Фаликову, вообще-то все с точностью до наоборот: "Римско-католическому миру этот феномен... чужд... Чтобы вступить на путь юродства, европейцу приходилось переселиться в Россию". Это то, что известно академику А.М.Панченко. А Илья Фаликов дальше обнаруживает у "неведомого" поэта "метафорику Ю.Кузнецова" и "отзвук Н.Рубцова", но это неизбежно. Литинститут им. Горького пришел на Русь не "из латин", и это тоже известно. В той же рубрике, где Илья Фаликов представляет "неведомого Александра Пылькина", Игорь Шайтанов пишет о новом сборнике Евгения Рейна - статья начинается с ритуальной цитаты из Бродского, точно так же, как статья Виктора Кулле о Томасе Венцлова. Там речь о "скептическом классицизме", между тем в "Анналах" Олег Клинг определяет "Три волны <русского> авангарда"
Главный акцент автор делает на "рамочных" - первой и третьей "волнах", что, собственно говоря, не ново. Что же до "срединной", то там все уж слишком "поверх". Заканчивается #3 "Ариона" любопытной статьей Яна Шенкмана "www.stihov.net (о поэзии в Интернете)". Суть ее в том, что интернет-поэзии как таковой не существует, правда, о некоторых особенностях "сетевых" стихов Ян Шенкман размышляет, и тут не вполне понятна грань, которую проводит он между поэтами "сетевыми" и "несетевыми". Почему, например, такие разные во всех отношениях поэты, как Александр Левин или Стелла Моротская, оказались тут "сетевыми"? Потому лишь, что их легко отыскать в Сети? поставить закладку написать отзыв
|
inna@inna.kiev.ua |
|
||