Мало, господа, в России дам-политиков. Совершенно несопоставимо в пропорциях к количеству женского населения Федерации. Отдельные голоса, в основном голоса феминисток и примкнувших к ним ренегатов-мужчин, звучат - и даже звучат регулярно: доколе, по какому праву, и давайте все изменим, может быть, даже введем квоту для женщин в парламенте. С не меньшей регулярностью им отвечают со страниц центральных и периферийных изданий разные искушенные в народных чаяниях и политических технологиях персонажи. Понимаем вас, бабоньки, однако - электорат не дозрел. Тут и психологи вмешиваются, аргументировано разъясняют аудитории, что если женщина, как полагается политику, умная, волевая, активная и целеустремленная, то она уже и не женщина. Она мутант. У нее мужские гормоны преобладают...

И вообще, от хорошей жизни еще ни одна женщина в политику не полезла. Разве можно променять тихие женские радости: штопку носков, чистку унитазов, вытирание сопливых носов - на власть, известность, ощущение собственной силы и значимости? Настоящая женщина - ну, такая ручная, домашняя, в стиле незабвенной Душечки - никогда не променяет. Правда, ей никто и не предлагал и не предложит, ну да это к слову.

Вопрос о причинах скудного присутствия прекрасного пола в политике и власти (так не соответствующего его возможностям и потребностям) можно было б считать закрытым, если б не одно обстоятельство. Почти 60% россиян положительно относятся к женщинам-политикам. Четверть россиян относятся к ним отрицательно, 16% затруднялись ответить (данные опроса - здесь). Конечно, отношение колеблется в зависимости от пола, образования, места жительства и т.д., но все же в целом, как видим, никто не вопит "назад на кухню!" и не загораживает грудью нашим золушкам светлый путь. Да и сами золушки, слава богу, больше верят себе, чем стремительно устаревающим гендерным стереотипам, что подтверждают списки кандидатов на выборах всех уровней.

Однако результаты их чаще всего не в пользу прекрасных дам. И тот факт, что, несмотря на в целом позитивное отношение широких масс к женщинам-политикам и наличие инициативы с их стороны, лишь единицам удается прорваться и закрепиться на московском политическом Олимпе (и местных политических олимпиках), заставляет сделать вывод, напрашивающийся сам: проблема не в материале, проблема в технологиях.

Сущность этих проблем заставляет вспомнить уже не очень новый (может, кто и слышал - и уже смеялся) анекдот про крысу и хомячка. "Отчего это, - спрашивает хомячка крыса, - оба мы с тобой - грызуны, оба довольно противные, но меня люди ненавидят, травят ядами, со свету сживают, а тебя холят, лелеют, разводят?" - "Видишь ли, крыса, - отвечает продвинутый в пиар-технологиях хомячок, - промоушн у тебя не тот".

Увы, практически у всех женщин-политиков (даже у тех, которые не вызывают ассоциации с крысой и у наиболее яростных противников) промоушн решительно не тот. Чтобы иметь успех, образ политика должен ассоциироваться в массовом сознании с одной из архетипических фигур коллективного бессознательного, например, Отцом или Воином. И не больше. Но и не меньше. Вычленить данные архетипические фигуры в сознании/подсознании данного этноса также не сложно. Для этого есть фольклор, а для более развитых культур - литература, кино, живопись и т.д. (в свою очередь, черпающие из фольклора обеими руками).

Применительно к русской культуре мы можем говорить о следующих особенностях восприятия женского образа. Прежде всего, в русском фольклоре отсутствует столь привычный для иных традиций образ женщины-возлюбленной. Героиня его либо незамужняя, невинная девица, либо жена, либо вдова, добрачные отношения - отношения жениха и невесты. Все, что происходит вне супружеского ложа, определяется не как страсть и не как естественная потребность. Для него есть только одно слово - блуд. Средневековое противопоставление плоти и духа пережило петровские реформы и радикальные эксперименты позитивистов-нигилистов XIX века, дожило до XX века и все еще неплохо чувствует себя сегодня. Если кто сомневается, почитайте газеты: там время от времени публикуют письма женщин, оскорбленных рекламой прокладок по телевидению (массовое сознание, базирующееся на стереотипах, шокирует вторжение "запретных", "низовых" тем в "высокие", "культурные" сферы).

Отсюда вывод первый: женщина, пытающаяся отождествить свой имидж с образом "любовницы", никаких шансов на успех в российской политике не имеет. Чиччолина здесь не пройдет (да и в Италии уже вышла в тираж). Самое интересное, что тот самый продвинутый избиратель, исповедующий в личной жизни крайне либеральную мораль, первый с брезгливой улыбкой откажется голосовать за женщину-политика, осмелившуюся откровенно рассказать о своем сексуальном опыте, и Маша Арбатова, так и не ставшая депутатом Госдумы, тому первый пример.

Далее, при всем богатстве и разнообразии героинь русской классики, мы не найдем там ни одной женщины-интеллектуалки, изображенной всерьез и уважительно. Заметьте - умные женщины есть: и Елена из "Накануне", и княжна Марья из "Войны и мира", и в полифонии Достоевского женские голоса звучат не менее убедительно и весомо, чем мужские - а вот интеллектуалок, непрерывно рассыпающих блестки своей эрудиции, нет - или они откровенно пародийны. И что очень любопытно, часто самым убедительным женским аргументом является молчание. Раскольников разговорчив, Соня молчалива, но в их яростном споре "на краю бездны" и последнее слово, и победа остаются за ней. В общем, слово сказанное - серебряное, а несказанное - золотое. Только не надо шипеть про мужской шовинизм: противопоставление молчаливой мудрости словоохотливой интеллектуальности ("умствованию") восходит, скорее всего, к средневековому исихазму.

Вывод второй: откровенная и явная интеллектуалка хотя не вызывает такого явного отторжения массового сознания, как "жрица любви", не вызывает и никакого отклика. Страшно далек этот типаж от народа, о чем свидетельствует ничтожное количество голосов, набранное в свое время на президентских выборах Галиной Старовойтовой, или очень умеренная популярность в широких массах Ирины Хакамады. В общем, для женщины-политика ум - как бюст: надо иметь, но выпячивать не стоит.

Прочие архетипы, присутствующие в русской культурной традиции, такие как уже упоминавшаяся Душечка (она же - в различных вариациях - баба-дура, она же - домашняя курица, она же делается мягче от регулярного битья: "бей бабу, мягче будет"), или ведьма (Баба-Яга, зверь-баба), и вовсе в качестве базовых для создания имиджа женщины-политика не годятся ввиду их яркой негативной окраски. (Что, в свою очередь, не исключает их использования в другом социокультурном пространстве. Так, учитывая известный релятивизм образа ведьмы в украинском сознании, некоторые черты этого архетипа использовала для создания своего имиджа украинский прогрессивный социалист Наталья Витренко, а именно энергию, агрессивность, силу и повышенную эмоциональность.)

В советское время система вывела, пройдя сквозь романтический угар яровых любовей и женщин-комиссаров-в-кожанках, особый тип женщины-функционера. Главным отличием его от мужчины-функционера была юбка. В остальном это был такой же пунктуальный исполнитель, человек-функция. Остатки данного образа донашивают такие разные политики, как Любовь Слиска и Валентина Матвиенко, но очевидно, что в новых исторических и политических условиях этот образ будущего не имеет.

Что осталось после всех вычитаний? Осталось то, что никогда не уходило, что спрятано в таких глубинах подсознания, куда не добраться даже с фрейдовским фонариком. Остался образ, гениально воплощенный самой талантливой российской женщиной-политиком - Софией-Августой-Фредерикой Ангальт-Цербстской, сумевшей стать матушкой всея Руси, Екатериной Великой (и позор тому, кто дурно подумает о ее фаворитах). Да, да, все великое - просто. Самый перспективный, самый выгодный, самый естественный путь для женщины-политика - это обращение к архетипу Матери. Мать - не просто старше и мудрее; она великая утешительница и защитница, жизнь готовая отдать за тех, кого считает своими детьми, причем дитя слабое и хилое ей дороже дитяти сильного и крепкого. Мать - великая воспитательница, носительница духовных ценностей. Мудрая мать строга, но за строгостью ее - безграничная любовь. И т.д., и т.п., и в том же духе.

Разумеется, этот имидж выдвигает свои требования к желающим его примерить. Речь идет отнюдь не об исполнении функции матери в реальной жизни (кстати, своему сыну Павлу Екатерина была не лучшей матерью, да внебрачного сына Бобринского не слишком жаловала). Ограничения налагаются прежде всего на возраст (чем дальше за 30, тем лучше) и, как ни странно, внешность. Нежелательны ни красота (вызывает ненужные ассоциации), ни чрезмерная утонченность. Приветствуются простонародные черты (но умеренно) и легкая полнота. Непременное условие - большой житейский (не путать с сугубо женским) опыт в сочетании с известным уровнем интеллекта и эрудиции (лиц с незаконченным средним образованием просят не беспокоиться). Характер - демократическая комбинация из Кабанихи, Вассы Железновой и Матрены Тимофеевны из "Кому на Руси жить хорошо". Политическая программа не так уж важна, но зато какое поле деятельности для имиджмейкеров: тут тебе и посещение детского садика, и поддержка семьи, борющейся за спасение сына-наркомана, и забота о рождаемости, и защита солдатских матерей, и... Впрочем, представлять себе особенности предвыборной кампании еще не существующего политика - занятие хотя и увлекательное, но не более продуктивное, чем средневековые схоластические диспуты о количестве чертиков на кончике иглы. К тому же вариант с архетипом Матери - хоть и главный, но не единственный. Главное - начать, запустить механизм, перейти от любительства и интуиции к прагматизму и профессионализму (что, согласно мнению ряда психологов, ну совершенно несвойственно женщинам!). Пожертвовать иной раз прозрачной блузкой от Гуччи для простенького блузона в фольклорном стиле, а ученым термином - для поговорки или шутки; не боятся иной раз и молчания, и слишком немудреного ответа, если надо - слезу пустить, а не надо - не пустить; в общем, не теряться, искать, находить и побеждать - чего мы искренне желаем всем женщинам-политикам.

А вот когда победим, можно и квоту в парламенте - для мужчин.