Через несколько дней после смерти хорватского политика, философа и писателя Владо Готоваца (1930 - 7.12.2000) президент Хорватии Стипе Месич наградил его одним из высших орденов республики. При жизни Владо Готовац имел мало отличий - ему доставались в основном лишь приговоры, побои и остракизм со стороны хорватской политической элиты, не прощавшей ему бескомпромиссного неприятия авторитаризма. Тем выше однако был в обществе моральный авторитет Готоваца, этого хорватского Сахарова, когда-то написавшего: "Единственный грех, который мы можем открыть в себе, - это Хорватия".

Прощаясь с Владо Готовацем, хорватская пресса назвала его родоначальником европейской Хорватии. Действительно, в том, что хорватское общество сравнительно безболезненно рассталось с тем авторитарным, что было в эпохе первого президента страны Франьо Туджмана, - немалая заслуга Готоваца. Родившийся в семье жандарма, Готовац восстал против жандармского в собственной нации - причем еще в социалистические времена. В первый раз его столкновение с властью произошло в гимназии, откуда в 1947 году его исключили за критику руководства местного комсомола. Без гроша в кармане он пришел из родного далматинского городка в Загреб, где окончил гимназию и поступил в университет. Здесь состоялось знакомство Готоваца с одним из крупнейших хорватских лириков второй половины столетия - Тином Уевичем, под влиянием которого сам Готовац стал писать свои философские интеллектуальные стихи. В 1955 году стал работать на Радио Загреб, один за другим выходили его поэтические сборники... Но по-настоящему время Готоваца настало в конце 60-х, когда руководители Хорватии Мико Трипало и Савко Дабцевич-Кучар на свой страх и риск начали либерализацию в одной отдельно взятой республике СФРЮ. Готовац публикует ряд эссе об абсурде политической цензуры. "Человек разрушается сильнее всего, когда разрушается изнутри", - оглашает он свой приговор авторитаризму.

Вряд ли стоит удивляться, что после того, как Иосип Броз Тито решает покончить с хорватской либерализацией и отстранить реформаторов от руководства республикой, Владо Готовац становится одной из жертв показательной расправы с "националистами": его приговаривают к шести годам заключения. В 1982-м Готоваца арестовывают повторно: он оказывается в заключении еще на два года. В тюрьмах СФРЮ философ заразился гепатитом: с последствиями этой тяжелой болезни он боролся до последнего дня жизни.

В новой Хорватии Владо Готовац становится политическим деятелем, одним из основателей социально-либеральной партии (ХСЛС). Он оказывается наиболее последовательным оппонентом режима Франьо Туджмана, критикует президента страны за авторитаризм, коррумпированность элиты, навязывание фальшивых ценностей хорватскому обществу. Он не соглашается с боснийской политикой Туджмана, как известно, подписавшего с президентом Сербии Слободаном Милошевичем секретное соглашение о разделе Боснии и Герцеговины. "Хорватия - да, но не какая угодно" √ так называется одна из самых известных речей Готоваца. Обстановка в Хорватии тогда была настолько напряженной, что в ходе президентской предвыборной кампании 1996 года - а Готовац выступил в ней против Туджмана - солдат президентской охраны избил пожилого философа! Но, возможно, еще более сильным ударом стал для Готоваца раскол в созданной им партии: Дражен Будиша, когда-то популярный студенческий лидер времен хорватской либерализации, стремился к компромиссу с властью, в то время как Готовац такой компромисс отрицал. В результате ему пришлось уйти из ХСЛС и создать новую партию - Либеральную партию Хорватии. С того времени, можно сказать, его активная политическая деятельность прекратилась. Готовац стал, как это любят говорить в России, маргинальным политиком - несмотря на то, что его партия вошла в коалицию оппозиционных организаций, одержавших победу над партией Туджмана вначале на парламентских, а затем и на президентских выборах. Готовац не занял никаких должностей в новой власти, он был уже тяжело болен и основное время проводил в своей квартире в Риме, где и скончался. "55 лет продолжалась моя борьба за то, чтобы помочь личности и обществу стать свободными", - сказал он в последнем, ноябрьском, интервью хорватскому еженедельнику Глобус.

Сегодня хорватская политическая элита стремится воздать должное философу и поэту, так никогда и не ставшему ее частью, находившемуся скорее рядом с ней (или, может быть, над ней?). Наградивший Готоваца орденом президент Хорватии Стипе Месич утверждает, что Готовац был не только писателем, но и политиком, а прежде всего - гуманистом. "Трудно представить себе Хорватию без речей Владо Готоваца в парламенте, без того, что он написал о хорватской политике и культуре", - сказал Месич загребской газете Виесник.

Премьер-министр Хорватии Ивица Рачан называет Готоваца "нравственной и человеческой точкой отсчета для хорватского общества". А литературный критик Бранимир Донат заметил, что Хорватия для честных людей вообще смертоносна, назвав Готоваца личностью, всегда реагировавшей на человеческие потребности человеческими ответами... Вероятно, такова судьба каждого гуманиста - быть непризнанным и гонимым при жизни и почитаемым и превозносимым после смерти.