• Павел Муратов. Ночные мысли.
• Литература факта: Первый сборник материалов работников ЛЕФа.
• Бенедетто Кроче. Эстетика как наука о выражении и как общая лингвистика.
• В. П. Зубов. Труды по истории и теории архитектуры.

---

Павел Муратов. Ночные мысли. Эссе, очерки, статьи. 1923-1934 / Сост. Ю.П.Соловьев. - М.: Издательская группа "Прогресс", 2000. - 320 стр.; тираж 1000 экз.; ISBN 5-01-004670-9.

Павел Муратов - замечательный искусствовед. Он написал пока не превзойденное сочинение в жанре путевых заметок "Образы Италии". Муратов также был одним из тех, кто открыл древнерусское и византийское искусство. Но данная его книга представляет собой в основном собрание истерической публицистики, впервые напечатанной в органе эмигрантской интеллигенции - газете "Возрождение". В эмиграции Муратова охватила характерная для всех русских за границей депрессия - и он бросился пафосно спасать европейскую культуру. Кажется, именно он первым употребил термин "Антиискусство" применительно к модернизму. О, если б Максим Соколов умел читать набранное мелким шрифтом! Ему бы очень понравились рассуждения Муратова о реабилитации термина "русский империализм". (Кстати, вовсе не Соколов или Гельман, а Муратов еще в конце двадцатых ввел в обиход обалденно точные и проникновенные термины "россиянин" и "российский".)

При этом Муратов и в двадцатые с каким-то безумным упорством продолжал сочинять очень символические опусы. (Некоторые из них недавно переизданы.) Они, как и прочие порождения "высокого вкуса" той поры, выглядят совсем уж фатальной безвкусицей. Люди с по-настоящему тонким художественным вкусом в то время читали Маркса, дружили с Троцким, занимались разрушительными футуризмом и сюрреализмом. В самой фигуре Муратова - какая-то метафизика: читая сборник, начинаешь трагически размышлять о том, что же мешает изощренно образованному русскому европейцу стать просто европейцем. Впрочем, газетный темп статей, среди которых есть и тексты, посвященные спорту или кинематографу, роднит Муратова с такими знаменитыми плакальщиками по Культуре, как Барт или Бодрийар. Быть московским снобом и эстетом - довольно тухлое занятие. Гораздо веселее писать про всякую всячину в газету; таким способом даже совсем конченые люди обретают человеческий облик. Впрочем, у Муратова - газетного эссеиста есть только один недостаток: страстность неофита, ведущая к отсутствию столь привлекательного во французах фатализма. Еще, конечно, раздражает его приверженность к рассуждениям на интеллектуально тупиковые темы - такие, как Судьба России. Сколь много выдающихся умов эпохи погибло и сгнило на корню, пойдя по этому порочному пути.

Муратова оправдывает лишь сотрудничество с английской разведкой да смутно прочитывающиеся симпатии к дуче. (К сожалению, в издании не републикована упоминаемая в предисловии статья "Счастливая Италия" ("Возрождение", 15 февраля 1928 года). Там Муратов писал о "пластичной власти, угадывающей интересы народа".) Впрочем, отечественные фундаменталисты никак не могут простить Павлу Павловичу то, что он первым заговорил об иконе как о произведении визуального искусства, элиминируя сакральные свойства объекта. Другие его почитают как продолжателя дела незабвенного графа Уварова.

По нашим временам издание осуществлено дешево, но качественно. Есть даже именной указатель; толково и жизнеописание Павла Муратова, подготовленное составителем сборника Ю.П.Соловьевым. Особенно важна публикация статей "Открытия древнерусского искусства" и "Византийская живопись", научная ценность которых не уменьшается с годами. В первой рассказывается, как церковь гноила и разрушала те самые иконы и древние фрески, на которые сейчас претендует (см. статью Владимира Сарабьянова "Кому принадлежат церковные древности?". Оказывается, на самом деле иконы для нас сохраняли сначала старообрядцы, а потом - эстеты вроде Грабаря и Муратова). Так что было бы резоннее издать сборник чисто искусствоведческих трудов Муратова. Получилось бы гораздо более актуально и существенно менее депрессивно. А так может показаться, что Муратов был провинциальным мыслителем, а не искусствоведом мирового класса и восхитительным писателем об искусстве.

Цитаты: Свидетели индустриального капитализма ХХ века, свидетели войны 1924-1918 годов, мы не можем сомневаться в том, что науке свойственно злое начало. Наука является в большей мере источником социального зла, чем социального добра.

И все же почти всегда приятно посмотреть кинематограф! И в этой простейшей и кратчайшей формуле заключается огромнейшее завоевание антиискусства. Приятно смотреть в кинематографе чаще всего не то, что показывается с такой затратой всяческой энергии, но самые обыкновенные, самые незаметные вещи. Приятны иногда просто идущие люди, особенно люди, идущие по лестнице. Всегда весела улица, заманчив порт, увлекательны строго согласованные движения людей, пускающих в ход аэроплан. Движение человека само по себе оказывается достаточным зрелищем.

• Павел Муратов. Приключение Казановы, нерасказанное им самим. - "Митин Журнал" # 45-46 (листать вниз). "В этом хохоте голоса наших дам слышались особенно звонко и отчетливо. Они не утомлялись слушать подвиги синьора Джакомо, соединившего в себе нового Улисса и нового Геркулеса. Разгоряченные вином, они требовали новых, все более смелых исповедей"
• Павел Муратов. Открытия древнего русского искусства. - Сайт объединения "Яблоко". "Самые чтимые, самые древние и редкие иконы переписывались по нескольку раз, иногда рукой грубого ремесленника. Фрески замазывались штукатуркой или счищались со стены, чтобы уступить место ужасающей мазне. Древнее искусство было погребено под слоями позднейших прописей и под аляповатыми листами металла. Бесчисленное множество старинных икон бывало вынесено вон из храмов, как только являлся какой-либо "радетель", желавший "обновить" или "украсить" церковь. Сотни лет эти доски находились на чердаках, в чуланах, в рухлядных, подвергаясь действию мороза и сырости, покрываясь голубиным пометом на колокольнях, осыпаясь, превращаясь в изъеденную червоточиной труху"
• Павел Муратов. Навстречу солнцу. - Japan today. В Японию Муратов ездил, кажется, по заданию британской разведки. Очерк имеется в аннотируемой книге
• Муратов Павел Павлович (1881-1950). Энциклопедическая справка на "Философи.ру"
• Муратов Павел Павлович. Статья в энциклопедии "Культурология. XX век"
• Этторе Ло Гатто. Мои встречи с Россией. "Муратов, несомненно, обладал эклектическим умом, и беседы с ним были чрезвычайно приятны; к сожалению, жизнь его в изгнании не была спокойной. Не помню, думал ли он тогда оставить критику ради художественного творчества, но он останется в истории литературы. Я всегда считал встречу с Павлом Павловичем одной из самых важных моих встреч с русскими; беседовать с ними и о русском, и о западном искусстве, и о литературе было скорее приятным отдыхом, чем напряженной работой"
• Юрий Соловьев. Трилистник Империи (русская идея графа Сергия Семеновича Уварова). "Это, так сказать, "телесное" наследство было одухотворено иным наследством, Восточной Римской Империи - Православием... Возраст России - это возраст Восточного Христианства на русской земле■, - писал через сто лет после Уварова его в каком-то смысле продолжатель, П.П.Муратов"
• Н.Асеев. Спор с путеводителем (Из дневника путешествия). "Я не хочу бить своего противника по больному месту странной связи понятий "благородства" и "ненынешности". Но почему это "сжимание сердца" автором предписывается как обязательное для современного путешественника? Из его слов следует, что сердце не сжималось бы, видя противоположное. То есть чтобы площадь не была обширной, чтоб железной дороги не было, чтоб дома, окружающие площадь, были несовременны, чтоб не было делового шума. Он рекомендует вместо сжимания сердца - сжимание времени и пространства в сухую мумийную давность и в этом видит чувство античности. Так увлечение стариной приводит к чудовищному отрицанию живого"

---

Литература факта: Первый сборник материалов работников ЛЕФа под ред. Н.Ф.Чужака. - М.: Захаров, 2000. - 284 с.; тираж 3000 экз.; ISBN 5-8159-0086-9.

Цитата (Виктор Шкловский): Литературный работник не должен избегать ни профессиональной работы вообще, ни занятий каким-нибудь ремеслом, ни газетной корреспондентской работы, причем техника производства везде одна и та же. Нужно научиться писать корреспонденции, хронику, потом статьи, фельетоны, театральные рецензии, бытовой очерк и все то, что будет заменять роман.

Эта очень хорошая и правильная книжка была написана в 1929 году для очень хороших и правильных парней и девчат. И участвовали в ней тоже ребята очень правильные и прогрессивные - О.М.Брик, В.О.Перцов, В.В.Тренин, С.М.Третьяков, Н.Ф.Чужак, В.Б.Шкловский.

Жаль только, что у них ничего, собственно говоря, не получилось с этой самой литературой факта. Формализм-то в руках Вити Шкловского очень даже неплохой вышел. Но это уж совсем другая история. Сразу после появления книжки наступили иные времена, и потому рабкоры и рабфаковцы вовсе не поголовно стали грандиозными писателями, хоть бы и пролетарскими. Так что огромного спасиба заслуживает издатель Захаров, который засунул сборник в сканер и републиковал его, подрывая основы бизнеса антикваров и букинистов. Но особенное ему спасибо за новейшее открытие в эдиционной технике; тотальное отсутствие каких-либо комментариев и примечаний на самом деле улучшает карму нашего героя - читателя-писателя, оставляя ему возможность когда-нибудь переродиться в Буревестника. Хотя у меня возникают и соображения чисто профсоюзного толка: по какой причине литпамятник, изданный без научного аппарата, может стоить так дорого? почему б не найти архивного юношу какого-нибудь для составления примечаний и не заплатить ему гонорар из незаконно изъятых у покупателей денег?

Хочу, однако, сказать, что со всем, что написано в сборнике, я лично абсолютно согласен. Писать в газету - гораздо правильнее, чем тискать романы. Более того: только попрактиковавшись на производстве, можно приступать к такому важному делу, как романы. У Марининой получилось, да и Чхартишвили тоже не подкачал. Так что лозунг дня √ "Писатель - на производство". Вот издатель Захаров взялся не за свое дело - и как влип чудовищно┘

• Егор Отрощенко. Век=текст. Выпуск 29: 1929. Литература факта. Первый сборник материалов работников Лефа. Н.Ф.Чужак: "Мы против литературы вымысла, именуемой беллетристикой, мы - за примат литературы факта. Писатели слишком долго "преображали" мир, уводя пассивного и эстетически одурманенного читателя в мир представлений... Полная конкретизация литературы! Никаких "вообще"! Долой бесплотность, беспредметность, абстракцию! Все вещи именуются собственными именами и научно классифицируются... Мы - злейшие враги номинализма, мы - за именованность". В.Б.Шкловский: "Мы считаем, что старые формы художественной литературы негодны для оформления нового материала и что вообще установка сегодняшнего дня - на материал, на факт, на сообщение"
• Леф. Энциклопедическая статья
• О.А.Платонов. История русского народа в XX веке. "Антирусское объединение литераторов малого народа - "Литературный фронт" ("Леф") хотя и враждовал с РАППом, по своей антирусской направленности ничем от него не отличался. Его руководители - прежде всего А.Безыменский, И.Беспалов, Вс.Вишневский, М.Гельфанд, Г.Горбачев, А.Горелов, А.Зонин, А.Камегулов, Н.Свирин - прославились классическими антирусскими сочинениями"

---

Бенедетто Кроче. Эстетика как общая наука о выражении и как общая лингвистика / Пер. с итал. В.Яковенко; ред. и предисл. А.Е.Махова. - М.: Intrada, 2000. - 159 с.; тираж 1000 экз.; ISBN 5-87604-047.

По своему эдиционному великолепию книжка принадлежит к тому же разряду, что и товар издателя Захарова. Просто и без всяких затей пересканированное издание 1920 года. Однако к сканированному приложено довольно выспреннее предисловие г-на Махова А.Е., из коего совершенно невозможно понять, чем же так знаменит итальянский философ и почему он был культовой фигурой и у русских формалистов, и у бахтинистов "под маской". Возможно, Махов не читал ни трактата И.А.Овсянниковой (см. ниже), ни изданной в прошлом году в Петербурге "Антологии сочинений по философии" Бенедетто Кроче. Там, в комментариях Светланы Мальцевой, все достаточно подробно рассказано и про Кроче, и про фашизм, коммунизм и либерализм, и про эстетику. По счастию, получилось так, что ранняя работа философа "Эстетика как наука о выражении и общая лингвистика" в указанный объемистый том не вошла, так что филологические юноши и девицы, выбирающие путь в жизни, смогут вживе изучить столь потрясший некогда наши лучшие умы постулат о преобладании Формы над Содержанием. "Эстетический факт представляет собой, таким образом, форму и только форму". Занудство, конечно, нечеловеческое. Это вам не Шкловский или Курицын. Но кто обещал, что будет весело?

Цитата: Одаренный человек, который корчит из себя или выдается другими за что-то далеко отстоящее от нее, находит свое наказание в том, что становится или кажется немножко смешным. Таков гений романтического периода, таков сверхчеловек нашего времени. Но зато - как это тоже следует заметить - со своей возвышающейся над человечностью позиции художественный гений низвергается и ставится ниже человеческой природы трудами тех, кто думает, что его существенным свойством является бессознательность.

• В.О.Бернацкий. О книге И.А.Овсянниковой "Либеральная философия Бенедетто Кроче" (Омск, 1998). "Кроче предстает не в соответствии с традиционной точкой зрения - как философ периода кризиса либерализма, а с высоты сегодняшнего дня, как самый настоящий классик либеральной философии, сознательно взявший на себя миссию осуществления связи классической традиции с новыми историческими тенденциями в культуре"
• Роман Ганжа. О пользе и вреде литературы для истории

---

В.П.Зубов. Труды по истории и теории архитектуры / Сост. М.В.Зубова; послесл. В.Н.Гращенкова, М.В.Зубовой, Т.Ф.Саваренской. - М.: Искусствознание, 2000 (Библиотека журнала "Искусствознание". Вып. III). - 528с.; тираж не указан; IBSN не указан.

Василий Зубов никогда не принадлежал к блестящим искусствоведам вроде Муратова или Грабаря. Несмотря на то, что он начинал работать в двадцатых годах в ГАХН под началом Густава Шпета, Василий Павлович прославился вовсе не теоретическими рассуждениями, но тщательным и доскональным знаточеством чисто немецкого типа. Университетским ученым и по сей день удается сохранять тот уровень энциклопедизма, которым обладал Зубов, но они почему-то никак не могут из бесконечного напластования частностей сложить нечто целостное и отличное от статеек в малотиражных сборниках. К сожалению, основные труды Зубова в свое время до печати не дошли. Но так легко себе представить изысканно подобранные и тщательно откомментированные под маркой Akademia зубовские антологии - "Византийский архитектор" и "Архитектура западного средневековья": на хорошей бумаге, с отличными иллюстрациями. Просто песня. Витрувий в издании Зубова на букинистическом рынке стоит, говорят, совсем уж бешеных денег.

До печати зубовские издания не дошли по той же причине, что сугубо научная литература не доходит и сейчас "А зачем это нужно народу?". Вумственные книжки по-прежнему публикуются в малотиражном сером и невзрачном виде, попечением немногих оставшихся энтузиастов. Тем не менее даже в таком виде издание трудов В.П.Зубова, предпринятое наследниками ученого и журналом "Искусствознание", выглядит просто каким-то адамантом средь мусорной кучи. Тут есть и хорошо составленное жизнеописание ученого, и полная библиография, и краткий именной указатель, и просто "Указатель".

Что же до эпохи, в которую жил Зубов, то о ней говорит только работа, выполненная в Академии архитектуры, руководимой постклассическим архитектором Жолтовским, да короткая главка "Элементы принудительности и свободы в творчестве византийского архитектора". Интересно, что со временем Зубов и эту скользкую искусствоведческую стезю бросил, перейдя работать в Институт истории искусствознания и техники. Там, подобно истинному возрожденцу, применил к делу свое мастерство и бесконечные знания. Жалко, что сейчас этим почти никто не занимается. Кстати, Аристотеля, Леонардо и Данте издал именно Василий Павлович.

Цитата: "В прежний вид", "в тот же вид" (так писали в монастырских и церковных уставах. - А.К.) - эти слова звучат настойчиво. Такой запрет - не "охрана художественного памятника" и не создание художественного "заповедника". Это - желание остановить время.

• М.В.Зубова. Василий Павлович Зубов