25.11.98

Соглядатай

Почти апофеоз

Петр I Москву не любил. И любить было не за что: здесь толпа растерзала его опекунов, здесь владычествовала Софья с боярами, здесь был стрелецкий бунт. Собственно, Москва для Петра была олицетворением всего ненавистного: патриархальная отсталая Русь, рюриковичи, пресловутые бороды. Но, так или иначе, Москва была тем местом, где Петр сформировался, даже если это можно определить как формирование от противного. Здесь был потешный полк, немецкая слобода. Отсюда, собственно, и отправился плотник Петр Михайлов триста лет назад в Западную Европу. "Великому посольству" 1697 года и посвящается выставка "Петр и Москва" в Третьяковской галерее.

Выставка являет собой прекрасный пример солидарности московских хранилищ муз. Тремя китами, основавшими экспозицию, стали Исторический музей, Московский Кремль и собственно Третьяковка. Немалую лепту внесли более скромные музеи и архивы - от кусковского до военно-морского. Пятьсот экспонатов, разделенные на 12 отделов, заняли два этажа Инженерного Корпуса. Для музеев это хорошая возможность показать хоть что-то из своих запасников, чего, не будь этой знаменательной даты, мы, возможно, никогда бы и не увидели. Два наиболее ценных экспоната - флаг Брюса (знаменитого алхимика, сподвижника Петра) и картина "Полтавский бой. Начало" П. Д. Мертена - младшего. Флаг успели отреставрировать, картину - нет. Огромное темное полотно занимает почти всю стену, и время, отведенное на посещение всей экспозиции, можно потратить, разглядывая детали и персонажей одной этой картины. Приятны не только редкости, но и возможность увидеть известное по школьным иллюстрациям: профиль зрелого Петра скульптора Растрелли, царственное платье Екатерины I, многочисленные офорты допетровской и обновленной Москвы.

Эта выставка - не попытка примирения самого знаменитого императора с самой древней столицей, не оправдание Петра Церетели и даже не совсем "апофеоз, который так любил сам Петр", как высказался директор Исторического музея Геннадий Шкурко. Скорее, права заместитель директора Третьяковской галереи Лидия Иовлева: "Наша выставка - это неизвестная история. Петр не только "поднял Россию на дыбы" - он вообще "поднял Россию", а это было бы невозможно без учета того лучшего, что было в старой России, и это лучшее связано с Москвой".

Настоящий апофеоз и петроманию мы увидим в Эрмитаже. Выставка к трехсотлетию Великого посольства откроется там в следующем году.

Запредельная стильность

Седьмая Неделя Российской моды камерностью напоминала вечеринку для своих. Показы проходили в культурном центре Министерства иностранных дел (небольшой зал способствует аншлагам), все действие уложилось в четыре дня. Никакого отборочного тура по причине кризиса не было - приехали те 18 модельеров, которые смогли заплатить за участие и у кого были готовы коллекции. Призами второстепенной важности наградили почти всех, но Гран-при - "серебряная туника" - достался своим. В номинации "за служение стилю" "тунику" получила художник-модельер Лидия Соселия - действительно, один из самых заслуженных ветеранов отечественного модельного бизнеса. Именно она в 1978 году открыла первое в России авторское ателье. На Неделе она показала коллекцию с подходящим названием - "Утешение вечностью" (осень-зима-98/99). Соселия не изменяет себе: ее любимые материалы - трикотаж и мех - вместе, по раздельности или даже "трикотаж на меху". Пока Соселия сдерживает свой художественный порыв, вещи получаются очень удачные, ноские и симпатичные: мягкое серое платье - что еще нужно? Но иногда она начинает чувствовать себя Художником и пускается в безудержный эксперимент с деталями. В общем, как сказано в аннотации к ее коллекции - "это уже уровень запредельной стильности".

Такую же "тунику" в той же номинации получила искусствовед Ирэн Андреева. Андреева много лет пишет об отечественной моде. Как журналист я убеждена - поощрять нас необходимо. Странность в другом: госпожа Андреева входила в жюри седьмой Недели, которое, собственно, призы и вручало. Сам себя не похвалишь - никто о тебе и не вспомнит.

"Серебряную тунику" в номинации "лучшая коллекция" получила художник-модельер Александра Грузинова (Москва). Для нее это первое участие в Неделе, поэтому жюри по причине нехватки "туник" (их всего три) решило "лучшего дебюта" в этот раз не присуждать, условно отдав его Саше.

В выборе Грузиновой, на мой взгляд, главную роль сыграло исключительно стремление жюри к прекрасному. Коллекция вечерних платьев "Серебряный век" действительно впечатляла: роскошные туалеты холодных голубых тонов, немного меха и много кружева, а главное - удивительная роспись по шелку. Но именно во всей этой рукотворности и проблемы коллекции: она имеет малое отношение как к "готовому платью", так и к сезону весна-лето-99 (или хотя бы к осени-зиме-98/99). Отдав приз Саше, Неделя показала условность своих принципов: представлять одежду класса прет-а-порте на сезон вперед и поощрять региональных дизайнеров, создающих повседневную качественную одежду.

Галя Фоминова

Первый и последний Иерат

В галерее "Дом Нащокина" открылась выставка работ Михаила Шварцмана (1926-1997).

Прозорливые арт-критики начала века прекрасно понимали, что разноцветными крестами и квадратами Казимира Малевича малопонятные для публики игры с беспредметностью отнюдь не ограничатся. И оказались правы. За прошедшие сто лет каких только экспериментов с абстракцией не производилось. Ее рассматривали с точки зрения эмоций, духа, чистой формы или как простое баловство. Иерат Шварцман (термин "иература" явился ему в видении) - один из интереснейших современных художников, интерпретатор "новой реальности" и достойный адепт идеи одухотворенной беспредметности в искусстве.

Иературы Шварцмана представляют собой фантастические пространственные композиции, слепленные из странных геометрических фигур, взаимопроникающих плоскостей и пятен цвета. Немыслимые конструкции парят в предполагаемой бесконечности и внушают благоговейный трепет. Может быть, даже страх; хотя сам художник объяснял, что в его картинах "демонические силы, бури и катаклизмы укрощаются солнцем - праздником света". Знатоки утверждают, что все работы художника заряжены позитивной энергией, и, чтобы энергия эта была лучше заметна, в выставочном зале царит полумрак и играет величественная музыка.

Понять символы Шварцмана сложно, и, хотя художник оставил целый корпус определений, проливающих свет на происхождение этих таинственных знаков, истинное их содержание - вопрос, скорее, интуиции, нежели разума. "Схождение мириад знаков, - рассуждал Шварцман в одном из своих текстов, - жертвенной сменой знакомых метаморфоз формирует иературу. В иературе архитектонично спрессован мистический опыт человека. Иература рождается экстатически. Знамения мистического опыта явлены народным сознанием, прапамятью, прасознанием". При этом, иератика - предельная ясность, "все иррациональное насыщает внешне рациональную форму", а истинно верное мышление - истина мифа. И Шварцман во множестве конструировал из отдельных знаков-иератур живописные мифы, внешне напоминающие иконы. Иконы будущего, говорят многие, имея в виду известное высказывание художника о том, что он "созидает невербальный язык третьего тысячелетия". Эта жесткая отсылка к неопределенно далекому будущему как будто призвана служить оправданием непостижимости иератур для современного человека. "Тайный Смысл", "Вестник с черными волосами", "Невидимая защита", всевозможные "прозрения": в одной конструкции, вдруг, появляется нимб, в другой - антропоморфный силуэт или подобие древнего идола. При помощи универсальных символов художник с легкостью демиурга интерпретировал абсолютно все: от простого цветка примулы до "Галочьего крика на рассвете".

Иными словами, игра и серьезность, откровения и беспредметность, переплетаясь и дополняя друг друга, уводят зрителя далеко за рамки изобразительного искусства. Впрочем, никакой секты поклонники Шварцмана пока не учредили, а значит - искусство для них пока привлекательнее религии. Или же время понять все правильно еще не пришло.

Ложный друг концептуализма

У Казимира Севериновича на прошлой неделе определенно был ретроспективный бенефис. Сначала Шварцман выступил в роли творческого продолжателя супрематического дела, а чуть позже Александр Панкин как следует откомментировал квадратную мистерию Малевича в галерее "На Солянке".

Панкин, художник и одновременно ученый с математическим уклоном, некоторое время назад вдруг полюбил беспредметность. Почему это произошло, сказать трудно. Может быть, все дело в том, что Панкин давно мечтает изобразить чистую форму, так чтобы была полная объективность, а субъективный фактор вовсе отсутствовал. Одним искусством здесь, конечно, не обойдешься, требуется помощь физики, психологии и прочих точных наук. Я это понял, когда увидел перед входом в выставочное помещение небольшую картину под названием "Схема созидательного процесса и восприятия произведения искусства". Прямые и изогнутые линии, стрелки, условные обозначения и пояснительные тексты, во множестве нарисованные на темном фоне, вроде бы означали искомый процесс, но для скудного гуманитарного ума он так и остался загадкой. Разве что заявление самого Панкина пролило свет на идею выставки: "Я создаю благоприятную ситуацию, чтобы возникла структура и форма; она абсолютно функциональна, никакого эстетизма здесь нет, она должна восприниматься как чистая форма". Малевич умер, и дух вместе с ним. Осталась одна бедная структура. Ее-то Панкин и попытался реформировать и деэстетизировать, отображая этот процесс в подробных тактико-технических характеристиках и многочленные формулах (они помещены прямо на холстах).
Далее, полагаю, стоит ограничиться названиями картин и объектов (где "Малевич" = М). "Три проекции структуры Малевича", "Фиксация точек восприятия структуры М при их движении вокруг диагоналей квадратов по часовой стрелке с интервалом 22,5 градуса", "Разверстка структуры М", "Цветовая формула структуры М", "Пропорциональная модель структуры М", "Дематериализованная структура". Разноцветные квадраты показаны со всех сторон и изнутри, а один из них (конечно, черный) даже размыт в четырех направлениях (!). Ко всему этому прилагается "Движущаяся модель взаимодействия красного и черного квадратов" и инсталляция, объект и элемент которой "фиксируют "бытие"" структуры Малевича в условиях земного пространства.

Поверьте, выглядит все это впечатляюще. Сначала я было подумал: вот бы нашим концептуалистам с их квази- и псевдонаучными исследованиями в области мусора и секса так оформлять свои проекты... Но, еще раз все внимательно посмотрев и изучив наукоемкий каталог, пришел к убеждению, что экспозиция "Малевич и визуальное мышление" все-таки не совсем вписывается в художественный процесс. Но и в маргиналы Панкина не стоит записывать. Так что вопрос о его принадлежности остается открытым.

Д-р Лернер

На подлодке за водкой
"Национальная рыбалка" в гайдаевской заводи

"И рыбку съесть, и кино посмотреть", - такой лозунг встречал посетителей на премьере фильма "Особенности национальной рыбалки" ¹ в кинотеатре "Пушкинский" 19 ноября. Пафос, толпа, Михалков в центре зала, Мишка-игрушка в два человеческих роста пляшет перед входом. Веселись, народ! А какое веселье без водки?

"Водка - это национальный, я бы сказал, народный напиток, это то, что нас объединяет и удерживает от окончательного распада", - поднимает тост генерал Иволгин. В поисках русской идеи политики зашли в безнадежный тупик. Режиссер Рогожкин ее нашел: водка - наша идея. Водка объединяет Генерала-резонера, Егеря-философа, Умного еврея, Бизнесмена-придурка и Прокурора-бабника. Имен им не нужно (хотя они есть): достаточно масок, за пределы которых не выходят персонажи. Старый принцип комедии. Трус, Балбес и Бывалый - советские герои - не имели настоящих имен, им было достаточно кличек. Цель "рыбалки" - создать новую мифологию. И новый набор любимых клише.

Водка-2 - продолжение: вслед за "охотой" - "рыбалка". Те же ходы. Те же приемы. Там корова - и тут корова. Там застолье - и тут застолье. Там финн - и тут финны. Там снежный человек, тут русалка: горячечные галлюцинозы. И бессмертный набор гэгов, опробованных еще Гайдаем. Например, сцена, где уснувший генерал катается на скутере. Ее прототип - в "Кавказской пленнице": кто не помнит, как спящие Трус-Балбес-Бывалый несутся вниз по горной дороге? И каждый, кто помнит "Кавказскую пленницу", не полюбит "Рыбалку". 30 лет прошло, а приемы - все те же. Только юмор - грубей, остроты - скучней, да и режиссер... А из актеров лишь Булдаков - настоящий "характерный": за счет сходства с Лебедем. Лишь он - живая иллюстрация к народному эпосу о "настоящем полковнике" (и генерале). Остальные - взаимозаменяемы. Словами Рабиновича: "Да здравствует разум. Да сгинет маразм". И рыбку не съели, и...

Михаил Сидлин

---

Примечания:

¹ "Особенности русской национальной рыбалки". Режиссер и автор сценария Александр Рогожкин. Оператор-постановщик Валерий Мартынов.В ролях: Алексей Булдаков (генерал Иволгин), Виктор Бычков (егерь Кузьмич), Семен Стругачев (Лев Рабинович), Сергей Русскин (Сергей Олегович), Сергей Гусинский (старший сержант Семенов), Василий Домрачев (прокурор Чердынцев), Вилле Хаапасало (Раймо). Продюсеры - Сергей Сельянов, Игорь Каленов, Дмитрий Делов. Производители - кинокомпания "СТВ" и "Никола-фильм", 1998.Продолжительность фильма 98 мин.

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru