|
||
/ Круг чтения / < Вы здесь |
Голод 42 Практическая гастроэнтерология чтения Дата публикации: 16 Июля 2001 получить по E-mail версия для печати Недели две боролся со своим компьютером и не победил - дело кончилось заменой материнской платы, корпуса и вентилятора. "А как он у вас вообще работал?" - с любопытством спросил симпатичный очкастенький юноша, поколупав ногтем бездвижный cooler неведомой фирмы... А так вот и работал - в среднем по двенадцать часов в сутки, и ежели замененной начинки хватило на полтора года, то начинка была, наверное, дрянь. Не ходите, дети, в "Белый ветер" компьютеры покупать... Однако и жара не способствует производительности труда - ни человеческого, ни машинного. Книга, фигурально выражаясь, валится из рук, и читаешь исключительно газеты - не в последнюю очередь потому, что ими еще и обмахиваться удобнее. В чтении, между тем, у меня как раз увесистые книжки, такими обмахиваться - никаких гантелей не надо. Давно уж купил, но клюю по зернышку, благо книги, какие люблю - фрагментарные, с длинными "содержаниями". Вот у последнего тома "аграфовского" кузминского трехтомника прозы ("Эссеистика. Критика") "содержание" занимает двенадцать страниц - ну чудо что за книжка! Сразу, между прочим, становится понятно, на что жили поэты в начале века, да и в 20-е годы. Нормальная такая, основательная газетно-журнальная поденщина - в "Аполлоне" "Заметки о русской беллетристике" и "Письма о русской поэзии" (далеко не всегда эти "Письма..." Гумилев писал, да и кроме Кузмина - Волошин в те же рубрики пописывал), в "Биржевых ведомостях" - театральные рецензии в рубрике "У рампы" и даже фельетоны. Примерно то же самое - в "Жизни искусства", в "Красной газете", в разных других местах. В высшей степени нормальные были люди, эти самые поэты серебряного века - "творить", конечно, "творили", но и регулярным литературным трудом отнюдь не брезговали заниматься, причем делали это на высоком журналистском уровне, до сих пор читать интересно. Это уж при советской власти поэты разбаловались на казенных харчах, и редкий из советских классиков может похвастаться хотя бы одним увесистым томом критической прозы, который до сих пор читать можно. Между тем, у Блока таких два, у Брюсова, Белого, Вячеслава Иванова - несчитано, у Волошина, Гумилева, Мандельштама, Садовского - один-два, я уж не говорю о Ходасевиче и Адамовиче. Работали люди, и ритуальное сидение в какой-нибудь там "Бродячей собаке" отнюдь не мешало им наутро сдать очередную сотню строк в номер. Сейчас славная сия традиция начинает возрождаться, но как-то туго, наталкиваясь на романтические предрассудки. К примеру, множество претензий можно предъявить нелюбимому читателями РЖ Диме Быкову, но ведь первой на язык просится именно эта: "А зачем это, любезный, если вы поэт и прозаик, вы пишете так много всякой полупочтенной журнально-газетной фигни?" Вот ежели бы Дима пребывал в перманентном запое и жил бы на сдачу пустых бутылок, собираемых после рабочего дня в "Собеседнике", его шансы на признание наших привередливых читателей были бы гораздо выше. А Дима чуть ли не открытым текстом, нарываясь на справедливый гнев чистых душой сетевых подростков, выдает: "Да, я буржуазный профессионал, зарабатываю хорошие бабки тяжелым ежедневным трудом, умею писать почти все, и пошли вон!" Разве ж так с нашим читателем можно? Он, читатель то есть наш, до сих пор тяжело переживает аналогичную историю с Пушкиным (насчет "рукопись продать", помните?). А тут - какой-то, прости господи, Быков... Проблема как раз в том и состоит, что Быков - практически один такой универсальный и усердный работник среди современных российских литераторов, ему и достается вместо трезвой оценки либо хула, либо похвала. А раньше, при первом российском капитализме, можно сказать, таких профессионалов были десятки, и не было у них нужды бить себя в грудь и доказывать: "Я - профессионал!". И конкуренция, кстати, была. Но возвращаюсь: Кузмин на столе, и вот о чем думается по ходу чтения его мелкой критики. Стихи Кузмина живые процентов на 80 (очень высокий процент) и даже эпигонами не сильно траченные (в отличие, увы, от Мандельштама, Ахматовой, Пастернака, Бродского). Эпигоны ведь как моль: читаешь, например, того же Бродского, и с ужасом чувствуешь - одни дырки, все съели, гады! Пора переводить его на какой-то другой язык, чтоб уберечь от этой простодушной моли. А у Кузмина даже "Александрийские песни" и "Форель" недопереварили (не говоря уж об "Осенних озерах" или "Вожатом") - можно еще туда зайти и отыскать нетоптанные эпигонами полянки. А вот сюжетная проза Кузмина провалилась вся - что стилизованная, что "современная". Попробуйте прочитать хоть "Чудесную жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро", хоть пухлый роман "Плавающие-путешествующие" - изящно, тонкая работа, но все равно тоска зеленая, нечитабельная мертвечина. Но критика снова живая, и совсем уж гениальная проза - кузминские дневники, о которых надо говорить отдельно. Даже в жару побродить по этому толстому тому интересно. Читать фронтально - это уж для каких-то специальных надобностей, а набегами чистое удовольствие. Ну что, например, мог Михаил Кузмин в лохматом 1916 году сказать об американском кинематографе? Однако сказал все, что надо, чего и сейчас, в принципе, достаточно. Коротенький, на книжную страничку, фельетон "Причины и следствия", опубликованный в "Биржевых ведомостях" осенью 1916 года. Речь о том, влияет или не влияет кинематограф на увеличение детской преступности. Это подумать только, как неподвижна на самом деле история - в 1916 году была война, была детская преступность, был кинематограф и было общественное мнение насчет его вредного влияния на нравственность! И был трезвый и разумный Кузмин, который встревоженного обывателя успокаивал:
Как говорится, что еще вы хотели, но боялись спросить про великое и ужасное американское кино? Кстати, про русский и европейский кинематограф Кузмин тоже имел свое мнение - не весьма высокое:
Вообще критике Кузмина - даром что писалась она в выспренние, патетические времена - присуща очень современная, скептическая здравость, четкое разделение преходящего (но имеющего тоже право на существование и даже оценку!) и вечного (с которым, впрочем, можно и по-простому, по-домашнему). Вот, скажем, рецензирует Кузмин какой-нибудь новый спектакль, и замечает в преамбуле: "Еще Цезарь писал, что галлы падки до новостей. Это неискоренимое чувство создало во Франции целый ряд произведений, удовлетворяющих исключительно интересу новизны. Не новизны эстетической или философской - нет, просто громадная потребность в новых пьесах, романах, операх. Нужно, чтобы, кроме новых по существу произведений, кроме по-новому принятой старины, был ряд эфемерных созданий во всех областях искусства, на неделю, на две, которые смотрятся, читаются, забываются и не возобновляются". Рецензент не возмущен и рук не умывает, он делает свою работу - спокойно рассказывает о новинке, об этом "эфемерном создании" изнутри ее ситуации. Ежели бы наша критика вернулась к этой профессиональной свободе - цены бы ей не было! Второй толстый том, который я по ходу жизни пощипываю - "Мой временник" Б.М.Эйхенбаума, изданный питерским "ИНАПРЕССОМ". Здесь впервые переиздана беллетристика знаменитого литературоведа, писавшаяся в 20-е - 30-е годы - местами очень занимательная, на разные мысли наводящая, но сил моих больше нет - жарко. В следующий раз. Да, про газеты я начинал. Взял "Литературку" и умилился, как славно там уживаются два патриота - Пирогов с Переясловым. Пирогов защищает от цензуры издательство Ad marginem и мат вообще с помощью авторитета "шебутного французского философа Мишеля Фуко" ("диалектика культуры такова, что чем больше чураешься вербального вытеснения ее гиперсексуальных истоков, тем более диким и древолазающим субъектом становишься"), а Переяслов разъясняет суть миссии Кирилла и Мефодия: "значение труда святых первоучителей словенских заключается не в том, что они научили русичей писать на горшках слово "гороухша" да выцарапывать на храмовых стенах, кто кому и сколько заплатил за купленную землю, а в том, что существовавшие начертания славянских букв были ими приведены в соответствие с сакральным пониманием сущности языка как установленного свыше кода бытия народа". Право, читается, как единый текст... поставить закладку написать отзыв
|
agius@mail.ru |
|
||