Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Периодика < Вы здесь
Журнальное чтиво: выпуск 54
"Новый мир" #8, "Знамя" #8, 2001

Дата публикации:  3 Сентября 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Августовские номера "Знамени" и "Нового мира", кажется, все же рознятся по качеству поэзии (хотя тут могут быть разные мнения), однако в том, что касается прозы и non-fiction, случаются очевидные совпадения и переклички. Непреднамеренно, должно быть.

"НМ" открывается большой безрадостной "деревенской" повестью Александра Титова ("Жизнь, которой не было"). Чтение на любителя, но Андрей Немзер отдал ей должное. Вымирающая деревня, самогон, деревенский дурачок, деревенский праведник, деревенский философ, "есть женщины в русских селеньях" и т.д. Коллекция деревенских типов и "тихая печаль, перерастающая в страшную тоску". Между тем другая большая "физиологическая проза" - из "Знамени" ("Минус" Романа Сенчина), похоже, способна наводить тоску иного, чернушного толка. Что немудрено:

После рассказа "Афинские ночи" его автор, сравнительно молодой "разгребатель грязи" и "хранитель душевной чистоты" был пожалован титулом "надежды нашей словесности". Новый физиологический очерк с сильным автобиографическим подтекстом сделан довольно умело. "Минус" - это заштатный анемичный Минусинск, в театре коего герой служит монтировщиком декораций. Бедность, скисшая богема, жуткий общежитейский быт, пьянство, безнадега, наркота, мечты о стильных кабаках и неведомых красавицах. Интеллигентные идеалисты-родители, обреченные крестьянствовать в ближнем селе. Когда-то крутые, а ныне тоже вянущие дружки-неформалы в Абакане, что кажется центром цивилизации. Толика отчаяния, пригоршня добрых чувств, постоянное (невольное) охорашивание героя по имени Роман Сенчин. Мерзок, но не так, как вы, - иначе.

(То снова был журнальный обзор Андрея Немзера).

Кроме тоскливо-чернушного "Минуса" в том же номере "Знамени" короткая проза Александра Кабакова и Анатолия Курчаткина. В первом случае фэнтази ("Маленький сад за высоким забором"): что-то о грядущих человеках, которых внезапно вынимают из жизни и помещают в "дискретизатор", чтоб они ценою долгих усилий научились останавливать мгновение, во втором - совсем наоборот: короткий мемуар об августе 1991-го ("Воспоминание об Англии").

Малая проза "НМ" представляет соответственно Евгения Шкловского ("Улица") - несколько рассказов, которые и есть в буквальном смысле "остановленные мгновенья", и "Записки беглого кинематографиста" Михаила Кураева - очередной опыт "новейших мемуаров", по большей части не о времени, а о себе. Автор собой откровенно любуется.

В поэтическом отделе "Нового мира" Андрей Немзер выделяет Марину Бородницкую: Лучшие стихи "НМ" (да, пожалуй, и других журналов за последние месяцы). Похвала дорогого стоит, если, скажем, заглянуть в августовское "Знамя", где Елена Шварц и Бахыт Кенжеев.

И если впасть в эту интонацию Немзера, то, пожалуй, лучшая, самая сложная и прихотливо организованная проза "Знамени", да и "других журналов за последние месяцы" - "Ваня, Витя, Владимир Владимирович" Мих. Айзенберга, почему-то помещенная редакцией в рубрику... "Non-fiction". Это рискованная смесь читательско-приятельских отношений, разговоров, чужих и своих монологов, вставных новелл "в русском жанре", как то:

История о блаженном Августине

Наш сторож жил тогда в деревне и работал лесником. Подружился он с неким Августином и дал ему почитать Библию. Августин долго не отдавал книгу, читал. Потом заперся и день-два что-то писал. Была осень. Рядом с домом, где заперся Августин, мальчик удил в речке рыбу. Августин взял охотничье ружье и первый заряд выпустил в мальчишку. По счастью, не попал. Тогда Августин выбежал из дома и с криком "Щас буду делать мясо!" побежал по деревне. Деревня попряталась по огородам. Августин влетел в избу к мужику с перебитыми ногами. (Тот в детстве подорвался на мине, но говорил, что всю войну прошел.) Мужик был уже под кроватью. Никого не увидев, Августин прицелился и выпустил второй заряд в икону, прямо Спасу в переносицу. Тут и набросились. Августина связали и вскоре отправили в сумасшедший дом. Деревня решила: потому рехнулся Августин, что лесник давал ему есть желтые плоды, которые привозил из города.

Желтые плоды - это апельсины.

- Да-а, - сказал Иван, - все еще густо живет провинция. Был недавно в Кашине, видел плакат, на нем коровья морда и надпись: "Удвой удой, утрой удой, не то пойдешь ты на убой". Какие-то францисканские идеи.

Между тем "русский жанр" в "Знамени" закреплен за Сергеем Боровиковым, - "русским жанром" здесь называется традиционный набор "отрывков из писем-мыслей-и-замечаний", или, как еще говаривал тот автор: "Жанр, который выдумал Василий Львович". В мемуарном отделе воспоминания о военном детстве Ильи Сафонова ("Мечты об оловянной ложке"). Акцент здесь на "детстве", детском восприятии войны как естественного фона и порядка вещей:

Вообще, нетрудно заметить, что какого-то специального внимания собственно военной теме я не уделяю и делаю это по одной простой причине: здесь речь идет о том, что занимало малолетнего жителя окраины периферийного города, и не более того. Война была привычным фоном жизни для всех, и особенно для детей, легче вживающихся в новые условия. Войной было пропитано все: убогая еда, случайная одежда, частушки, которые мы распевали с непременным "Гитлером на заборе..." <...> Романтические стороны, привлекающие мальчишек в войне, до наших бараков не доходили ни в каком виде, даже в виде рассказов. Вот и получалось - война была действительностью, но для нас действительность сходилась в быт. Вот в войну и не играли, что в нее играть - как я носил дров для печки! Играли, скорее, в мир.

Илья Сафонов, к слову сказать, один из авторов и составителей книги о своей тетке - Анне Васильевне Тимиревой ("Милая, обожаемая моя Анна Васильевна"), изданной в Москве лет пять назад и посвященной истории отношений А.В.Тимиревой с адмиралом Колчаком. Сюжет этот поминается, а книга цитируется в полемическом отделе августовского "НМ", где представлена "Переписка из двух кварталов" Григория Померанца и Андрея Зубова. Речь там о судьбе Белого движения и о том, "почему же не приняла Россия Белого дела?". Один из авторов (Григорий Померанц) полагает, что "однозначного ответа и нет", другой (Андрей Зубов) - ответ знает и дает его... вслед за И.Буниным: "...Большинство не всегда право... и в те страшные и в прямом смысле судьбоносные для России года большинство из нас было глубоко не право, глубоко преступно. Не мир без нищих и калек, а зависть к богатым и жадность до их земли и добра заставили крестьян считать "своими" красных, позволивших грабить и расхищать чужое имущество, а не белых, восстанавливавших закон. <...> Наш народ убил Бога в своем сердце, потому что Бог был ему, хулигану и жадной гадине, бельмом на глазу в его бесчинствах и грабежах".

И буквально в следующем абзаце: "И ныне правит нашей страной хулиган и жадная гадина, пираты и бессовестные циники, грабящие страну и безумно радующиеся тому, что нищий и полуголодный народ пребывает в прострации и астении...итд". Так кто же у нас "хулиган и жадная гадина"? Тот, кто сверху, или тот, кто снизу? Или и те, и другие? Или просто все зависит от сиюминутного вектора инвективы?

Тот же автор вновь говорит о раскаянии и возвращении к "России, которую мы потеряли" - на этот раз в "Конференц-зале" "Знамени", где наряду с другими отвечает на вопросник редакции: Россия 1991-2001. Победы и поражения.

Знаменательно, что в большинстве своем другие отвечавшие на вопросы "Знамени" (среди них Андрей Дмитриев, Юрий Рыжов, Евгений Ясин) счет поражениям начинают исчислять с августа 1991-го, а счет победам - с августа 1998-го. Похоже, дефолт стал чем-то на манер "вытрезвителя" - для глотнувших свободы.

"Новый мир" продолжает обсуждение грядущей реформы правописания - статьей Максима Кронгауза "Жить по "правилам", или Право на старописание". Статья замечательна тем, что автор выступает в двух лицах: "лингвиста и обывателя". Лингвист спокойно разъясняет, кто от реформы выиграет - дети, и кто проиграет - взрослые грамотные люди; перечисляет те немногие и нерадикальные в общем-то измененения, которые сулят нам реформаторы, после чего заключает в постскриптуме:

Я уверен, что проведение реформы, если она состоится, ни для кого не будет катастрофой (просто в силу незначительности изменений). И все же...

Короче говоря, я за парашют. И как говаривал герой одного фильма, делайте со мной что хотите.

В отделе критики "НМ" имеет смысл выделить большую статью Дмитрия Быкова о Льве Лосеве ("Вокруг отсутствия"), "Знамя" в рубрике "Nomenclatura" представляет Тимура Кибирова (Евгений Ермолин. "Слабое сердце").

Наконец, Александр Кушнер в "НМ" огромной монографической статьей отзывается на выход сборника "Пруст в русской литературе". Статья Кушнера вслед Марине Цветаевой озаглавлена "Наш Пруст":

"Сейчас читаю Пруста, с первой книги... читаю легко, как себя, и все думаю: у него все есть, чего у него нет??" - Это Цветаева.

"Кажется, впервые в жизни меня не раздражают два ее вопросительных знака. Кажется, поставила бы два восклицательных - и я добавил бы к ним третий!" - А это Кушнер.

А в "Знамени" русскую "прустиану" обозревает Дмитрий Бавильский ("Куст Пруста". Звучит как Прокруст, однако).

В статье Бавильского тоже есть второй герой. Это не Цветаева, это... Солженицын:

Если искать в русской литературе ХХ века какой-нибудь аналог прустовской эпопеи, вспоминается, как это ни парадоксально, "Красное колесо" Александра Солженицына - неподъемный, постепенно обрастающий вариантами и книгами-спутниками гигантский текстуальный организм.

С помощью детальной реконструкции утраченного (как бы исторического) времени Солженицын точно пытается переиграть отпущенные судьбой сроки и получить прописку в окончательно захлопнувшейся еще до него эпохе.

Вот уж воистину - "чудо аналогии выталкивало меня из времени".

P.S. Это первый и, вероятно, последний выпуск "Чтива" в сентябре. Теперь будет перерыв - до октября.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Инна Булкина, Журнальное чтиво: выпуск 53 /27.08/
Столичные классики и нестоличные неклассики; Питер и Москва: "громады Лубянки"; диалоги об антологиях и монологи о метафизике.
Инна Булкина, Журнальное чтиво: выпуск 52 /20.08/
Новоселье "Журнального Зала": поминанья, мемории, автоэпитафии и юбилей Нины Берберовой.
Инна Булкина, Журнальное чтиво: выпуск 51 /13.08/
Фрэнсис Фукуяма и антропология постсоветского человека. А был ли Пиночет? Праздник на улице неоднозначности.
Инна Булкина, Журнальное чтиво: выпуск пятьдесят /06.08/
Милан Кундера рекомендует; Лютер, Кальвин и ваххабиты; еще раз о Гарри Поттере: Кондуит и Швамбрания в одном флаконе.
Инна Булкина, Журнальное чтиво: выпуск сорок девять /30.07/
Герцен, леволибералы и социалисты: варварская сбивчивость понятий; Лидия Гинзбург, Чапаев и... Пустота. Фуко в России
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru