 |
      |
 |
|
|
|
|
|
||
|
||
| / Круг чтения / Шведская полка < Вы здесь |
|
Шведская лавка # 106 Дата публикации: 26 Марта 2003  получить по E-mail версия для печати
Выпуск подготовил Роман Ганжа Книги предоставлены магазином "Гилея"
Джанни Ваттимо. Прозрачное общество / Пер. с ит. Дм. Новикова. - М.: Логос, 2003. - 124 с. - (Ecce homo). Тираж 600. ISBN 5-8163-0029-7 Джанни Ваттимо (р. 1936, Турин), ученик Луиджи Парейсона, профессор философии Туринского университета, в настоящее время - депутат Европарламента. Книга "Прозрачное общество" издана в 1989 году. На первой странице читаем: "...общество, в котором мы живем, является обществом всеобщей коммуникации, обществом масс-медиа". Кризис концепции единой истории. Кризис идеи прогресса. Кризис европейского идеала человечества. Новое общество, рожденное масс-медиа, уходит от идеала простоты и прозрачности. Это сложное и хаотичное общество. И это хорошо. Множатся субкультуры, публично заявляют о себе все новые и новые меньшинства. Тезис Ваттимо сводится к тому, что в сложном обществе вместо идеала свободы, построенного по модели самосознания, которое бы себя целиком объяснило, вместо полной осведомленности субъекта о том, как все есть на самом деле, постепенно осуществляется идеал свободы, основанный на эрозии самого принципа реальности. Реальность благополучно превращается в рынок. "Беспочвенность" странным образом приравнивается Ваттимо к "высвобождению локального". Мол, утрата стабильного "жизненного горизонта" и участие в коммуникации множественных "диалектов" впервые позволяет обнаружить собственную специфику (ибо все люди разные, как учит нас рыночная логика). Пессимизм Франкфуртской школы и, в частности, Адорно в отношении общества массовой коммуникации связан с концепцией субъекта, ориентированного на идеал активного овладения истиной и встречающего на своем пути тотальную организацию, которая требует пассивности и подчинения. Однако мир масс-медиа напоминает Ваттимо вовсе не гигантскую машину, а скорее сеть (свежо! оригинально!). Не нужно противиться дереализиции, не нужно пытаться вернуть реальность, иначе станешь "невротиком" и "фундаменталистом". Одно плохо: эстетизированный мир масс-медиа все еще ориентирован на классический идеал красоты и гармонии. Надо бы добавить конфликтности, убрать из кино счастливые финалы, как-то поавангарднее надо все делать, да только вот рынок мешает, а он сегодня и есть последняя реальность, о которую разбиваются все благие помыслы. Так что рынок тоже нужно отменить. И целиком переместиться в область воображаемого. Во-о-бра-жа-е-мо-го. 
Теодор Адорно. Негативная диалектика / Пер. с нем. Е.Л.Петренко. - М.: Научный мир, 2003. - 373 с. Тираж 2000. ISBN 5-89176-191-2 Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 1966. "...негативная диалектика рассматривает вместо принципа тождества и всевластия возвышающегося над миром понятия идею того нечто, которое избежало заклятия и чар единства". Автор намеревается разрушить иллюзию конститутивной субъективности "силами самого субъекта". Доминирование "субъекта" требует, в гегелевском смысле, единства тождественного и нетождественного в понятии. Из этого единства исключается все непонятное, частное, особенное, то, что не укладывается в понятие, непонятийное. Редукция непонятийного и нетождественного к единству и тождеству называется "фетишизм понятия". "...тенденция изменить понятийность, вернуть ее к нетождественности, является шарниром негативной диалектики". Ее движение тендирует не к тождеству в различии предмета и понятия; скорее, она подозревает тождественное. Логика этой несовместимой с Гегелем диалектики - логика распада понятийной формы и, следовательно, формы самого субъекта, а именно, "трансцендентальной всеобщности", которая является "...понятийным рефлексом тотального сплошного соединения актов производства в обществе" и вуалирует реальное бессилие реальных субъектов. Поэтому приоритет должен быть отдан "самим вещам" в их телесности, которые не являются продуктами мысли. Они и есть нетождественное, проглядывающее сквозь занавесь тождества. Что практически означает философема чистой тождественности, наглядно показал Освенцим. Именно там был наконец реализован категорический императив - там каждый был целью, а не средством. Адорно изобретает новый императив - мыслить и поступать таким образом, чтобы Освенцим не повторился. А именно - мыслить тело, мыслить страдание, мыслить падаль, мыслить дохлую кошку из детства, мыслить сладковатый трупный запах, мыслить боль. "Культура не терпит памяти, хранящейся в бессознательном <...> [она] испытывает отвращение к вони, потому что сама дурно пахнет; ее дворец, как великолепно сказано у Брехта, построен из собачьего дерьма. <...> Освенцим доказал, что культура потерпела крах. То, что могло произойти там, где живы все традиции философии, искусства и просветительского знания, говорит о чем-то значительном, а не просто о том, что дух, культура не смогли познать человека и изменить его. В самих Спартах культуры, в эмпатических устремлениях ее автаркии живет неистинное. После Освенцима любая культура вместе с любой ее уничижительной критикой - всего лишь мусор. <...> После Освенцима любое слово, в котором слышатся возвышенные ноты, лишается права на существование". Вот итог метафизики. 
Владислав Татаркевич. История шести понятий / Пер. с польского Бориса Домбровского. - М.: Дом интеллектуальной книги, 2003. - 374 с. Тираж 1000. ISBN 5-7333-0224-0 Татаркевич (1886-1980) в свое время принадлежал к Львовско-варшавской школе, написал, помимо прочего, трехтомную "Историю эстетики" (1960-1968) и вот эту книжку (1975). Были, пишет Татаркевич, и по сей день различаются три самых больших вида ценностей: благо, прекрасное и истина. Были и есть три вида действий и три образа жизни: теория, деятельность, творчество. Были и есть два вида бытия: по природе и по установлению, естественное и искусственное. Были и есть два вида познания: рациональное и чувственное. Были и есть два фактора бытия: элементы и форма. Были и есть вещи и знаки. После такого теогонического вступления в стиле ретро автор проводит сложную работу по категоризации и каталогизации. Так, например, искусство было некогда именем способности, а теперь это скорее название для совокупности предметов, созданных мастерами. Прекрасное - это свойство. Эстетическое переживание - это психический процесс. Форму Татаркевич помещает где-то между соотношением и предметом. Творчество - это свойство души или деятельность художника, а также совокупность произведений. Собственно, история этих пяти понятий (шестое - воспроизведение, в частности, подражание) и составляет предмет данного исследования. В финале Татаркевич еще раз перечисляет основные эстетические теории и выносит им приговор. Пифагорейская теория пропорций истинна лишь частично. Платоновская теория о том, что существует идея прекрасного, - ошибка. Другая его теория, о том, что искусство морально вредно, - ошибка. Аристотелевская теория катарсиса частично верна, но его же общая теория трагедии - ошибка. Теория поэзии, развитая последователями Аристотеля в XVI веке, - ошибка. Теория литературы и искусства французских академиков XVII века - яркая ошибка. Маньеристская теория деликатности и рафинированности слишком ограничена в применении. Система изящных искусств Баттë признана ошибочной. Баумгартен ошибался. Эстетика Шеллинга и Гегеля - большая ошибка. В конечном счете все теории ошибочны. Лучше выявлять мотивы: пифагорейский, орфический, софистический, эпикурейский, скептический и т.д. Или: мотив Платона, Посидония, Каллистрата и т.д. Мотив Бальтазара Кастильоне, мотив Цуккаро, мотив Сарбевского. Мотив Малербо, мотив Гравины, мотив Тезауро. Мотив Дюбо, мотив Чернышевского, мотив Маркса. Мотив Ригля, мотив Лооса, мотив Ле Корбюзье. Перечисление мотивов имеет большую мнемотехническую ценность. 
Джордж Питер Мердок. Социальная структура / Пер. с англ. А.В.Коротаева. - М.: ОГИ, 2003. - 606 с. - (Антропология/Фольклор). Тираж 2000. ISBN 5-94282-059-7 Книга Дж. П. Мердока (1897-1985), классика культурной антропологии, увидела свет в 1949 году. В конце 30-х годов Мердок сформулировал новый подход к методике кросс-культурных исследований, отличный как от спекулятивного однолинейного эволюционизма, так и от победившего его к 1920-м годам партикуляризма "исторической школы" Франца Боаса. Отличительные черты нового метода - репрезентативные выборки, представляющие все культурные ареалы мира; строгим образом определенные переменные; демонстрация предполагаемых связей при помощи кросс-табуляций; создание формализованных кросс-культурных баз данных. В своей книге Мердок формулирует теорию социальной эволюции, исследует структуру семейно-родственной организации и строит модель детерминации терминологии родства. Цитата: "В социальном отношении любой половой акт принадлежит к одной из семи основных категорий. Если сексуальной деятельностью занимается брачная пара с соблюдением всех социальных приличий, то можно говорить о брачной сексуальности. Если она происходит вне брака между двумя лицами, из которых хотя бы одно состоит в браке с третьим, то речь идет об адюльтере. Если участники полового акта связаны друг с другом отношениями реального, допускаемого или искусственного родства, рассматриваемыми в данной культуре в качестве препятствия для сексуальных отношений, то это классифицируется как инцест. Если пара состоит из представителей разных общественных классов, каст, рас или этнических групп, между которыми данная культура запрещает сексуальные отношения, то это может быть названо мезальянсом. Если хотя бы один из сексуальных партнеров имеет социальный статус, требующий постоянного целомудрия <...> то половой акт представляет собой нарушение статусного целомудрия. Если любой из сексуальных партнеров нарушает общественные нормы или культурные табу, например, временный запрет на половую жизнь во время поста, в период менструации или беременности, то половая активность в этом случае может быть названа сексуальной невоздержанностью. В последнюю категорию, нейтральные, попадают все другие случаи половых актов". 
Норман Финкельштейн. Индустрия Холокоста / Пер. с нем. А.М.Иванова. - М.: Русский Вестник, 2003. - 174 с. Тираж 2000. ISBN 5-85346-049-8 Как показывает практика, для того, чтобы отрецензировать подобное издание в некоторых печатных органах (не будем называть конкретных имен, чтобы, не дай Бог, кого-нибудь, как бы это помягче выразиться, не "обидеть"), следует прибегать к изощренной стратегии эвфемизации, умалчивания и остранения. Но у нас тут не рецензия, а аннотация, с нас и спрос невелик. Конечно же, называть вещи "своими именами" мы тут не будем. Поневоле разучишься. А будем мы эти "свои имена" попросту опускать: "На самом деле индустрия *** оказалась в центре событий не потому, что *** потерпел неожиданные поражения в *** и это, наряду с его положением ***, пробудило воспоминания об ***. Скорее впечатляющие военные успехи *** в *** убедили политические элиты *** и ***, что нельзя будет долго оттягивать дипломатическое соглашение с *** и уход *** с территорий, оккупированных им в ***. Чтобы укрепить позиции *** на переговорах, индустрия *** увеличила свою производительность" (с. ***). Суть в том, что *** элиты *** до июня *** г. вспоминали о *** лишь в тех случаях, когда это было политически целесообразно. ***, их новый патрон, во время процесса *** выколотил из *** капитал. Увидев, что это выгодно, *** организации *** после *** стали эксплуатировать тему ***. Правда же в том, что в сегодняшней *** *** - вовсе не жертвы. Анти*** давно стал дефицитом. После невиданного возвышения *** они "...стали постепенно смещаться вправо" (с. ***). Эта новая ориентация американских *** проявилась во все более напряженных отношениях между *** и неграми. *** элиты, агрессивно защищая свои групповые и классовые интересы, клеймят любую оппозицию своей неоконсервативной политике как "анти***". Решающую роль в этом идеологическом наступлении и призван был сыграть ***. "Две центральные догмы образуют фундамент конструкции, именуемой ***: 1) *** представляет собой абсолютно уникальное историческое событие, 2) *** - кульминация иррациональной, вечной ненависти не*** к ***" (с. ***). Уникальность *** - это секуляризованный вариант теории *** ***. Догма о вечной иррациональной ненависти - это индульгенция ***, который получает иммунитет против законной критики. Одним из основных текстов *** стала книга *** *** "*** ***", которую позже разоблачили как литературное мошенничество. (Финкельштейну тут не приходит в голову, что книгу признали "мошеннической" именно потому, что она затрагивала интересы *** и ***, и что "разоблачение" было частью литературной стратегии автора.) "Последним большим ***-шоу стала книга *** *** "*** *** ***"". Контрпубликация Финкельштейна еще до выхода была встречена в штыки: мол, вы-таки не знаете, кто такой Финкельштейн. Это отрава, это отвратительный ***, полный ненависти к своему народу. Поднимите любой камень, и вы найдете под ним какое-нибудь похожее на него мерзкое насекомое. Отморозок. Выродок. Остается добавить (вопроса компенсаций мы тут касаться не будем, это совсем больная тема), что книга переведена почему-то с немецкого и выпущена каким-то отмороженным, омерзительным, смердящим издательством. Должна же быть какая-то моральная гигиена, надо же, в конце концов, быть хоть немного разборчивым, это ведь до чего нужно дойти, чтобы даже просто... И, наконец, последняя цитата: "*** *** *** *** *** *** *** ***" (с. ***). 
Чеслав Милош. Порабощенный разум / Пер. с польского В.Л.Британишского. - СПб.: Алетейя, 2003. - 285 с. Тираж 1000. ISBN 5-89329-577-3 Книга вышла в 1953 году в Париже. Трактат-памфлет, блестящая стилизация. Вольтер и Монтескье. Притворство в условиях деспотии. Анализ умственной акробатики восточноевропейских интеллектуалов, изображающих, что они принимают догмы сталинизма. Кетман, каждодневное актерство для защиты мыслей и чувств от насильственного вторжения Империи/Метода. Сосущее чувство абсурда. С бешенством думать о коммунистах там, за железным занавесом (Сентиментальные комедианты). Апатия. Аура силы и несчастья, внутреннего паралича и внешней суетливости (Ад). Редукция эмоциональных излишеств. Обманутая любовь к Западу, скепсис и тайная надежда на то, что западная "глупость" не столь безгранична, как кажется. "Прививание основных принципов энтузиазма" другим. Разновидности кетмана: национальный кетман, кетман революционной чистоты, эстетический кетман, кетман профессиональной работы, скептический кетман, метафизический кетман, этический кетман. "Человек, практикующий кетман, лжет. Но разве бы он был менее фальшивым, если бы мог говорить правду? Живописец, который старается протащить контрабандой недозволенное ("метафизическое") упоение красотой мира в свою картину на тему колхозной жизни, чувствовал бы себя потерянным, если бы ему дали полную свободу, потому что красота мира кажется ему тем большей, чем меньше ему позволено ее изображать" (с. 119). Кетман, т. о., не только зло, но и благо. Он позволяет лелеять мечту. Человек учится любить свою клетку, находит тайное наслаждение в усвоении "Новой Веры" ("Метод", Большой Имперский Нарратив, Идеология), которая дает ему стержень, ибо считается, что без этого стержня в человеке нет ничего, пустота. А на самом деле там что-то есть, определенно что-то есть, но это что-то есть только в акте внутреннего сопротивления, или, что то же самое, в акте веры. В предыдущих выпусках
 поставить закладку
 написать отзыв
|
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
предыдущая
|
||
|
|
||
|
||