Традиционное правило грамматики английского языка - для обозначения животного используется местоимение "оно" (it) - в Америке пересмотрели. Если вы знаете пол этого животного (это ваш знакомый кот, пес, крокодил и т.д.) - можете смело говорить о нем "он" или "она" (he or she). Если Вы не знаете или не можете установить пола (у тропических рыбок, к примеру) - употребляйте по-прежнему it.

С употреблением же местоимений "он" и "она" в отношении людей в американском английском возникли проблемы. Фразы типа "Somebody left his book here" ("кто-то оставил здесь свою книгу" - однако английский требует здесь местоимения: "его" или "ее" книгу - "кто-то оставил его/ее книгу здесь") рассматривается как корректная грамматически, но абсолютно некорректная политически - ведь этим кто-то мог быть не только мужчина, но и женщина. Наоборот, фраза "Somebody left their book here" корректна только политически - на русский ее можно было бы буквально перевести так: "Кто-то оставил их книгу здесь". В университете ваш слух обязательно резанет фраза: "If a student asks for an extension, tell them no" ("Если студент попросит о продлении сроков сдачи тезисов, скажи им нет"). Список этих примеров из разговорного английского можно продолжать долго. Выдержит ли язык подобные эксперименты над правилами грамматики и нужно ли это - проблема, волнующая не только профессионалов-филологов.

Но предоставим для начала слово профессионалам. Стратегий политической корректировки языка в Америке было три.

Первая и ведущая - все-таки попытаться следовать правилам грамматики. Аргументы, что местоимение "he" является, согласно старым правилам грамматики, гендерно-нейтральным и обозначает просто человека, как и chairman, публику не убедили. Ведь говорят же теперь chairperson вместо chairman - и местоимения надо менять. Может быть, исходя из политических соображений, по возможности использовать оба местоимения - he/she - там, где должно быть только одно из них ("Somebody left his/her book here")? Написать так еще можно, но как выговорить это в устной речи? А в устной речи допустимы сокращения - s'he, hisr, к примеру. Однако негласный совет филологов был таков - избегайте по возможности подобного рода грамматических конструкций в публичной речи. Чему и последовали и ведущие газеты, и политические фигуры.

Вторая версия была откровеннее - если изобретать новые местоимения, так на полную катушку - вместо "он/она" говорить hesh, "его/ее" заменить на hirm и т.д. Список замен был немаленьким, обоснованным. Да и аргумент, что масса слов в американском английском вовсе не связана с древними корнями, а просто введена в него (слова типа humongous и т.д.) звучал весьма убедительно.

Наконец, сторонники третьей версии (в большинстве своем они были университетскими филологами, а не филологами, работающими в политических и коммерческих структурах) советовали следовать интуиции носителей языка и узаконить уже сложившееся словоупотребление: местоимение they (они) и его производные - their (их), them (им) - использовать не только как местоимения множественного числа, но и как гендерно-нейтральные местоимения единственного числа.

Под это требовалось подвести научную базу. Что и было сделано. Во-первых, обращением к истории английского языка. Когда-то в нем существовало местоимение второго лица единственного числа - thou. Его употребляют до сих пор там, где надо создать впечатление архаики - в переводах Библии, в рассказах о древней истории. В устах одетого в шкуру героя на коне вполне логична фраза "Richard, thou hast to do it" ("Ричард, ты должен сделать это"). Полторы тысячи лет назад только так можно было говорить с другом. Местоимение же you было вежливой формой - как в современном русском: "Вы позволите Вас проводить?"; впрочем, архаизмы употребления множественного числа вместо единственного типа "Барыня кофей кушают" характерны для многих европейских языков. Употребление же "you" и как местоимения единственного числа встречается только начиная со средне-английского. Так вот, если когда-то местоимение множественного числа стало местоимением единственного, то почему в наше время не может произойти аналогичный переход - местоимение множественного числа they заодно будет местоимением единственного числа?

Еще более весомым филологическим аргументом было обращение к грамматикам других европейских языков. Примеров было множество. Жалко, конечно, что в качестве примеров не всплывали грамматические конструкции русского - любимые фразы слуги: "Оне почивать изволили" убедили бы американскую аудиторию. Ссылались же американские филологи на французский, немецкий, итальянский. "Comment allez-vous, Jan?" ("Как дела, Жан?") - это обращение к Жану, конкретному человеку, но здесь используется местоимение множественного числа! Итак, да здравствует "Comment allez-vous?" - оно никому не кажется бессмыслицей. Или немецкое "Sind Sie mit dieser Idee einverstanden?" ("Согласны ли Вы с этой идеей?") - вежливость требует обращения к своему собеседнику, опять же единичному человеку, с местоимением "Sie" - местоимением третьего лица множественного числа и глаголом множественного числа. Кстати, забавная деталь - "sie", написанное с маленькой буквы, обозначает местоимение третьего лица единственного числа женского рода - "она" - какой гендерно-дружественный язык! Сходные вещи имеют место и в итальянском - "lei parla" обозначает и "Она говорит", и "Вы говорите". Рассказывают, что в этих обществах этикет требовал обращения сначала к даме, а затем к мужчине - отсюда вежливая форма обращения совпадает с местоимением женского рода.

Кроме того, во многих языках существует гендерно-нейтральное местоимение единственного числа. Фраза на немецком - "Мan baut viel" - "сейчас строят много" строится с помощью безличного местоимения "man". Оно требует глагола в форме третьего лица единственного числа, а обозначает действие многих. Кстати, именно на это местоимение "man" указывает М.Хайдеггер, когда размышляет о том, что многое делается по привычке, не размышляя - "Das Man", никто конкретно и все вместе, однако не как сумма, а как способ повседневной жизни всех... устанавливающий свою диктатуру" ("Бытие и время", параграф 27). То же самое имеет место во французском - фразы "Каждое утро мы пьем кофе" там следовало бы передавать не с помощью местоимения "мы" - "nous", а используя безличное местоимение "on" единственного числа - "on prend du cafe chaque matin" и глагол в форме третьего лица единственного числа. В английском этого нет, но кто нам мешает рассматривать "they" как это безличное местоимение тоже?

Дискуссия по-прежнему идет. Все авторитетные грамматические справочники держатся традиции. American Heritage Dictionery последнего издания, изложив возникшие гендерные проблемы в использовании традиционных грамматических форм (но не обсуждая предложенных решений), грустно сообщает нам: "Похоже, в ближайшем будущем этот вопрос разрешен не будет".