Страсти, разгоревшиеся вокруг идеи экономической амнистии, наглядно продемонстрировали злободневность этой темы. Однако поток проклятий в адрес "загребущих олигархов", "воров-прихватизаторов" и "дерьмократов вообще" показывает, что "понять и простить" богачей общество еще совершенно не готово.

Анализ аргументации противников амнистии, показывает, что на самом деле протест вызывает не сама идея. Спор идет вокруг понятий, определений, скорее даже личностей. Да, для блага страны, а следовательно, и для своего собственного блага, надо бы узаконить status quo, но как можно забыть "шоковую терапию" Гайдара и ваучеризацию Чубайса? Как смириться с тем, что родной завод нынче принадлежит не "народу", а Бендукидзе? Как простить трехэтажный особняк Ходорковскому, когда сам живешь в "хрущобе"?

Переход с аргументов ad rem на аргументы ad hominem соблазнительно объяснить существованием таких "харизматических" героев периода первоначального накопления капитала, как Чубайс, Черномырдин, Березовский etc. Благодаря прочной оккупации ими "рыночной" части сознания обывателя, любое предложение примириться с существованием крупного капитала обречено на ответное: "Простить? Этих?! Никогда!"

Пока они живы, пока живы их современники, любой разговор об экономической амнистии будет заканчиваться переходом на личности. То есть подменой понятий, что, как известно, обрекает дискуссию на вырождение. Если же разобраться, выяснится, что в основе гнева народного лежит не ностальгия по временам, когда колбаса стоила рупь шестьдесят, месячная зарплата "простого рабочего" равнялась двумстам бутылкам "беленькой", а фабрики и заводы "принадлежали трудящимся". Дело скорее в обостренном чувстве "социальной справедливости", то есть: у меня ничего - читай ни "Мерседеса", ни особняка, ни шикарной любовницы, - а "у него" - все, то есть все перечисленное, плюс отдыхает на Канарах.

В такой несправедливости, то есть "развале страны", принято обвинять демократов, однако новая власть лишь привела ситуацию de facto в состояние de jure. Гиганты советской промышленности, десятилетиями гнавшие брак, были закрыты, сотрудникам НИИ, исследовавшим актуальные проблемы ананасоводства за Полярным кругом, было предложено проверить свои идеи на практике, а предприятия "группы А" стали принадлежать тем, кто ими управлял, то есть - фактически - владел. И миллионы простых рабочих и служащих, узнавших вдруг, что дело всей их жизни на самом деле никому не нужно, оказались на улице.

Виноват ли Алекперов в том, что для нефтедобычи ему необходимо в десять раз меньше бурильщиков, чем околачивало груши при СССР? Должен ли отвечать Авен за семьи сотрудников Сбербанка, клиенты которого бегут к нему? Обязан ли Дерипаска заказывать разработку очередного допотопного рыдвана только потому, что дети конструкторов хотят кушать?

Когда пьяный сантехник, прикрутив вкривь и вкось кран, требует "могарыч", его с возмущением посылают. Когда только что купленный "Жигуль" приходится гнать в автосервис потому, что собирали его с помощью кувалды и крепкого слова, поминают автозаводскую маму с бабушкой. Когда вместо теплой постели проводишь ночь в безжизненном лифте, тщетно пытаясь дозвониться до спящего вместо тебя дежурного, хочется изничтожить все коммунальные службы, которые только существуют в природе.

Однако, когда на недоуменный вопрос "Где же слесарь?" ЖЭК отвечает, что он всего один, а вас много; когда по телевизору передают о банкротстве АЗЛК и отправке всех сотрудников по домам; когда по дороге на работу встречаешь пикет сотрудников НИИ ананасоводства, полгода не видевших зарплаты, - на ум первым делом приходит зюгановский рефрен: "До чего довели страну!"

Да, страну довели, но не "эти", а "те". Те, кто сейчас сидит на почетной пенсии и дает развернутые интервью газете "Правда", обличая антинародный режим. Страну довели те, кто составлял пятилетних планов громадье, призывая догнать и перегнать Америку по выпуску чугуна на душу населения. Страну довели те, кто безропотно соглашался с необходимостью такого количества чугуна для построения общества всеобщего процветания и гнал его, гнал, гнал. Не задумываясь, а нужен ли он, чугун, в таких-то количествах. Не задумываясь, правильно ли там, наверху посчитали. Не задумываясь, хорош ли он, чугун-то? Не лучше ли, скажем, сталь выплавлять или тот же алюминий - может, на самом деле их не хватает.

Но думать никто не просил, это было лишним, даже опасным. За всех и обо всем думали наверху, и благодарные граждане, привыкшие к тому, что партия все решает за них, оказались не готовы к новой жизни. Это ведь они, "те" отучили народ думать. Благодаря "им" люди, оказавшиеся один на один с рынком, продолжали верить печатному слову. Это "им" должны сказать "спасибо" Мавроди, Смоленский, "Властилина" и прочие мерзавцы, лихо обокравшие людей, привыкших верить, что государство все видит, все знает и в случае чего не допустит.

Благодаря "им" же обеспеченный, а тем более богатый человек в сознании обывателя стал однозначно ассоциироваться с беспринципностью, воровством и прочими тяжкими. Поэтому говорить пока следует не об экономической амнистии, а о примирении нашего общества с фактом существования ее бенефициаров. Именно примирение рядовых граждан России с фактом существования сверхбогатых соотечественников и является первым этапом того, что президент назвал "экономической амнистией".

Понимая, что декларациями о намерениях власти дорогу в светлое буржуазное будущее не вымостишь, толстосумы сами ищут пути примирения общества с собой. Не так давно, желая снять социальное напряжение по месту жительства, "малиновые пиджаки" поступали по принципу: "бабе - цветы, дитям - мороженное". Соседи-алкоголики получали по ящику водки, бабки - немного денег на еду, и припаркованный на ночь у подъезда лимузин некоторое время был застрахован от выражения социальных протестов.

Современный бизнес имеет более широкие задачи - создание благоприятного социального климата не в одном отдельно взятом дворе, а во всем регионе своей деловой активности. В этой связи бизнес обратился к идее социальной ответственности. Например, ЮКОС придумал и уже не первый год без лишней помпы осуществляет проект "Поколение.ру", благодаря которому по всей стране создаются десятки центров Интернет-образования. Другие финансово-промышленные группы развивают аналогичные социальные программы. Понятно, что их первопричина - не филантропия разочаровавшихся в золотом тельце толстосумов, а здравый расчет. Чем лучше социальная обстановка в регионе, тем проще в нем работать, тем больше денег можно заработать.

Проблема лишь в том, что свою социальную ответственность осознал только крупный бизнес. Хотя обыватель любого "человека в "Мерседесе"" считает кровопийцей и эксплуататором и радуется, когда у "Мерседеса" лопается колесо, когда в офис "эксплуататора" приходит налоговая, когда в кармане у "кровопийцы" не чуждая борьбы за социальное равенство милиция "находит" коробок анаши, когда его на следующий день "полощет" бульварная пресса.

Радуется и не понимает, что визит налоговой - не обязательно признак нарушений, зато точная примета задержки зарплаты сотрудникам компании, таким же обывателям. Что подброшенная анаша - это исковерканная судьба, лопнувшее колесо - чья-то жизнь. И что завтра он сам, простой гражданин России, может попасть на жернова судьбы. Что, чувствуя моральную поддержку со стороны общества, "маски шоу" завтра могут придти и к нему домой, что от неожиданных "находок" в своем кармане не застрахован никто, что все это напоминает 1937 год, когда каждый клеймил "врагов народа", будучи уверен в своей собственной непогрешимости и защищенности.