1. Глазьев как возможная альтернатива Зюганову

Непременным атрибутом российского электорального цикла является попытка оживить интригу посредством ввода на предвыборную сцену новой фигуры. В электоральном цикле 2003-2004 гг. на роль такой фигуры, очевидно, выдвигается Сергей Глазьев. Целый ряд факторов и аргументов способствовал тому, что выбор пал именно на него.

Красноярский успех превратил Глазьева в политическую фигуру общенационального масштаба, позволив всерьез рассматривать его в качестве потенциального преемника Г.Зюганова на посту лидера левых сил. Одновременно новые ролевые перспективы Глазьева не могли не привлечь к нему внимание кремлевской администрации, заинтересованной в ослаблении предвыборных позиций КПРФ.

Позиционирование Глазьева позволяет говорить о нем как о левом политике нового типа. Примечательна полная вписываемость Глазьева в утвердившийся при Путине политический дискурс. Он вполне соответствует волне политиков-прагматиков (ее характерным представителем является нынешний президент) эпохи пост-ельцинской стабилизации, пришедших на смену политикам-харизматикам времен революционной ломки общественных основ (с ее ярчайшими представителями в лице Б.Ельцина и А.Лебедя).

Это уже левый политик европейского образца: рационально мыслящий, образованный, умеющий легко общаться с аудиторией, риторика которого в отличие от зюгановцев строится не на обличениях и обвинениях, а на конструктивной аргументации. Его несомненные плюсы - личная чистота и незапятнанность политического прошлого. Несмотря на тесное сотрудничество с КПРФ, Глазьеву удалось сохранить имидж самостоятельного политика (он не связал себя даже членством в партии).

Глазьев задает вектор возможной модернизации КПРФ, благодаря своему моральному авторитету ускоряя ее движение по пути превращения в социал-демократическую партию. Такая КПРФ позволила бы реализовать давнишнюю мечту экспертного сообщества о формировании в стране дееспособной двухпартийной системы с левым центром как одним из ее полюсов, призванной поддерживать общественный консенсус вокруг основных ценностей и обеспечивать политическую стабильность в стране.

Фигура Глазьева вполне может стать знаменем тех социальных групп, которые выступают за изменение существующей системы в сторону большего соблюдения принципов социальной справедливости, но с сохранением ее базовых основ (частной собственности, в том числе крупной, либеральных свобод, демократических ценностей). Его опорой могли бы стать многочисленные категории госслужащих и широкие слои мелких предпринимателей.

Глазьевский проект мог бы претендовать на значительную часть голосов среднего класса, шкала ценностей которого, как показывают социологические исследования, отнюдь не является классически либеральной. Среди данных категорий населения все более популярными становятся государственно-патриотические идеи, крепнет ностальгия по утраченному статусу великой державы. В сильном государстве они видят свою защиту от криминального беспредела. К тому же ими все отчетливее осознается отличие собственных интересов от интересов олигархического капитала. В его хищнической деятельности средний класс видит угрозу для своей безопасности и благополучного будущего. И очевидно, что те 80% россиян, которые выступают за пересмотр итогов приватизации, - это не одни лишь обездоленные, но и представители вполне обеспеченных групп. Антиолигархические лозунги Глазьева оказываются вполне созвучными настроениям данного контингента избирателей.

Глазьев уже больше этатист, чем коммунист. Левая идея подчинена у него идее государственнической. Как показало время, лелеемая политтехнологами идея оторвать государственно-патриотические ценности от левой матрицы и "задвинуть" их в либеральную парадигму оказалась не очень эффективной. Проект Глазьева хорош тем, что, оставаясь в рамках левой парадигмы, он тем не менее ориентирован на "очищение" национально-государственнической идеи от марксистской архаики.

"Очищенная" национально-государственническая идеология Глазьева делает его привлекательным в глазах государственников из путинского окружения и промышленников, в частности, представителей ВПК. Эти круги заинтересованы в подрыве могущества олигархов ельцинского разлива, захвативших в монопольное распоряжение недра страны и занявших доминирующее положение в бизнес-элите. А инструментом смычки государственнического крыла госаппарата с Глазьевым могла бы стать глазьевская идея изъятия природной ренты. Ее реализация нанесла бы чувствительный удар по "сырьевым баронам" и привела бы к перераспределению ресурсов в пользу производственного, национально-ориентированного по своей природе, бизнеса. Такое совпадение интересов Глазьева и соответствующих кругов в Кремле и отечественном бизнесе создает объективные предпосылки к превращению их ситуативного союза в стратегический.

2. Президентский сценарий-2004 для Глазьева: новые возможности или ловушка?

Логика развития проекта "Блок Глазьева", предполагаемая кадровая и идеологическая "начинка" проекта, ожидаемые методы пиар-обработки электората - позволяют провести параллели между глазьевским проектом 2003 г. и проектом КРО образца 1995 г.

Сам Глазьев, как известно, был одной из ключевых фигур КРО-95, наряду с А.Лебедем и Ю.Скоковым. С КРО неразрывно связана и политическая биография его партнера по блоку Д.Рогозина.

В прогнозируемом наблюдателями составе первой тройки лидеров блока "Глазьев - Рогозин - Шпак" легко можно распознать несущие пиар-конструкции проекта КРО-95. Как в том, так и в этом случае, судя по всему, российского избирателя будут приманивать набором "политик - военный - ученый-экономист". В то же время есть и различия: в нынешнем модернизированном варианте КРО на первые роли выходит "штатский" - что, кстати, соответствует отмечаемой экспертами тенденции к спаду моды на генералов (оказавшихся в массе своей неважными управленцами - это подтверждает пример самого Лебедя).

На первый взгляд (данная точка зрения активно муссируется в СМИ), проект Глазьева нацелен на ослабление электоральных позиций КПРФ и обеспечение, тем самым, успеха "Единой России". В 1995 г. схожая задача стояла и перед КРО Лебедя-Глазьева. Только тогда в роли "партии власти" выступал черномырдинский НДР.

Эта версия предполагает, что Глазьев является объектом игры Кремля в начинающейся предвыборной схватке и сам проект нацелен на решение локальных парламентских задач. Однако это верно лишь отчасти.

Скорее думское выступление можно рассматривать как элемент стратегии игры Глазьева. Молодой амбициозный политик наверняка рассматривает парламентские выборы как трамплин для выхода в большую политику.

Место самому Глазьеву в будущей Думе определенно гарантировано. Достаточно будет лишь подкрепить его позиции группой соратников. Такая задача не кажется неразрешимой. Отсутствие оргструктур на местах в значительной мере сможет скомпенсировать медиа-ресурс. В случае же непрохождения блоком 5% барьера каналом пополнения рядов могут стать одномандатники. Это предполагает привлечение в ряды блока рейтинговых, политически нерастраченных фигур, хотя с этим, судя по всему, могут возникнуть определенные сложности.

Другой и более значимый вопрос - своевременным ли окажется выступление Глазьева на президентских выборах 2004 г.?

Даже относительный успех на думских выборах, согласно встречающемуся в СМИ мнению, мог бы позволить Глазьеву всерьез бросить вызов Зюганову, к которому уже накрепко пристал имидж "вечно второго", и претендовать на представительство всех левопатриотических сил на выборах президента. Сам Глазьев к тому же постоянно твердит о верности союзу с коммунистами и заявляет о намерении блокироваться с КПРФ в будущей Думе. Однако реализация данной версии представляется проблематичной - слишком уж далеко разведет глазьевцев и зюгановцев думская кампания.

Другая популярная версия предполагает при определенных обстоятельствах возможность раскрутки Глазьева в качестве "третьей силы". В этом варианте Глазьев должен будет сыграть роль Лебедя образца 96-го года. По мнению экспертов, он мог бы претендовать на голоса тех, кто не симпатизирует коммунистам и партии власти. Потенциальной электоральной базой для его раскрутки могли бы стать прежние симпатизанты Лебедя.

Успешно сыграв роль "третьей силы" и доведя ситуацию до второго тура, Глазьев мог бы претендовать на торг с Кремлем. Предметом торга могло бы стать предоставление Глазьеву серьезного поста во власти. Если в 1996 г. таким откупом стал Совбез, то сейчас речь могла бы идти о месте в Правительстве (не ниже вице-премьерского).

Однако в этом случае очень велика угроза фальстарта. Риски от самостоятельного президентского выступления Глазьева перевешивают выгоды. Ведь серьезная неудача Глазьева поставила бы крест на его дальнейших политических перспективах.

Самостоятельное участие Глазьева в президентской кампании скорее на руку мнимым "друзьям" Глазьева, заинтересованным в том, чтобы разыграть глазьевскую карту против КПРФ и одновременно сжечь потенциал опасного для них политика в ничего не решающих баталиях лишенных настоящей интриги выборов-2004. Президентский фальстарт Глазьева подорвал бы самое идею сильного левого центра и лишил бы общество левоцентристской альтернативы проводимому социально-экономическому курсу.

Менее рискованным стал бы отказ от участия в выборах-2004, что, при определенном развитии общеполитической ситуации, отнюдь не зачеркивает для Глазьева возможность перехода в правительство непосредственно из Думы. В интересах Глазьева еще одно бесславное президентское выступление Зюганова, которое подтолкнуло бы коммунистов к более активным поискам нового лидера партии.

Многое в конечном счете будет зависеть от умения Глазьева сохранить самостоятельность, от его выбора стратегии выстраивания отношений с различными группами в Кремле и бизнес-элитах, поддержка многих из которых носит ситуативный характер и которых Глазьев пугает своей независимостью. Глазьеву предстоит разобраться: "кто есть кто?" среди его многочисленных "друзей", ряды которых, по мере приближения выборов, будут неуклонно расширяться.

3. Глазьев - потенциальный претендент на "путинское наследство"?

Завершение выборного цикла 2003-2004 гг., судя по всему, будет означать и конец деятельности кабинета М.Касьянова.

Как ожидается, второй срок В.Путина будет проходить в менее благоприятных макроэкономических условиях. Поток нефтедолларов, на котором покоилась путинская стабильность и высокий рейтинг Путина, начнет иссякать. К тому же их значительная часть по-прежнему будет исчезать в чеченской "черной дыре". Во весь рост встанет проблема изношенности основных производственных фондов, прежде всего в ЖКХ. Нарастание кризисных тенденций в экономике может дать Глазьеву шанс выступить в роли а-ля Примаков.

От власти потребуются быстрые решительные и эффективные действия, которые в то же время не должны привести к общественной дестабилизации. Нынешнее правительство, более-менее успешно справлявшееся с задачами в условиях экономической стабильности, окажется мало подходящим для новой кризисной ситуации. Для такой ситуации потребуется сильный антикризисный управляющий. Касьянов на такую роль явно не подходит.

Действующий кабинет, ориентированный на жесткое сохранение статус-кво, не сможет предложить адекватных средств выхода из надвигающегося кризиса. Здесь традиционные либеральные рецепты, не затрагивающие основ нынешней олигархической системы, окажутся малопригодными. Сама ситуация будет подталкивать к существенной реформации системы, неизбежно воспроизводящей кризисы и создающей лишь имитацию развития (эффективность системы, единственным крупным успехом которой за 12 лет стал запуск Бурейской ГЭС, не требует особых комментариев).

При бедности подавляющего большинства населения источник денег один - и искать их неизбежно придется в карманах олигархов. Природная рента по Глазьеву окажется более чем кстати для решения такой задачи.

Политическим условием реализации такого сценария мог бы стать союз кремлевских государственников и Глазьева, реализованный в форме ответственного левоцентристского правительства. Следует заметить, что созданием административной путинской вертикали уже заложены предпосылки для запуска в случае необходимости антикризисной модели управления.

"Дело ЮКОСа" в связи с этим можно рассматривать не только как политическое предупреждение, но и как пристрелку перед возможной фронтальной атакой на олигархов ельцинской волны. Перевод активов на Запад наиболее дальновидными из них (будь то в форме скупки недвижимости или приобретения предприятий и футбольных клубов) с выраженным желанием окончательно осесть на новых родинах указывает на то, что ими просчитываются и допускаются такие сценарии.

Одновременно моральный авторитет Глазьева стал бы сдерживающим фактором для попыток руководства КПРФ разыграть антивластную карту и набрать очки на дестабилизации политической ситуации.

Но так или иначе, электоральный цикл 2003-2004 гг. мог бы стать для Глазьева пробой сил перед выборами 2007-2008 гг., которые ввиду проблемы преемничества автоматически превращаются в очередное рубежное событие в новейшей российской истории.

Электоральный цикл 2007-2008 гг. будет проходить в принципиально иной атмосфере - конца путинской консолидации правящего класса. Проблема "преемника Путина" с новой силой обострит противоречия между партиями государственников и либералов, представленными разными кланами в путинском окружении. Эти партии в случае неспособности прийти к какой-то договоренности и разыграют главный приз при ритуальном участии коммунистического кандидата.

Необходимость для партии государственников найти адекватную альтернативу либерально-олигархическому кандидату при отсутствии ярких фигур в их собственных рядах может привести к тому, что Глазьев окажется в роли одного из основных претендентов на "путинское наследство". А правительственное кресло существенно облегчило бы Глазьеву покорение президентских высот.

Ближайшее будущее даст ответ на вопрос: станет ли Глазьев новой восходящей звездой на российском политическом небосклоне или очередной временной игрушкой в руках кремлевских и олигархических кланов и не повторит ли он в конечном счете политическую судьбу Лебедя.