Поэтому сказано, что тот, кто знает врага и знает себя, не окажется в опасности и в ста сражениях. Тот, кто не знает врага, но знает себя, будет то побеждать, то проигрывать. Тот, кто не знает ни врага, ни себя, неизбежно будет разбит в каждом сражении.

Сунь-цзы, "Трактат об искусстве войны"

События последнего месяца вызвали ряд закономерных, но от того не менее поразительных метаморфоз. Некоторые аналитики даже поспешили объявить, что нам открылись какие-то новые, не виданные досель перспективы и горизонты. Действительно ли происходящие изменения настолько существенны, что грядущую или даже уже нынешнюю ситуацию возможно противопоставлять вчерашней, как политическое - неполитическому? Что такое, собственно, случилось? Может быть, на самом деле произошла политическая трансгрессия, то есть изменилась граница между политическим и неполитическим, пали некие табу, и заповедные прежде пространства стали предметом политического полемоса?.. Не заметно; скорее, игра как шла, так и идет на том же самом поле (хотя и с заменой некоторых игроков). Тогда, возможно, изменился характер игры? В таком случае, не потеряло ли всякий смысл привычное раскладывание из затрепанной колоды карт ("правые", "левые", "центристы", "либералы", "радикалы", "консерваторы" и т.д.) политического пасьянса, который и раньше-то у нас редко сходился? Политика даже внешне перестала быть позиционной - она превращается в комбинационную, или стратегийную.

В перспективе если еще не факта, то хотя бы реальной возможности такого превращения уместным становится продумывание того, что такое стратегия вообще и как она возможна в данной ситуации.

Первым, практически немедленным результатом этого размышления становится понимание того, что общество не может быть, как это, видимо, предполагали организаторы Круглого стола "Российское общество как автор стратегии своего развития", автором стратегии. Просто потому, что не является субъектом. Попытки его субъективизации посредством нахождения новой "национальной идеи" закончились безрезультатно. Общество - это среда. Пора, наконец, перестать изображать его третьим фокусом наряду с властью и крупным бизнесом, употреблять риторические фигуры вроде "общество вмешается" и т.п. Общество сегодня - виртуальная среда, обеспечивающая людям возможность играть определенные роли, проявлять себя в качестве членов каких-то социальных групп (которые, в свою очередь, конституируются на основе таких проявлений) и т.д. Люди могут участвовать в этом, а могут и нет - составляя ту одновременно непроницаемую и как бы невидимую "массу", о которой написал Бодрийяр в "Конце социального"². Общество не способно иметь стратегию - оно пригодно лишь к тому, чтобы быть пространством для реализации стратегий.

Понятие стратегии связано с ситуаций действия; вернее, взаимодействия. Причем такой, что одна сторона, как минимум, не заинтересована в успехе другой³; как правило, противодействует, а в наиболее "родном" для стратегии случае (война) - противодействует вооруженной силой. Иначе говоря, стратегию способны иметь только тела действия, осуществляющие себя в условиях противодействия или сопротивления и обладающие: а) самосознанием, или рефлексией в идеальный план, на "планшет" и б) мышлением, способностью просчитывать на планшете разные варианты развития событий. За данным наброском легко угадываются армия, ведущая боевые действия, и полководец (стратег); или политическая партия и ее руководящий орган; не исключается также случай некоторого сообщества, члены которого действуют согласованно, руководствуясь вырабатываемым в ходе коммуникации единым представлением о ситуации и направлении ее преобразования. Тот (или те), кто не способен или почему-либо лишен возможности действовать, не может иметь стратегии (что бы он там сам про себя ни думал). С действием не следует путать поведение: все мы себя как-то ведем, но не всегда и не все действуем.

Однако не вступает ли последний тезис в противоречие с китайской традицией воинского искусства? Там предостаточно примеров на древний даосский принцип "недеяния". Разве безнадежно редки случаи, когда успех достигается за счет т.н. "выжидания"?.. Конечно, нет; и в понятии тела действия это учтено. Тело действия, подобно обычному вещественному телу, определяется своими границами, а потому может победить и "от обратного": не через сокрушающее внедрение, а посредством специфического "отсутствия", созданием "пустоты", "уводящей" агрессию противника в невыгодную для него сторону. По сути, "недеяние" - это всего лишь иная форма фундаментального постулата даосизма "Мягкое и слабое побеждает твердое и сильное". И в политических действительности можно стремиться подавить оппонента своим коммуникативным напором, не дать ему говорить, а можно как бы "отойти", чтобы соперник наговорил глупостей и "сел в лужу".

Вернемся к понятию стратегии. Поскольку его раскрытие требует отдельного обсуждения, остановимся только на одном аспекте, а именно - на вопросе согласования стратегии, как последовательности действий, с представлением о будущем. Очевидно, что стратегия излишня, если искомый результат достигается "одним прыжком", одним действием, и собственно стратегическое искусство заключается в правильной постановке цели каждому действию и в оптимальном сочетании всех действий - число и характер которых в общем случае заранее неизвестен - для достижения победы. Это предполагает некое предвидение и учет будущего, при понимании того, что каково оно будет - неизвестно и никогда не следует слишком доверять прогнозу. В этом смысле, стратегия - это также искусство использовать настоящее для будущего. Характерная особенность стратегии как последовательности действий заключается в том, что она упорядочивается и направляется не целью, поскольку сама должна определять и переопределять цели своих шагов (операций), и тем более не проектом (определенным детализированным образом будущего, которое должно быть "в точности" достигнуто), и не программой (определенной "от" и "до" последовательностью действий), но рамкой своей реализации. Рамка военной стратегии задается, как известно, политикой. А рамки политической?..

Поставим вопрос практически: какие рамки возможны в сегодняшней политической жизни России? Основное идеологический и политический нерв российской политической ситуации - это оппозиция: "государство для экономики" или "экономика для государства". Вопросы о том, что за государство и какая экономика, - существенны, но вторичны. По меньшей мере, ясно, что в рамке "государство для экономики", в которой страна постепенно умирала с начала 90-х, у России перспективы заведомо мрачные. И "дело ЮКОСа" вызвано не спорами о степени социальности государства (до того, чтобы такие споры стали основными, нам еще надо дожить), не страстями "по приватизации", но именно этим противоречием. Пересматривается не приватизация - пересматривается ориентация. Президент неоднократно в течение нескольких лет призывал бизнес к "патриотичности"; наступило, видно, время перейти от призывов к действиям.

"Государство для экономики" в условиях Нового Мирового Порядка означает неконтролируемое подчинение российской экономики - мировой, транснациональной экономике, центры которой находятся вне России и преследуют интересы если не диаметрально противоположные, то далекие от российских. Такая ориентация заведомо не может не быть политической - в смысле угрозы национальной безопасности России, - а потому неизбежно нарушает "правило", о котором последнее время говорят все, кому не лень: "Бизнес не должен вмешиваться в политику". Кроме того, принцип "государство для экономики" естественным образом оправдывает "оборотней" (как в погонах, так и без) - они в этой рамке всего лишь "бизнесмены от власти"; "оборотень" в ситуации "приватизации" (= растаскивание госимущества) - фигура ключевая и обязательно массовая.

С другой стороны, "экономика для государства" - совсем не обязательно "военный коммунизм", тотальная деприватизация, произвол чиновника над предпринимателем и тому подобные ужасы, которыми нас пугают "либеральные" СМИ. Это не пересмотр приснопамятных итогов прошедшей приватизации, но это пересмотр сегодняшних отношений. Например, отношения к (не)уплате налогов. Уклонение от уплаты налогов, которое в условиях "государство для экономики" расценивалось "новорусскими" нуворишами если и не как доблесть, то как заурядное дело, почти что легальное (потому как "все делают это") или, по меньшей мере, идеологически правильное, - в условиях "экономики для государства" становится преступлением со всех точек зрения. Вывоз капитала из страны и "оптимизация" крупным бизнесом выплаты налогов в ситуации жесточайшего расслоения и распада социальной ткани, вопиющих диспропорций в уровне доходов и жизни между государственным (бюджетным) и частным секторами - это преступление, угрожающее безопасности страны. Утверждение принципа "экономика для государства" означает, по крупному, три одновременно реализуемые вещи: "национализацию" и мобилизацию органов государственной власти (которая до сих существенно приватизирована и деморализована до полной аморальности), строгое выполнение бизнесом законов и патриотизм, хотя бы самый умеренный, со стороны российских капиталистов.

"Дело ЮКОСа" - это плацдарм, на котором сегодня сталкиваются силы, ориентированные в соответствии с данными принципами. И поскольку Президент явно стоит за "экономику для государства", то у тех, кто придерживается противоположной ориентации, на самом деле остаются только две возможные стратегии - те самые, о которых столь образно выразился один из идеологов СПС: "валить Президента" или "валить из страны".

Окончание следует

Примечания:

¹ Харро фон Зенгер. "Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. Знаменитые 36 стратагем за три тысячелетия".

² Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург, 2000.

³ В этом отношении можно говорить, например, о "стратегии покорения природы".