Мое последнее по времени пребывание в Польше совпало с заключительными - и главными - днями празднования 20-й годовщины создания независимого профсоюза "Солидарность" и его договоренностей с тогдашними коммунистическими властями страны. Не стоит, вероятно, удивляться, что поляки всерьез готовились к юбилею самого крупного события в их новейшей политической истории. В Гданьске, "колыбели "Солидарности", прошел специально посвященный годовщине Х╡╡ съезд профсоюза, интервью с Лехом Валенсой не сходили ни с экранов телевизоров, ни со страниц газет, на торжественных церемониях можно было увидеть не только большинство ведущих польских политиков и общественных деятелей, но и специально прилетевшую в Гданьск баронессу Маргарет Тэтчер... И все же за церемониальными телетрансляциями и ностальгическими интервью чувствовалась определенная неуверенность общества, неуверенность, коротко умещающаяся в формуле: "могла ли "Солидарность" оставаться такой же, а Польша - стать другой?".

Дело даже не в том, что президент Польши и бесспорный фаворит нынешней президентской кампании Александр Квасьневский не получил приглашения в Гданьск - "Солидарность" воспринимает нынешнего главу государства как представителя чуждого политического лагеря и не желает праздновать вместе с ним. Но трудные договоренности первого председателя "Солидарности" Леха Валенсы и нынешнего руководителя профсоюза Мариана Кшаклевского, старавшихся пореже встречаться во время нынешних церемоний, продемонстрировали, что даже для "Солидарности" сегодняшних дней "тот профсоюз" стал скорее музейным символом, чем живой традицией. А появившиеся в газетах черно-белые фотографии молодого растрепанного электрика, еще не свыкшегося с ролью рабочего лидера, странно диссонировали с цветными качественными портретами маститого политика, уверенного в своем историческом предназначении... Что поделаешь! "Солидарность" 1980 года была прежде всего романтическим движением, фантастическим порывом к свободе, не разъединившим, как это нередко бывает с романтическими порывами, а как раз объединившим польское общество. Такого рода движения редко имеют возможность праздновать юбилеи - и в этом случае претензии современников, ставших свидетелями прагматизма и многих романтиков, и самой организации, вполне объяснимы.

Как раз когда в Гданьске после нескольких месяцев взаимных обвинений кандидат в президенты Лех Валенса обменивался рукопожатием с кандидатом в президенты Марианом Кшаклевским, варшавский еженедельник "Впрост" задался неожиданным вопросом: "За что мы не любим "Солидарность"?". Поводом для этих размышлений стало появление на знаменитых воротах #2 Гданьской Судоверфи плаката с красноречивым заявлением: "Солидарность" - это реликт коммунизма".

"Люди не любят "Солидарность", потому что она обещала им другую Польшу, чем нынешняя: менее свободнорыночную, более опекающую, гарантирующую труд и отдых на море. Раздражение происходит из разочарования и сожаления, связанных с тем, что не были реализованы утопические лозунги августа 1980, - замечает журнал. - Многие поляки к тому же считают, что "Солидарность" была трамплином для карьеры ее создателей. Именно поэтому плакаты с портретами давних героев с таким удовольствием сдирают со стен".

"В отношении к Солидарности выразительно проявился феномен польского (только ли польского? - В.П.) парадокса - любви и одновременной ненависти к народным героям. Это пришлось пережить королю Станиславу Августу, маршалу Пилсудскому, генералу Сикорскому, - отмечает в интервью "Впрост" британский историк Норман Девис. - Чем больше кто-то вдруг возвышается в глазах народа, с тем большей силой его пытаются скинуть с пьедестала. А иногда идеал падает и сам..."

"Многие люди считают, что с самим профсоюзом произошло что-то плохое, быстро отвратившее от него многих его давних лидеров, - продолжает "Впрост". Для общественного мнения не важно, что часто они делали это по личным причинам. Для него достаточно, что Богдан Борусевич, главный организатор забастовки на Гданьской Судоверфи, а теперь депутат сейма от Унии Свободы, соратниками по союзу воспринимается как ренегат. Нечто похожее и со Збигневом Буяком, главным таможенником страны, который еще в начале 90-х покинул "Солидарность"..."

"Важным поводом для того, чтобы миллионы людей отвернулись от "Солидарности", стало ощущение, что она обманула тех, кто ее создал - рабочих и бюджетников. Сила профсоюза обернулась против его создателей - рабочих, учителей, врачей", - замечает профессор Ядвига Станишкис, социолог из Варшавского университета. "Разочарованные уходят, а новых сторонников не прибавляется, - добавляет Владислав Фрасынюк, лидер первой "Солидарности" в Нижней Силезии, сейчас парламентарий от Унии Свободы. - Разумеется, поэтому в профсоюзе на полмиллиона членов меньше, чем пять лет назад..."

Подобных мыслей в эти дни в польской прессе высказывается немало. И для их доказательства можно найти немало конкретных фактов. Впрочем, стоит ли исследователям удивляться тому, что "Солидарность" времен ПНР и нынешний профсоюз - организации различные? Ведь действуют они совершенно в различных условиях, в разных общественных формациях. Другое дело, что "Солидарность" стала феноменом польской политической системы нового времени, этаким "польским Гистадрутом". Подобно тому, как влиятельнейший израильский профсоюз никогда не хотел быть просто профсоюзом, оказывая сильнейшее воздействие на развитие страны и правящей партии, "Солидарность" упорно не желает превращаться в обычную профсоюзную организацию, претендуя на роль "сверхпартии" в польском обществе и обосновывая эти претензии августом 1990 и дальнейшей героической историей "той" "Солидарности". Эти претензии гарантируют успешную политическую карьеру нынешним лидерам профсоюза: в конце концов, именно Избирательной акции "Солидарности", ядром которой стал профсоюз, удалось выиграть последние парламентские выборы и сформировать правительство, а лидер профсоюза Мариан Кшаклевский является наиболее опасным соперником президента Александра Квасьневского на грядущих выборах главы государства. Но, с другой стороны, подобные претензии "Солидарности" объективно задерживают развитие правого политического спектра в стране и появление действительно сильной и влиятельной правой партии - именно партии, а не профсоюза, - способной конструктивно взаимодействовать с либералами и противостоять левым из Социал-демократии Республики Польша. Профсоюз не просто не может быть партией: он не может быть правой партией. Пока "Солидарность" занимает чужую политическую нишу, политическую систему Польши нельзя считать обустроенной. Рано или поздно нынешним лидерам "Солидарности" придется признать, что история легендарного профсоюза не дает им никаких дополнительных прав, кроме ответственности за унаследованную "торговую марку". И сделать, наконец, выбор - уйти из профсоюза и стать политиками или остаться в нем и превратиться в профсоюзных деятелей. Пока же сегодняшняя "Солидарность" предпочитает оставаться между этими двумя стульями, удерживая в этом весьма неудобном положении всю польскую политическую жизнь.