Агент мирового духа, или Как КГБ вскормил постмодернизм
The Spy Who Loved Hegel by Matthew Price
www.linguafranca.com

Скандал разгорелся в сентябре, когда Le Monde опубликовала выдержки из служебной записки французской контрразведки, свидетельствующие о том, что известный философ Александр Кожев последние 30 лет своей жизни шпионил в пользу Советского Союза. Не столько даже скандал (документов, прямо подтверждающих труд Кожева на ниве строительства социализма, представлено не было), сколько теоретическая дискуссия о том, насколько стезя сталинского агента была теоретически близка самому известному в XX веке интерпретатору гегелевской философии. То, что Кожеву по-марксистски легко удавалось связывать теорию с практикой, подтверждается фактами из его биографии: с 1948 года Кожев самозабвенно трудился во французском Министерстве экономики. Он был автором Всеобщего соглашения о тарифах и торговле и теоретическим отцом-основателем Европейского Союза. В том, что от умозрительных разбирательств в путях мирового духа до прямого ему пособничества посредством участия в бюрократическом формотворчестве - путь недалекий, согласились все участники дискуссии. Мнения разошлись лишь по вопросу об определении действительного носителя мировой идеи в исторический момент, соответствующий предполагаемой шпионской деятельности Кожева. Вопрос стоит так: если Кожев действительно полагал, что Сталин - завершитель истории, то он скорее всего сотрудничал с КГБ, чтобы не остаться в стороне от всемирно-исторических свершений. Если же он думал, как и Гегель, что Наполеон был воплощением мирового духа, то ему логичнее было бы верой и правдой служить французской республике, чей дизайн был по большей части Наполеоном и определен. Пока дискуссия еще не завершена, нелишне было бы напомнить спорщикам о том, что Александр Владимирович Кожевников был наш человек и действовал, скорее всего, согласно оригинальному отечественному принципу "авось пронесет", а вот у КГБ могли быть далеко идущие воспитательные цели: среди слушателей Кожева были Анри Бретон, Жорж Батай, Раймон Арон, Морис Мерло-Понти, Жак Лакан, Раймон Кено. Нам есть чем гордиться.

Цитата: Кожев читал Гегеля идиосинкратично - как если бы Марксу вовсе и не нужно было ставить Гегеля с головы на ноги, потому что тот и так был материалистом от начала и до конца. Например, уже в гегелевской притче о борьбе раба и господина за взаимное признание Кожев усматривал марксистскую классовую борьбу. В одном месте Гегель описал Наполеона в качестве оседлавшего коня мирового духа, и Кожев, вдохновленный сочинениями молодого Гегеля, которые стали в 30-е годы достоянием публики благодаря исследованиям Александра Койре, решил, что Гегель действительно считал Наполеона завершителем истории. Не важно, верил ли Гегель, что конец истории поддается точной датировке, - важно, что в это точно верил Кожев. Только, по расчетам Кожева, завершить историю должен был красный Наполеон - Сталин.

Хорошо быть голубым, или За что боролись?

The New Gay Moment by JESSE GREEN
New York Magazine

Цитата: Женщина была в ярости - причем в такой, какую я давно не видел. Точно, что она злилась весь вечер - если не несколько десятилетий подряд. Когда наконец подошло время вопросов и ответов, она встала и заорала, потрясая своим кулаком в сторону помоста с ведущими и участниками. Как мы могли - похоже, она имела в виду поколение сорокалетних мужчин-гомосексуалистов, к которому я принадлежу, - предать движение, движение, вместе с которым она боролась и которому она принесла себя в жертву? Как мы только осмелились обесчестить ее страдание и ее идеалы, не говоря уже о тысячах мертвых?.. Чем? Это ей не слишком удалось прояснить. Возможно, тем, что мы стали родителями (у нас с моим другом двое мальчиков), или тем, что мы сотрудничаем в обычных журналах, или тем, что мы участвуем в дискуссиях, на которые ее не приглашают. Кажется, она орала: "Вы только прикидываетесь гомосексуалистами!" Что бы это значило? Может, у меня не все в порядке с прической?

Всякое освободительное движение - не важно, борется ли оно за свободу женщин, негров, цыган или гомосексуалистов, - имеет в истории своего развития так называемую "вторую стадию". Практически она обозначается переходом от яростных идеологических споров и обвинений всех и вся в бедах тех, во имя кого ведется борьба, к реальному улучшению их жизни посредством влияния на законодательную политику, участия в принятии административных решений и ведения мирных деловых переговоров с властями. Теоретически эта стадия совпадает с моментом, когда борцы начинают задаваться вопросом о собственных целях. Что лучше: сделать жизнь своих сторонников реально лучше или принципиально настаивать на том, что жизнь эта сильно отличается от того, какой она должна быть. После некоторых раздумий (за которыми и провел ночь после вышеописанного собрания автор статьи, рассеянно покачивая колыбельку своего младшего мальчика) этот в общем-то разрешимый вопрос приобретает головокружительно теоретический характер: не заканчивается ли всякая борьба за права меньшинств исчезновением самих этих меньшинств? Не означает ли равноправие также и принятие усредненной одинаковости нормальных граждан? Остается ли гомосексуалист, имеющий детей, в собственном смысле гомосексуалистом? Или - если это не слишком близко - кто из вас захотел бы жениться на феминистке-активистке, в которой от женщины осталось лишь то, что без операционного вмешательства не уравняешь, - первичные половые признаки? Боролись, значит, за гомосексуалиста, а получили прекрасного семьянина. И если кому от этого хуже, то только не государству.

Голова в колготках, или Как мода стесняет мысли

The Clothing of the American Mind. Fashion in the Information Age By David Brooks
The Weekly Standard

Как известно, рассуждать о судьбах современного общества можно в двух основных модусах: иронии и тревоги. Автору статьи удается задействовать оба, совершая движение от первого к последнему на манер классической трагедии. А все из-за посещения показа Gigi в Милане, который и послужил отправной точкой для полета мысли: ведь очевидность того, что мода вовсе не случайно столь значима в современном мире, в некотором смысле удостоверяет сам этот мир как моду. Попросту говоря, то, что мы относим к "новейшим веяниям" в бизнесе или культуре (вещь, по мнению автора статьи, далеко не безопасная) на деле есть новая форма жизни, а именно - информационное общество. Этого зверя отличают свободные агенты (это такая толпа профессионалов, которая собирается поработать по случаю - в данном случае по случаю показа мод, - а потом разбегается в разные стороны), "гений", вокруг которого - точнее, вокруг эманирующей гениальности которого - что-то вообще происходит, и, как ни странно, ставка - ценою, сами понимаете, в жизнь. Плюс прямая пропорция между размахом бизнеса и его успешностью, а еще короткая память, утонувшая в электронной почте, факсах и прочих атрибутах современности.

Цитата: Одним из важных следствий брэндового сознания является способ, каким оно умножает значимость журналистов и знаменитостей. Им уготовано делать шум. Они привлекают внимание к тому или иному брэнду. Если у вас есть ресторан, вы хотите, чтобы его посещали супермодели. Если у вас есть модный дом, вы хотите, чтобы в шоу участвовала Мадонна. А на показах массы упорядочиваются в зависимости от того, кто где сидит. В первом ряду, как правило, знаменитости и журналисты, их освещающие. Они на виду у всей толпы, безразличные к тому, что происходит на сцене, болтают по своим сотовым телефонам. В следующем ряду - покупатели из больших магазинов, делающие миллионы долларов на недвижимости. Деньги важны, но и они вторичны по отношению к шуму, ибо деньги там, где шум. Еще дальше сидят простые журналисты: не высшее редакторское звено, а те, кто пишет. Им хуже всего видно. Некоторые специализируются на модной обуви, но их невысокий статус не позволяет им сидеть близко к сцене, так что обуви-то они и не видят. Но все же они внутри. Все остальные ждут снаружи.

Деньги и власть, или Кто пробудит общество от экономического сна
War - what is it good for? By Niall Ferguson
Financial Times

Цитата: Экономический детерминизм взывает к самому циничному в нас. О чем бы мы ни прочли в утренней газете - будь то очередной бюджет Годона Брауна или развод Тома Круза и Николь Кидман, нам достаточно выявить скрытый экономический мотив (Браун хочет голосов, Кидман хочет денег), чтобы почувствовать уверенность в том, что мы понимаем, что происходит на самом деле. Раньше было принято думать, что марксисты - единственные приверженцы экономического детерминизма. Сегодня каждый волен ссылаться на финансовые первопричины.

Действительно, Клинтон победил, потому что обещал снизить налоги, раздутые Бушем-старшим, а Ал Гор уступил Бушу-младшему, потому что плохо хвастался экономическими успехами клинтоновской администрации. Очевидно, что политика - та же экономика, только изложенная на понятном народу языке. Вот и Березовский говорит, что "капитал нанимает исполнительную власть; выборы - всего лишь процедурный момент такого трудоустройства". Одно непонятно, почему народ постоянно бунтует, мешая работе таких кооперативных благодетелей человечества, как Международный валютный фонд и Всемирная торговая организация.

История со всего снимает налет очевидности. В данном случае оказывается достаточным рассмотреть историю формирования каждого из элементов современной политико-экономической системы в отдельности, чтобы понять, что на самом-то деле все определяет... война. Основные финансовые институты, система налогообложения и даже парламентаризм были ответами на военные нужды европейских государств, которые, как показывает историческая статистика, больше всего любят воевать: ни один 25-летний период в истории Европы с 1495 года не обошелся пока без войны, а межгосударственных войн только в период между 1815 и 1992 годами было 210. Потому и бунтует народ, что руки чешутся - пора, наконец, уже воевать.

Хорошо работать. А хорошо работать еще лучше
Realizing Labor Standards: How transparency, competition, and sanctions could improve working conditions worldwide. By Archon Fung, Dara O'Rourke, and Charles Sabel
Boston Review

Цитата: Сейчас стало очень трудно определить, где произведены такие простые вещи, как бейсболки и футболки. Однако не менее трудно понять, где сделаны такие сложные штуки, как компьютеры и автомобили. Причина в том, что большинство всемирно известных производителей размещают на рынке совместную продукцию или продукцию, произведенную сетью подрядчиков и субподрядчиков. Такие сети затрудняют отчетность как своим количеством, так и своей запутанностью. Производители, например, одежды постоянно кочуют от страны к стране и от континента к континенту, меняя поставщиков. Почти все они делают это для того, чтобы снять с себя ответственность за предприятия, производящие их продукцию.

После того, как так называемый цивилизованный мир установил у себя очень высокие стандарты, предъявляемые к условиям труда (чем и вынудил своих предпринимателей обратиться к миру нецивилизованному в поисках дешевой рабочей силы), он решил позаботиться и о тех, кто сам о себе позаботиться не может по причине отсутствия на то времени и сил, - о бедных вьетнамцах, филиппинцах и китайцах, которые только и делают, что работают, нарушая тем самым все возможные стандарты цивилизованного мира. О том, что заставляет их работать именно так, уважаемые исследователи не спрашивают. Их волнует только проблема того, как заставить их работать меньше. Для этого авторы предлагают применить специальную стратегию собственной разработки под весьма любопытным названием "Храповик стандартов труда". Действуя по предложенной стратегии, трудовые активисты соберут неправительственные организации (финансируемые, видимо, правительствами цивилизованного мира), которые без устали будут совершать мониторинг условий труда в нецивилизованных странах. Отличие этой замечательной стратегии от применяемых сейчас законодательно установленных стандартов в том, что стратегия эта будет неформальной: она не будет насаждать стандарты сверху, она будет поднимать их снизу. Как это делается, мы знаем. Как это нужно делать - читайте в статье.

У военных свои секреты

The Monica Military by R. Emmett Tyrrell, Jr.

Армия переживает глубокий кризис. Из-за недостаточного финансирования в последние 8 лет техника не ремонтируется вообще. Высококвалифицированные офицеры вынуждены увольняться из рядов вооруженных сил, поскольку делать им там нечего: денег не хватает настолько, что авиация годами не совершает тренировочных полетов, подводные лодки болтаются где попало и повреждают рыболовецкие суда, артиллерия стреляет в своих из-за необученности младшего офицерского состава и общего морального разложения. Военные исследования прекращены. Военно-промышленный комплекс медленно умирает, так и не дождавшись новых госзаказов.

Не спешите зевать - это не про нас. Это про американцев. Радостно сознавать, что хоть в чем-то мы похожи. Или это у военных свои секреты - о том, как погибать при любом объеме финансирования?

Цитата: Последовательные сокращения военного бюджета, предпринимавшиеся администрацией Клинтона, привели к ухудшению содержания и материального обеспечения армии. По качеству содержания и профессионального обучения армия находится на том же плачевном уровне, на котором ее оставила администрация президента Картера. Требуются значительные ассигнования для того, чтобы поддерживать военную технику и оборудование в состоянии, безопасном для тех, кто ее использует.