Республика Башкирия как субъект Российской Федерации переименована в Башкортостан, и иное официальное написание уже не допускается. Однако Башкирию как топоним, географическое понятие и название не может изменить переназывание региона - субъекта федерации РФ. Башкирия - имя географического района - существовала до появления слова "Башкортостан", существует параллельно с ним и продолжит существование, поскольку сам географический район существует по-прежнему. Если границы Башкирии, как и границы всякого района, достаточно размыты, то границы Башкортостана совершенно отчетливы, хотя и очень извилисты.

Прежде всего и чуть не ярче всего Башкортостан заявляет о себе именно своими границами. Я въезжал в немало регионов - въезд в Башкортостан самый заметный, самый официальный, парадный: строгий и праздничный одновременно, значительный и символически репрезентированный. На каждом автомобильном въезде в Башкортостан вас встречают могучий щит с гербом, флаг республики, большая стела. Все это - с обеих сторон дороги. Вас не должно оставлять отчетливое ощущение, что вы въезжаете из России в Башкортостан или возвращаетесь из Башкортостана в Россию; оно вас и не оставляет - это чувствуют многие: выражения "уехать в Россию", "вернуться из России" на языке и в самой Башкирии. Чуть менее пышно - но в том же стиле - сообщает о себе каждый район и всякий город, непременно с гербом и флагом республики; на границах же районов соседней Челябинской области если где-то и есть знаки (не везде), то малозаметные, - а символики области на дорогах я не видел ни разу, хотя и проехал по ним сотни километров.

При переезде между городами Учалы и Белорецк в верховьях реки Урал (ручеек в долинке-канавке) стоит отчетливый парный, скромный, но все же монумент: вас двуязычно информируют, что вы переезжаете границу Европа-Азия. Границу давным-давно официально перенесли восточнее - не для того ли, чтобы увеличить долю европейской территории СССР? Но для жителей Урала это не имеет ровно никакого значения: весь Урал просто гордится этой границей как своей родной, обозначает ее, чтит и любовно пестует; она проникла в обыденную жизнь, будучи в ней пряным праздничным компонентом. К знаку "Европа-Азия" ниже по течению реки Урал, в Оренбурге, ездят фотографироваться и пить шампанское свадьбы, вокруг него любят устраивать пикники (хотя и в этом месте граница частей света уже в прошлом). Живая мифология границы! впрочем, миф и есть в точном смысле проживание символа. Граница Европа-Азия - смысловая ось современного Урала (но никак не функциональная), главное средство его пространственного самоопределения. Однако куда более реальная и чрезвычайно значимая роль Урала как сочленения Европейской России и Сибири символически не выражена вовсе и не играет никакой роли в самоопределении Урала. Почему реальная и значимая функция, достаточно проработанная символически, не звучит - интересный вопрос без ответа.

Въезд в республику Башкортостан по шоссе сразу задает тон; вы оказываетесь в регионе не просто обычного, жизненного - но официального, парадного пространства.

Вид самой автомобильной дороги и с нее - лицевой стороны ландшафта, празднично-официально убранной. Да и сами шоссе лучше, чем в соседних регионах, разметка четче, яснее и крупнее написаны названия населенных мест; надпись по-башкирски выше и/или более крупным шрифтом, чем по-русски. Впрочем, многочисленные злые языки утверждают, что хороши лишь те автодороги, где нет-нет да и промчится кортеж на нескольких могучих джипах президента Башкортостана (я видел их своими глазами во время нашего с президентом визита - одновременного, ничуть не более - в районный центр Месягутово). На Востоке сама возможность проезда владыки издревле способствовала украшению и преображению местности, видимого ландшафта. Если столицу страны нельзя переносить слишком часто для улучшения ландшафта страны - то обязанность постоянного передвижения по подвластной земле ради сохранения ее красоты, порядка и процветания падает на властителя страны. В стране многочисленных, бдящих статистических и полицейских служб, многочисленных спецслужб, в век мощных высокоточных аэрокосмических средств удивительно многое все еще зависит от личного взора и буквальной видимости. Насколько это прагматично, а сколько тут своеобразной мистики земли и власти, - судить не берусь, но рациональные мотивы сюжет путешествия первого лица явно не исчерпывают.

Способствует общему торжественному настроению почти полное отсутствие рекламы, столь обычной на тех же самых шоссе смежных регионов; особенно резкий скачок имеет место на выезде из Башкортостана по третьему по важности шоссе республики Уфа-Белорецк-Магнитогорск. Почти нет на дорогах Башкортостана и самой обычной придорожной торговли плодами земли и леса (овощи, грибы, ягоды) - и тем более нет торговли промышленной продукцией, коей в современной России часто платят задерживаемую зарплату; живые изгороди ковров, одеял и постельного белья, замки металлической посуды и т.д. и т.п. - обязательная товарно-декоративная кайма многих оживленных шоссе нынешней России.

Если дороги - язык пространства, то этим языком говорит в Башкорстане - не говорит, возвещает! - о себе исключительно власть. (Почти везде в остальной России языком дороги говорит сейчас бизнес.) Она говорит и совершенно прямо: слоганы с утверждением суверенитета республики изобилуют именно на главных дорогах и главных улицах даже не очень больших городов. Например, "Россию поднимут сильные регионы" - уличные щиты в Белорецке; если вдуматься - текст очень многозначительный. Впрочем, так все и было в CCCР, в советском пространстве, - именно пространство было средством выражения подвластности и идеологических ценностей.

Кроме общеизвестного указателя при пересечении гор Урала "Европа-Азия", в Свердловской области ни о каких границах железнодорожное пространство не информирует. Железная дорога ныне уже не парадное и даже не официальное пространство, даже в символически насыщенном Башкортостане. Вид с железной дороги никого более не интересует и потому никого и никак не радует, а ведь, судя по архитектуре предыдущей эпохи, еще недавно весьма интересовал; местность вдоль железных дорог контролировалась и украшалась: помпезные советско-ампирные вокзалы на фоне нищей жилой застройки и угрюмых промышленных корпусов. Часто на придорожных откосах выкладывались знаки монументальной пропаганды вроде "Миру - мир".

Железная дорога (и полоса вдоль нее) перестала быть значимой, утратила роль символа; зато прямо к поездам на станциях выплеснулась местная обыденная жизнь, разнообразнейшая торговля. Жизнь ушла с рек, но недолго задержалась и на железных дорогах; парадные, символические ворота стран и регионов ныне - аэропорты. В Уфе речная пристань - старый дебаркадер (и само водное сообщение в обильной реками Башкирии отмирает прямо на глазах); железнодорожный вокзал мал, неудобен и обшарпан - автовокзал уже лучше и с потугами на архитектуру.

Придорожное пространство Башкирии - особенно при наблюдении из быстро мчащейся автомашины - ухоженное и чистое; на сотни километров тянется новый либо свежеокрашенный голубой ровный штакетник (лишенный всякого функционального смысла), перед каждым селеньицем - аккуратные указатели и многочисленные дорожные знаки. Это пространство самим своим видом уже рапортует об активной деятельности и ее успехах; но никакого сооружения придорожных макетов или ремонта одних лишь фасадов не отмечается; такого я навидался в советское время. А вдруг остановится? - не в этом ли дело. Властям Башкортостана отнюдь не безразлично, как выглядит подведомственное пространство. Про иные регионы приходится сразу думать: либо "не ездит", либо безразлично; властям Московской области стоило бы отметить хоть агрессивное расползание по придорожью недавно интродуцированного (как корм для скота) дальневосточного борщевика, трехметрового ядовитого сорняка, пока он не занял полей. В патриархальном попечении начальства о своей территории есть и что-то славное... Вот если бы начальство было повсеместно, всюдно - и, что важнее, абсолютно все в ландшафте было бы видимым, как штакетничек...

Контраст официальной дороги и обычной (остальной) местности в Башкортостане огромен, так же как и контраст столицы и остальной страны. На большей части территории современной Башкирии царит визуальное единообразие и единогласие, государственное единство, нет и малейшего намека на плюрализм. Царством современного (но национального; корпорации-то свои - даже и по именам, вроде Башкирнефтепродукта) капитализма предстает только столица республики Уфа - да и то лишь ее центр: раздолье торговли и сервиса, частные магазины и кафе, уличная торговля; впрочем, в Уфе приведен в порядок, отреставрирован, украшен, изобилует национальной символикой и рекламой национального капитала крупных полугосударственных региональных корпораций и банков лишь очень небольшая часть, общегородской центр. Этим Уфа чрезвычайно напоминает новую столицу Казахстана Астану (тем более что в обеих работали турецкие строительные фирмы), где поступили просто: выломали несколько кварталов советского пятиэтажнотрущобного города в степи и возвели на этом месте подчеркнуто современные правительственные кварталы с чуть общевосточным колоритом. Башкортостан и Казахстан - аналоги: при меньшинстве титульной нации активно (хотя и не очень демонстративно) строится национальное государство, растится национальный капитализм, в Башкортостане - с большей демонстрацией исламской ориентации: республика застраивается мечетями.

Символическое процветание страны - удел ее каркаса: центра, границ и связывающих их магистралей; остальная территория - сфера повседневности. Уфа - столица Башкирии, центр ее символического пространства и знак вхождения страны в молодой капитализм. На остальной территории почти все, что видно, - не частное, кроме торговли. Столица Башкирии демонстрирует свой капитализм - остальная страна живет в каком-то подобии социализма с островками мелкого частного предпринимательства. Физический и символический контраст столицы и страны, важность и символическое обустройство границ - общие существенные черты Башкирии, прежнего СССР и современной РФ.

Пространство извещает и постоянно напоминает о том, что вы пребываете в суверенном Башкортостане; все надписи исключительно на двух языках - но Башкирия край трехэтничный и трехъязычный; татарское "меньшинство" (численно не меньшее, чем башкирское "большинство") просто игнорируется¹. Сколько ни езжу, нигде, ни единого раза не видел публичного выражения фактической полиэтничности: лишь русский язык и - далеко не везде - язык титульного этноса. Однако полиэтничных территорий в Российской Федерации много, немало и территорий без этнического статуса, но с многочисленным коренным этносом; взять хотя бы кольцо сел сибирских татар вокруг Тобольска (их и в городе немало) или многочисленные чувашские, татарские, мордовские села по всему "русскому Поволжью". Что уж говорить о многочисленных малочисленных народах Сибири и Дальнего Востока.

Несмотря на блеск небольшого центра Уфы, несколько относительно процветающих ресурсно-промышенных городов вроде Учалов, скромный, но растущий достаток маленьких уютных городков вроде Бирска² и богатеющую помаленьку деревню³, в целом Башкирия не производит впечатления богатой страны. Богатство распределено в ее пространстве крайне неравномерно: концентрация и поляризация в общем по схеме "центр - периферия".

Однако главные различия - не географические. Распределение богатства в Башкирии таково же, как в России, и столь же парадоксально. У бедной страны - богатое государство: роскошь казенных зданий и вообще всего казенного просто бросается в глаза; явно блестит и тот частный бизнес, что получил целые работающие сегменты социалистической промышленности вроде нефтянки - или взял на себя бывшие государственные функции согласования мест и обеспечения товарно-денежных потоков - вроде банков; банки и ресурсные отрасли заметны в ландшафте города (офисные громады) и пригорода (коттеджные поселки); архитектура, как всегда, отчетливо и настойчиво выражает, что есть сейчас могущество, богатство, власть.

¹ Впрочем, так и по всей России; доля татар в Москве куда больше, чем шведов в Финляндии (татары - второй этнос России), - и много ли в Москве двуязычных надписей, да и преподается ли этот язык в школах Москвы, где живут сотни тысяч татар? Что уж про огромное азербайджанское меньшинство в Москве...

² Бирск - "Уфимский Оксфорд", отличный педагогический институт (со своими лицеями, чьи выпускники поступают в трудные московские вузы), стимулирует приток переселенцев, коим местные власти мудро предоставляют землю под частную застройку и вообще не чинят препятствий.

³ См. Каганский В.Л. Внутренний Урал // Отечественные записки, # 3 (12), 2003.