Я долго думал - почему большинство действий революционной оппозиции не вызывает во мне радости и уважения, напротив, оставляет неприятный осадок. Как будто я пришел с лучшим другом в гости, и случайно выяснилось, что в детстве он похитил хозяйского пса Жучку и вступил с ним в противоестественную связь. С кем я теперь пойду до метро? Вроде, ошибки молодости, но нельзя же так, в конце концов...

Я все не мог подобрать слово, которое бы точно выражало то, что именно мне так не нравится. Потом я подобрал: "плебейство". Типа приходишь к девушке юной, косою страстной, сидишь с ней заручку, и вдруг она говорит: "Ой, прости, мне в тубзик надо". Тут мерзкое именно - "тубзик", слово, призванное смягчить ее восприятие того факта, что внутри нее, там, где согласно книжкам должна быть душа, - находятся экскременты. И именно оттого, что эта девушка так подло врет, врет самой себе, все становится каким-то щуплым, и убогим, и обыденным. Эту девушку уже никогда потом не хочется.

...Почему в них или глупость, или ложь? Зачем они врут? Оппозиция пытается вести с властью информационную войну. Ее оружием должна быть правда. Но ее оружие - контрпропаганда... Недавно я видел результаты социологического опроса, проведенного революционной оппозицией, вопросы в котором, подобно тому, как это делает ФАПСИ, были поставлены так, чтобы респондент ответил как нужно.

Вместо действий, отражающих светло-новую идеологию, я вижу людей, которые действуют, когда есть информационный повод. Когда действие покажут по телевизору, а не когда действие подразумевается твоей идеологией (т. е. стратегически обусловлено)... Впрочем, наша власть также обыкновенно действует лишь тогда, когда есть внешний повод. У власти тоже плохо с идеологией. Это, действительно, так...

У группы людей, находящихся в душевном здравии и при этом не занимающих ключевые государственные посты, не может быть геополитических интересов. Все их интересы ни чем не важнее мнения бабушки Нины во время просмотра выпуска новостей со своим любимым ведущим. Но кто же должен озвучить мнение народа?! Власть не может, потому как она (феноменологически) - не народ. Народ тоже не может, потому как народ, говорящий от лица народа, неинтересен даже себе самому. Получается, что некому.

Подобно тому как "власть" от лица народа принимает решения, оппозиция от лица народа эти решения критикует. А народ - производит всем им "чего покушать". Нет, я не боготворю "народ" за ту важную роль, которую он играет в моем пищеварении. Все потому, что я не полагаю себя тем, кто говорит от лица народа. Я говорю и действую только от своего лица. Именно поэтому я - и есть народ. Именно по этой причине мне омерзителен социальный популизм...

Власть нельзя победить. По определению, власть - это то, что побеждает. Власть можно обрести, например, в виде финансового или (много лучше) символического капитала. И обретя ее, ты победишь то, что по привычке называешь "властью".

Есть что-то крайне нездоровое в том, чтобы показывать (кому?) брутально нарисованный плакат "Власть, мы порвем твою пасть". Ведь очевидно, что если чью пасть и порвут, то только твою. Угроза порвать пасть - не прямая, а косвенная, фактически в ней имеется в виду, что слесарь Михаил подымется и порвет пасть за нас, если мы не получим то, что с нашей точки зрения слесарю Михаилу нужно. При этом, поскольку с девяти до шести Михаил занят (он работает), нужно подгадать так, чтобы он увидел плакат "Власть, мы порвем тебе пасть" в свободное от работы время...

Выступления в духе "всех не перестреляешь" фактически апеллируют к нормам морали, которые по идее должен разделять и тот, кто может перестрелять. Действуя так, ты рассчитываешь на чужой этический кодекс. Вернее, на то, что "власть" не пойдет против господствующих в обществе этических норм. Иными словами, ты рассчитываешь на снисхождение, по причине того, что презираемый с твоего пассионарного величия обыватель увидит твою слабость и пожалеет.

Меня каждый раз коробит та неподдельная радость радикальных активистов, когда бабушки (активисты ласково называют их "пенсы") отбивают их у ментов. Я бы умер от стыда за себя, если бы меня после громкой акции с призывами "бороться", "не сдаваться" и "мы им покажем" защитила бы бабушка в духе "не трогай внучка, он маленький". Возможно, поэтому я не люблю акций с призывами "мы им покажем". Вначале надо иметь что показать.

Да, у нас плохая власть. Да, у нас есть политические репрессии. Но зачем эту власть провоцировать? Вот, товарищ Абель-Линдерман из НБП собирается попросить у Президента РФ политического убежища. Это, видимо, у того же президента, который, согласно НБП, "за Курском должен нырнуть"? Если Президент "уйдет сам" - кто даст Линдерману-Абелю политическое убежище? Говорят, это называется "политика". А по-моему, это просто ложь, и не важно, как она там еще называется. Ложь и двуличность.

Многие акции оппозиции просто не оставляют власти выбора, кроме как "несправедливо покарать". Эти акции хитро задумываются как нарушающие не букву закона, но его дух. А это много хуже с точки зрения тех принципов, которые лежат в основании наших законов.

Почему так происходит? Почему мелкое хулиганство стало наиболее востребованным методом политической борьбы? Вернемся к необходимости информационного повода для акции. Эта необходимость делает основными политического игроками не субъектов радикальной политики, а хозяев каналов информации и хозяев этих хозяев.

"Тактика мелкого фола" - т. е. незначительного правонарушения - как метод политической борьбы хороша тем, что позволяет обходиться без информационного повода, потому как информационным поводом в данном случае является сам метод борьбы. Однако как только метод теряет новизну, информационным поводом он быть перестает. Отсюда следует, что радикализация методов продиктована не столько реалиями политической ситуации, сколько законами информационного общества.

В игровых командных видах спорта слабейшая команда часто применяет "тактику мелкого фола". И эта тактика вызывает отвращение не только у болельщиков чужой команды, но и у собственных... Отсутствие достоинства - это и есть плебейство.

В культовом фильме для современных интеллектуалов "Джей и молчаливый Боб" есть чудная сцена, в которой играющего "самого себя" актера из "Американского пирога" забирают в полицию, а он кричит: "Эй, это же я! Ну, помните, я? Это я, я пирог трахал!" Он интересен тем, что сношал пирог, и только этим. Жизнь субъектов радикальной политики интересна подобным образом. Реалити-шоу.

А в реалити-шоу наибольшим успехом у аудитории пользуются не супермены, а домохозяйки, "совершающие поступки". Домохозяйке-зрительнице много проще поставить себя на место такой же домохозяйки... Вот ей, ценой неимоверных усилий страхующей команды профессионалов, удается прыгнуть с парашютом. Домохозяйка-зрительница думает про себя: "Раз она смогла - то я бы там и без парашюта прыгнула!" А раз "смогла бы" - можно и не пробовать.

Относительно большинства человеческих действий не важно, в какой реальности они происходят - "реальной" или "воображаемой". То, что происходит в "воображаемой" - точно также служит удовлетворению существующей потребности. Как говорил Карл Поппер: "Вместо нас стали умирать наши гипотезы".

Интерес к революционной молодежи обусловлен именно ее несовершенством.

Некоторые акции, впрочем, выдержаны в нордическом духе, а их исполнение связано с риском для жизни. Но от этого в них даже больше лжи. Не важно, как ты обращаешься к Большому Дяде - лебезя на коленях, или с презрением геррильероса, важно, что ты обращаешься - т. е., по сути, если бы его не было, не было бы и тебя с твоим обращением.

Какому идиоту впервые пришло в голову, что раз бьют - значит, боятся? Раз бьют (и весь опыт повседневной жизни говорит об этом) - значит, не боятся, и более того - не уважают.

Миф таков: если омоновец Семен даст активисту подзатыльник, то это свидетельствует о том, что "власть нас боится". Но власть тут ни при чем. Это просто Семен - это он не боится, у него похмелье... А подзатыльник - это он так, потому что хозяином себя чувствует.

Однако против "семенов" акции не проводят, говорят: "Милиция с народом!" Милиция, как и слесарь Михаил, в ключевой момент должна перейти на сторону народа. Остается объяснить им - где у народа та сторона, на которую следует перейти. А виноват во всем один человек, в крайнем случае - два. Они порождения Анхра-Манью, не иначе. И если их заменить такими же, только новыми, свет придет на нашу землю...

Однако если бороться против "семена", то придется менять систему, а это чревато революцией. А революция, в отличие от смены элит, предполагает серьезный тяжелый труд по своему воплощению. Кстати, революция всегда предполагает смену элит, а вот смена элит не предполагает с необходимостью революции.

...В журнале "Плейбой" недавно был напечатан традиционный для таких журналов тест - "Твои прегрешения с точки зрения твоей женщины". Ну, там, назвал ее именем бывшей подружки, "кончил" в распущенные волосы, и прочие американизмы. Так вот, в предложенной "Плейбоем" иерархии "Подрался с ее бывшим парнем и побил его" было прегрешением много более страшным, чем "подрался с ее бывшим парнем и был им побит"...

Культ героя - это хорошо. Нам действительно не хватает героев. Вот только почему герой - это тот, кто позволяет себя бить? Разве герой - это мясо, которое приносится в жертву политическим амбициям "героя в отставке"? Похоже на японскую модель карьерного роста?

Я понимаю, почему хорошо быть притесняемым и гонимым. Это как раз встраивает человека в общество. Это дает человеку устойчивый социальный статус, тот, которого сверстники "офис-менеджеры" добиваются годами. Топ-менеджер может потерять свой статус в момент, попав под банальное сокращение штатов. Гонимого нельзя сократить, это только упрочит его устойчивое (а)социальное положение.

Чтобы не быть неправильно понятым людьми, далекими от социальных наук, поясню: речь идет не об общественном положении в обыденном смысле ("признание и приличность"), а о социальном (встроенность в социальную систему).

...В одной школе решили вести антинаркотическую пропаганду, пригласив бывших наркоманов. Пусть придут, расскажут детям, какие ужасы им пришлось пережить, как они сожалеют о годах, прошедших впустую. Бывшие наркоманы пришли, честно рассказали, какое наркотики зло. Чрез месяц половина школьников подсела на иглу. Почему? Они посмотрели на бывших наркоманов, которые прошли через такое, и им стало завидно. Они не хотели быть наркоманами, они хотели стать бывшими наркоманами. Помните, в детстве, в какой-то момент было круче не курить сигареты, а "бросать курить"...

Несмотря на деметафизацию наших представлений о жизни, у нас по-прежнему есть потребность иногда отвечать на вопрос "кто я?". Я - политзаключенный, у меня двадцать "административок", пару раз "сидел на сутках". А еще мы однажды "захватили Кремль".

Человеку необходима социальная реализация, если он живет в обществе. Он хочет быть кем-то. Участие в радикальной политике хорошо помогает быть кем-то, это точно. Не очень понятно кем, но это не важно. Главное - не идеология, а цвет знамен!

...Все это было бы весело, если бы не было так грустно. Наша власть, и это очень старый вопрос "почему", продолжает крайне глупо реагировать на радикальные методы политической борьбы.

К примеру, приковались радикалы к ограде какого-нибудь государственного учреждения. Стоят, кричат - ненасильственную политическую акцию проводят. Зачем бежать за пилой? Зачем заталкивать их в автобус? Зачем - мордой об асфальт? Пусть себе стоят... Через некоторое время им захочется в туалет (это общее для всех людей, вне зависимости от того, герои они или нет) - так они сами себя откуют. А если они, как это обыкновенно бывает, выкинули предварительно ключи от наручников - то им придется попросить ненавистных сотрудников милиции помочь им. На что сотрудник милиции должен ответить - пусть тебе твои "неустановленные организаторы" пилу везут.

К чему все эти гоблинообразные омоновцы? Пусть приедет молодая красивая сотрудница пресс-службы ГУВД Москвы в мини-юбке. Пусть она будет не дура. Пусть даст интервью, что да, здорово, что у нас демократия. Какие милые ребята. Пусть передаст их требования властям (кстати, требования двадцати человек, даже если они и являются радикальными по сути, по форме следует называть "прошения").

...Социальный заказ на "оранжевое движение" практически удовлетворен - теперь в этом поле будут действовать те субъекты, которые уже начали. Но появляется все увеличивающийся социальный заказ на антисистемную оппозицию. Это не оппозиция, а в полном смысле слова полнокровная сила, которая будет интересоваться не тем, чтобы сделать что-то из себя, а тем, чтобы сделать что-то с собой.

Такой силы сегодня нет. НБП окончательно популяризировалось. Анархисты проводят бессмысленные несанкционированные акции, весь смысл которых в том, что они несанкционированные (наверное, в этом они видят анархизм). Дугин шьет знамена с какими прорастающими во все стороны китайскими псилоцибами.

В практике антисистемной оппозиции все еще главенствует идея о революции сознания. Чтобы народ, так сказать, подлинно взял власть в свои руки. На самом деле революция сознания нужна только тем, у кого нет референтной группы, или тем, кто собственной референтной группой неудовлетворен. Что действительно нужно и происходит - так это революция нормальности. Слесарь Михаил не хочет выбирать между национал-инфантилизмом и анархо-антиглобализмом, он хочет знать, как называется то, что есть, чтобы было о чем поговорить.

...Я против борьбы, которую "детерминируют" информационные поводы. Впрочем, борьба (но только та, что с придыханием) пока еще сама по себе остается информационным повод. А по законам информационного общества не факт, что так будет всегда.

А ведь оранжевая революция - пока всего-навсего информационный повод для наших старых знакомых, устроивших своим знакомым период первоначального накопления капитала.

И "красная" революция - не более чем информационный повод для организаций, которые стремятся с помощью несанкционированных революционных акций стать субъектами большой политики.

Только вот повод этот все слабее и слабее, а революция все невозможней...

...Я понимаю, откуда у многих эта тоска по сакральному - у нас крадут то, во что мы могли бы поверить, но не успели, потому что это уже профанировано.

Стоит ли еще раз объяснить, что я "не обо всех". И что мне нравится, что кого-то что-то волнует. Но мне хочется, чтобы волнение имело правильный результат.

Говорят, надо быть всемвместе, а то ничего не получится. И те, кто против всемвместе - провокаторы. Это такая мантра: у власти "единство", "все хорошо, стабильность", у оппозиции "надо быть всем вместе" и еще это, как там... "нас не подолати!". Наверное, надо вместе. Даже организацию такую знаю - называется "Идущие вместе". Но вот во мне почему-то всегда было недоверие к тем, кто призывает куда-то идти вместе. Сложно объяснить, почему. Наверное, я - провокатор...