В рамках правительственной программы реформы образования достаточно четко прослеживается тенденция к пониманию образования в первую очередь как своеобразной отрасли экономики России. Задачи, которые ставятся перед образованием, носят в основном сугубо прикладной, при всей высокопарности формулировок, характер. Система образования, как школьного, так и высшего, должна выдавать стране не только квалифицированных специалистов, но и просто граждан, обладающих специфическим набором установок и ценностных ориентаций, что должно стать основой решения нескольких проблем первостепенной важности для правительства.

Перед правительством стоит задача освободить государство (читай: самое себя) от бремени социальных обязательств. До настоящего момента этот процесс шел под прикрытием личной популярности президента Путина и вне пристального внимания масс. Но одно дело - когда вводится какой-то ЕСН, малопонятный большинству, и совсем другое - когда переходят к полной оплате коммунальных услуг, - это ближе, понятнее, ощутимее. Что бы ни говорили о поддержке населением "правого" курса на думских выборах в лице "Медведя" и на президентских - в лице В.В.Путина, абсолютно очевидно, что и "Медведь", и сам президент в глазах их избирателей представляли отнюдь не право-либеральное крыло нашего политического спектра. Более того, ожидания многих из них как раз были связаны с патерналистскими представлениями о роли государства, с которыми и собираются бороться Греф и Ко. Воспитание целого поколения граждан, не ожидающих ничего сверхъестественного от государства, становится в этих условиях первостепенной задачей реформаторов образования.

Замечу, речь идет не о создании "среднего класса", действительно материально независимого от государства, а о "воспитании чувств" всего населения. Хотелось бы сказать, что это знаменует приход к власти первого поколения немарксистских экономистов, которым идеи Макса Вебера ближе, чем формула "бытие определяет сознание", однако мне кажется, что на самом деле этот путь лишь представляется власти более простым. Идея, в конечном счете, не лишена парадоксальности: получается, что граждане должны в идеале испытывать сложный комплекс эмоций, выражаемый формулировкой типа "спасибо партии и правительству за мою самостоятельность".

Шутки шутками, но все это подразумевает достаточно жесткую систему стандартизации, так как и задачи реформы, и ее конкретные шаги требуют, по крайней мере, движения в сторону полной унификации образования. А потому о каких бы то ни было авторских системах обучения, о всяческой альтернативности, о свободе выбора "спокойно" можно забыть.

"Экономический" подход к образованию в правительственной программе проявляется и в том, что ее авторы рассматривают объект реформы как отрасль народного хозяйства - не только в плане целей и задач, но и в плане стратегии управления соответствующими учреждениями, которые теперь, впрочем, должны стать "организациями". Если образование - просто специфическая отрасль экономики, то и управление в ней надо бы осуществлять обычными для экономики способами. И здесь правительство наталкивается на казалось бы странный вопрос: какими средствами нужно управлять образованием? Однако, чтобы ответить на это вопрос, надо четко представлять, какую именно отдачу вы ожидаете получить от своих вложений в то или иное предприятие и что будет мерилом эффективности?

Традиционными индикаторами качества образования служат успеваемость учащихся, процент поступивших в высшие учебные заведения или аспирантуру и т.п. Эти критерии оценки никто не отменял, и реформа в значительной степени направлена именно на стандартизацию этих показателей и методов их измерения. В то же время реформа связана с серьезной трансформацией финансирования образования, и одним из лейтмотивов становится самоокупаемость или, по крайней мере, сравнительная экономическая эффективность образовательных организаций. Для оценки этих показателей требуется совсем другой инструментарий, а для их улучшения - совсем другое поведение самих этих организаций.

Таким образом, мы имеем два различных направления совершенствования системы образования и две различных стратегии управления. Можно бросить все силы на создание стандарта образования и надзор за его соблюдением всеми образовательными учреждениями. А если учитывать все аспекты стандартизации, то надзирать, по-видимому, придется не только за "слабыми" школами, но и за "сильными". Что делать с последними - не вполне ясно, так как бороться с качеством образования только ради равенства возможностей при поступлении в вуз все-таки не совсем рационально. Однако логика единого экзамена тяготеет именно к такой постановке вопроса. В рамках существующей программы реформы "стандарт" приходится понимать значительно шире, нежели "необходимый минимум". Другой вариант - оставить все на усмотрение рыночных механизмов, когда сочетание потребностей работодателей, требований вузов и возможностей школ определят первых и последних в этой гонке. Замечу, что речь не идет непременно о стопроцентно платном образовании, в общем, эта модель может существовать и в условиях дотируемого и формально бесплатного образования. Так, родители, живущие в центре Москвы, уже сегодня могут достаточно свободно выбирать между 3-4 школами для своего чада, а при достаточной самостоятельности ребенка география расширяется - как за счет дополнительных школ, так и за счет живущих за пределами центра родителей. Существует множество формальных и неформальных ограничений разного свойства на пути такого свободного выбора, но в целом модель работает: существуют школы "престижные" и "непрестижные", хотя все это, казалось бы, стандартные средние общеобразовательные школы (разве что с разными "уклонами"). Руководство школ существование такого "рынка" хорошо понимает и старается создавать конкурентные преимущества на вверенных им участках. Одной из основных форм деятельности на этом направлении становятся контакты с университетами и вузами, являющиеся большим плюсом в глазах родителей. Короче говоря, значительное число московских школ и вузов уже существуют в рамках этой модели, остается добавить только одну маленькую деталь: на сегодняшний день почти все транзакции в этой сфере следует относить к теневой экономике.

Однако, нужно ли требовать или ожидать от реформы легализации этой модели отношений в сфере образования? Для меня ответ на этот вопрос не очевиден. Во-первых, на сегодняшний день она отнюдь не универсальна и в значительной мере функционирует именно потому, что находится в "серой зоне" и избавлена от многих издержек, которые непременно несла бы, будь она нормальным бизнесом. Во-вторых, такого рода "конкуренция" подпитывается как раз недостатком унификации требований к учащимся в разных регионах и на разных уровнях. В-третьих, я в принципе не уверен в применимости классических правил конкурентной рыночной экономики к области образования. Слишком много обстоятельств мешает здесь работать ряду фундаментальных функций рынка. Так, в частности, родители крайне редко могут реализовать функцию "ухода" (в терминах А.Хершмана: см. Albert O. Hirschman "Exit, Voice and Loyalty: Responses to decline in firms, organizations and states") относительно услуг конкретного образовательного учреждения. Другими словами, в случае недовольства качеством они не могут отказаться от услуг одной школы и обратиться к услугам другой так же легко, как они могут сменить сорт стирального порошка или кофе. Не могут хотя бы потому, что их заботит душевное равновесие ребенка. Смена же школы зачастую - травма для него. Гораздо более действенными могли бы оказаться стратегии "голоса" (в терминах того же А.Хершмана), подразумевающие уже совсем другую модель отношений между поставщиками и потребителями услуг, носящую скорее социальный, нежели рыночный характер. Возможно, работа на этом направлении - институциональное оформление родительского влияния на руководство школ - могла бы принести гораздо более ощутимые плоды, выходящие за рамки собственно образовательной сферы. Избранный же курс на создание "рынка образовательных услуг" в сочетании с кампанией по стандартизации может обернуться цепочкой невнятных результатов, мало относящихся к совершенствованию образования как процесса познавательного и воспитательного.

Выбор между четким образовательным стандартом, обеспечивающим единство национальной образовательной системы, и моделью свободного формирования программ учебных заведений - скорее всего просто не может быть сделан однозначно. За последние несколько десятилетий мы имели опыт и того, и другого, имели возможность оценить плюсы и минусы обоих вариантов. Предлагать некую примирительную середину тоже не хочется, наша новейшая история изобилует иллюстрациями к кнышевскому определению компромисса как встречи двух милых людей на дне пропасти, которая разделяет их взгляды. К сожалению, "золотая середина" далеко не всегда высчитывается арифметически. Выбор все-таки должен быть сделан в пользу одной из систем, которая станет государственной политикой в этой области. Но никогда нельзя отказываться от альтернатив: и от "генеральной линии" должны быть отклонения.