Минувшим воскресеньем в возрасте 98 лет в своем поместье недалеко от Лондона скончалась Барбара Картленд - автор 723 книг, переведенных на 36 языков, "королева романа", самая плодовитая писательница всех времен и народов. Общий тираж ее произведений составляет более миллиарда экземпляров. В течение 1983 года Барбара Картленд сочинила 26 романов, за что и была внесена в книгу рекордов Гиннеса. На написание одного романа у писательницы уходило не более двух недель. Героини ее "love story" - непременно девственницы, финалы - непременно счастливые. Собственно секс в романах отсутствует, что, как ни странно, ничуть не сказалось на их популярности. Иначе говоря, Барбара Картленд - явление уникальное по всем параметрам.

Приведенные сведения почерпнуты из заметки Михаила Новикова "Умерла писательница-рекордсменка" ("Коммерсантъ", 23.05). Этому же событию посвящен небольшой материал в "Сегодня".

В "Вестях" рецензия Ильи Алексеева на книгу Ли Юя, или Старца в бамбуковой шляпе, "Полуночник Вэйян, или Подстилка из плоти". Думается, Илья Алексеев - также псевдоним. Скажем, неистового Данилы Давыдова. Если нет, то есть смысл говорить о появлении новой публицистической школы, возмужавшей под отеческим крылом Вячеслава Курицына. Ибо интонации, приемы, да и приоритеты мэтра все отчетливей проскальзывают в текстах подопечных. А зачастую, так просто кидаются в глаза:

Герои делятся на тех, кто стремится согрешить, или потрахаться, проще говоря, и тех, кто всеми мыслимыми способами уговаривает их этого не делать, дабы уйти от зла.

Плюс остроумное название - "Чем чи не шутит".

Однако, ученикам еще очень и очень далеко до учителя. Фантазия его куда цветастей, полет ее много выше, перлы - ослепительней. Тысячекратно. На мой скромный взгляд:

Но не всякая книга обязана иметь жесткий каркас сюжета: подражая Кононову, сравню сей каркас с мужским членом, который в добротной любовной игре должен быть и твердым, как сталь, и cнулым, как рыбка, и мягким, как бархатная тряпица.

Это - заметка "Старые ангелы" по поводу книги "Похороны кузнечика" упомянутого Николая Кононова. В своем роде образец и шаблон, исполненный бестрепетной рукой мастера, давно уже стоящего по ту сторону добра и зла, прекрасного и безобразного, этики, как бы, и эстетики:

Представляю читателя, который, прочитав про выеденный труп и любовь к телу бабушки, ужаснется и дежурно чертыхнет проклятых "постмодернистов". Добьем их: в романе есть сцены онанизма и гомосексуализма, подглядывания за голым телом бабушки, уже не фотографической, а полумертвой, описание говна в коллективном туалете и пр. В чужом пересказе меня и самого все бы это отвратило от чтения.

И далее - как раз про снулую рыбку. Видимо, для читателей, все еще недобитых. В общем, серьезный текст. Пропустить его нельзя.

Остальные сегодняшние материалы на этом фоне выглядят пресновато. Но ничего не поделаешь - что есть.

В "Известиях" очередной обзор толстых журналов от Натальи Игруновой. Понятно, что к подобному жанру - пунктирных, очень кратких аннотаций - особых требований и претензий быть не может. Как к новостным лентам информационных агентств. Тем не менее, некоторые абзацы этого уж очень наскоро скроенного текста просто невозможно читать без улыбки:

"Октябрь" открывается романом Сергея Носова "Член Общества, или Голодное время". Голодное время - после августа 91-го. Сдав накануне "Дня Великого Катаклизма" 30-томник Достоевского в букинистический и пережив сотрясение мозга после удара по голове медным самоваром, герой оказывается членом некоего Общества - то ли друзей книги, то ли вегетарианцев (они же - не пугайтесь - антропофаги).

А это - насчет "Удавшегося рассказа о любви" В.Маканина:

Сюжет держится на том, что герой, выискав взглядом трещину в асфальте или точку на обоях, узким тоннелем протискивается в прошлое. Похоже, на сей раз автор избрал неудачную "точку" и оказался на территории, уже порядком вытоптанной А.Кабаковым и Н.Климонтовичем.

Чтобы доказать, что подобный пересказ маканинского сюжета, мягко говоря, не совсем корректен, достаточно сослаться на рецензию Андрея Немзера, упомянутую в предыдущем нашем обзоре. Разумеется, и там фигурирует пресловутая трещина - только вот роль ей отводится куда более скромная.

Еще один замечательный книжный материал - в "Сегодня": "Амстердамская полиция выпустила путеводитель по злачным местам". Сообщается, в частности, что:

...путеводитель призывает туристов приобретать гашиш или марихуану только в специальных заведениях, имеющих официальную лицензию, и не пользоваться услугами "черных дилеров", какие бы выгодные сделки они ни предлагали. Настоятельно не рекомендуется также пользоваться услугами плохо одетых уличных проституток из отдаленных районов города, поскольку их клиентов могут поджидать разные неприятные сюрпризы - от банального грабежа до экзотических заболеваний.

Вот уж где, действительно, ружья кирпичом не чистят.

И напоследок - многостраничная листовка от Дмитрия Быкова, стилизованная под рецензию на "Стража" Алистера Маклина. Звонкий, искрометный, как хлопушка, ухающий и охающий текст о том, что: a) отечественных переводчиков в большинстве своем надо сажать; b) "Страж" - адаптация к масскульту гениального набоковского романа "Pale Fire"; с) у нас все равно так не могут.

Масскульт всегда стоит на плечах гигантов, и в этом нет решительно ничего дурного. Куда бесплоднее и скучнее обратная тенденция - насыщать "серьезную прозу" приемами и фабулами дешевого детектива. Тогда на свет появляются уродливые кентавры вроде книг Умберто Эко, где банальные и легко просчитываемые сюжеты нагружены непропорциональной тяжестью аллюзий, вставных новелл и необязательных сведений.

Увы, в постсоветской литературе прижилась именно эта, вторая, тенденция.

Ну и немного о том, как Дмитрий Быков представляет себе качественную беллетристику.

Как серьезной прозе, по замечанию Музиля, необходима примесь беллетризма, так и беллетристика ничего не стоит без примеси серьезности и искренности, без "страха и трепета", без драгоценного сознания непостижимости бытия.

Что ж, за эту-то энштейнову оригинальность мышления, за это-то "драгоценное сознание непостижимости" мы и любим и раз от разу до дыр зачитываем пламенного Быкова. Сожалея только об одном - что на дворе не конец 80-х, и писания эти - не о пользе, даже не так, о бесценной и нетленной в веках значимости, положим, романа "Мастер и Маргарита". Еще одной адаптации блестящей, но заумной для читательских масс идеи.