Больше двух лет назад я опубликовал в Полит.Ру статью "Нефть и новости". Тогда же было анонсировано продолжение, но как-то не дошли руки. Потом оказалось, что она не утратила актуальности, хотя цены на нефть за это время изменились радикально. Так что комментирую и дополняю самого себя (первоначальный текст - курсивом). Да и вообще, наверное, методологически правильно иногда возвращаться к старым текстам.

Кроме того, печальные события в Америке породили массу спекуляций на тему нефтяного рынка - волей-неволей приходится отвечать. Особенно резанула вряд ли уместная в дни неопределенности ремарка, что теракт в Америке "не был нужен никому, кроме нефтяных лоббистов". Нет! Я не нефтяной лоббист, но когда сталкиваешься с утверждениями, что Саудовская Аравия стремится "застраховаться от превращения в нищую страну, когда иссякнет нефть", хочется ткнуть автора носом в справочник, из которого следует, что запасы нефти (разведанные и подтвержденные) в Персидском заливе иссякнут значительно позже, чем, скажем, в России...

Итак, перейдем к самоцитированию.

Читателю новостей 1999 года уже довольно сложно представить, что еще пару лет назад в России мировая цена нефти была интересна лишь узкому кругу специалистов. Трудно поверить, но еще в прошлом году многие правительственные чиновники высочайшего уровня, впрямую ответственные за разработку и реализацию экономической политики, были "не в курсе" драматического падения нефтяных цен.

На самом деле абсолютно понятно, почему так было, хотя сейчас даже я сам засомневался: "Неужели, правда?" Просто где-то с 92-го по 97-й год сырьевые цены были относительно стабильны, поэтому и зависимость российской экономики от цен на сырье была как бы и не заметна. Стабильность, впрочем, была не абсолютной, но колебания на металлических рынках, во многом спровоцированные скачкообразным ростом предложения за счет постсоветских производителей, сейчас обсуждаться не будут.

Была и еще одна причина, о которой стоит говорить особо, поскольку в последнее время соответствующая тема стала предметом многочисленных спекуляций. Речь идет об экономических циклах. Пока российская экономика была советской и интегрированность в мировую экономику была чем-то за гранью понимания, цикличность мировой экономики была лишь пропагандистским пугалом. Реальные хозяйственные решения принимались почти без оглядки на то, подъем или рецессия в Америке, Европе или Японии. 90-е же годы стали для всего мира (но прежде всего - для США) в каком-то смысле переломными: обычная модель цикла оказалась нарушена, период поступательного развития продлился необычно долго. Так что опыта экономической политики в условиях "внешней рецессии" у российского руководства пока нет.

Только в конце десятилетия повысилась волатильность на рынках, возможно и предвещающая надвижение рецессии. В 2001 году замедление темпов роста и американской и мировой экономики еще более усилилось, даже до 11 сентября рецессия стала представляться почти неизбежной, а нарушение нормального функционирования рынков сделало ее почти неизбежной. "Почти" - потому что как всегда есть несколько вполне неопределенных факторов: и экономика может оказаться здоровее, чем казалось, и кейнсианское стимулирование за счет госзаказов на почве грядущих масштабных оборонных (наступательных?) расходов может на время оттянуть спад.

Кстати, о динамике "металлических цен". Цены на цветные металлы, пошедшие в рост одновременно с нефтяными в 99-м году, уже падают, причем довольно резко - до минимального уровня 98-го года уже близко.

Экономические же предложения из программной речи лидера коммунистической оппозиции, опубликованной в "Правде" в конце прошлого (98) года, вообще сводились к решению всех проблем за счет социализации доходов от нефтяного экспорта. Происходило это в момент абсолютного минимума цен, когда цена экспорта практически сравнялась с себестоимостью добычи на российских месторождениях.

С тех пор мне как-то не приходилось анализировать экономический программ КПРФ, замечу лишь, что их главный экономический гуру - Сергей Глазьев высказывается куда более осторожно и взвешенно, хотя любитель парадоксов и недоговорок найдет в его трудах немало занимательного.

На самом деле подобное "запаздывание" с концентрацией внимания на каких-то специфических новостях или индикаторах - явление достаточно типичное. На ум немедленно приходит увлечение большинства экономических аналитиков проблемами бюджета и практически полное игнорирование платежного баланса (или даже неумение его прочесть). Ситуация меняется, и сегодня, напротив, о платежном балансе размышляют очень многие...

Интересно, где следующий подводный камень? Подозреваю, что в области корректности интерпретации статистических данных.

Похоже, в части концентрации внимания на платежном балансе прогноз оправдался. Интерпретация же статистики(http://www.polit.ru/documents/114618.html) остается слишком скользкой и невыигрышной (в плане публичности) темой. Хотя, если взять следующее рассуждение, то можно превратить его в весьма выигрышное. Дебартеризация экономики привела к вытеснению завышенных бартерных цен из обихода, а следовательно промышленный рост (и без того весьма значительный) достаточно существенно недооценен официальной статистикой. Чем не аргумент?

Впрочем, в середине 2001 года Госкомстат окончательно запутал ситуацию, изменив базу статистических сравнений и подсчетов, в результате чего оценка роста ВВП немедленно выросла. Голоса же немногих сомневающихся в том, что происходит "в реальности и на самом деле", потонули в желании, чтобы было красиво. Я же продолжаю настаивать, что за использование статистических аргументов в публичной политике надо ... - сюда пусть каждый вставит излюбленный им способ наказания.

Но вернемся к нефти... Так сложилось, что доходы от экспорта нефти составляют весьма значительную долю экспортных доходов России. Таким образом, торговый и платежный балансы крайне чувствительны к колебаниям цен на энергетическое сырье. А они, в свою очередь, определяют динамику валютного курса, влияют на формирование бюджета, да и вообще на все, что происходит с экономикой. В России эта зависимость приобрела даже не просто гипертрофированный, а какой-то мистический характер. Нефтяной шок 1973 года, приведший к масштабной технологической реструктуризации в развитых странах, пролился золотым дождем на СССР. В результате десятки и сотни миллиардов нефтедолларов были бездарно растрачены и отлились позднее в популярном слове "застой". Масштабное падение цен в середине 1980-х - "перестройка", Горбачев и осознание невозможности прежней жизни. Кратковременный подъем во время иракской войны и быстрый спад - перестройка не получилась, СССР мертв.

Ценовое ралли образца 1999-2000 годов, наверное, неправильно сравнивать с нефтяным шоком 73-го года. Причин тому несколько:

- Нефть в сопоставимых ценах все же значительно дешевле, чем она была в середине 70-х.
- Удельная энергоемкость значительно ниже.
- Источники сырья куда более диверсифицированы.

Однако часть выводов достаточно близка:

- Интенсифицировано внедрение энергосберегающих технологий.
- Проинвестированы разработки новых месторождений, расконсервированы нерентабельные ранее скважины.
- Там, где это возможно, начался переход на альтернативное топливо. В частности, именно этим обстоятельством обусловлен рост цен на природный газ.

Кстати, о "кратковременном подъеме" во время "Бури в пустыне". Когда рухнули небоскребы в Нью-Йорке, немедленно подпрыгнули цены на нефть и золото, где-то на 12 и 8% соответственно, потом откатились к прежнему уровню. С золотом понятно - "вечная ценность", safe haven, с нефтью тоже понятно - трейдеры отыграли ожидания немедленного начала новой "войны в заливе" и, соответственно, неприятностей с поставками нефти.

До 1997 года конъюнктура была относительно благоприятна, потом цены опять поползли вниз. В 1998 году цены достигли минимума за двадцать лет (в номинальных долларах), а если учесть инфляцию, то оказались раза в полтора ниже, чем в кризисном 1986 году. Мало того, легкодоступная нефть уже выкачана, себестоимость увеличивается, во всяком случае, она в несколько раз выше, чем в Персидском заливе. У Кириенко просто не оставалось никаких ресурсов для спасения страны от дефолта, тем более в ситуации, когда законодатели были "не в курсе". К тому же прогнозы относительно цены на нефть весной-летом 1998 года были просто катастрофическими для российских нефтяников и для страны в целом: ожидалось, что цены могут опуститься до 5(!) долларов за баррель, то есть на пару долларов ниже уровня нулевой рентабельности большинства российских нефтепромыслов.

Реальная жизнь в очередной раз продемонстрировала "блеск и нищету" экономических прогнозов - реальная динамика цен оказалась совершенно неожиданной как для "аналитиков", так и для участников рынка. Собственно, я и тогда о том же писал, сейчас лишь приведу любимый англоязычный анекдот об экономическом прогнозировании (перевести его на русский затруднительно, поскольку он основан на игре слов, но смысл его примерно тот же что и в анекдоте про то, зачем нужны экономисты-прогнозисты - чтобы синоптикам было не так стыдно).

What's the difference between economic forecasting and fortunetelling? None!

Впрочем, подсчет себестоимости в российских условиях - дело почти безнадежное: опираться на отчетность российских компаний практически бессмысленно, можно лишь делать порядковые оценки, а от экономических прогнозов обычно за версту разит шаманством.

Про себестоимость трудно рассуждать и сейчас - отчетность даже наиболее прозрачных российских нефтяных компаний все еще далека от идеала, вероятно, даже топ-менеджмент не располагает точными данными. Более или менее понятны три вещи:

- падение цен заставило нефтяные компании всерьез озаботиться проблемой себестоимости;
- девальвация рубля позволила сократить часть издержек;
- а последовавший рост цен позволил направить в нефтяную отрасль много инвестиций.

Руководители НК периодически высказывались о сокращении себестоимости российской нефти, судя по их высказываниям, им действительно удалось снизить издержки, но до уровня, скажем, Персидского залива их довести все равно не удастся - просто из-за качества месторождений.

Более или менее осмысленны только две вещи - краткосрочный анализ и качественное изучение долгосрочной динамики.

Попробуем рассмотреть факторы, воздействующие на нефтяной рынок.

Во-первых, предложение на нефтяном рынке чрезвычайно эластично "вверх" (возможности добычи серьезно превосходят нынешний уровень) и малоэластично "вниз" (для многих нефтедобытчиков в мире рентабельность без учета налогов составляет сотни процентов).

Жизнь преподнесла несколько сюрпризов. Первым было то, что, как оказалось, избыточные мощности не столь уж и велики - правда, как писали, не в нефтедобыче, а в нефтепереработке и транспортировке, но все равно утверждалось, что предложение нефтепродуктов во время пика нефтяных цен ограничивалось именно нехваткой мощностей в этих сферах. Однако после разговоров о том, что "нефти мало", последовал второй сюрприз - оказывается, ее все-таки много и избыточное предложение не велико, а просто огромно. Кому в этой ситуации верить, мягко говоря, непонятно.

К тому же, за полтора года "дорогой нефти" были произведены существенные инвестиции в нефтяную индустрию - она теперь способна производить больше...

Почти "сюрпризом" оказалось и то, что переключение с нефти на другие виды топлива, в первую очередь, газ - не так уж и сложно, хотя и требует времени. Недаром, с некоторым временным лагом за ростом цены на нефть последовал рост цен на природный газ и уголь.

Во-вторых, самое знаменитое в мире картельное соглашение ОПЕК, которое и было призвано ограничить эту самую эластичность "вверх", в последние годы стало менее эффективным, а его участники утратили дисциплинированность.

К тому же ОПЕК перестало покрывать столь значительную часть рынка, как это было в семидесятые.

Это сюрприз номер три. Оказалось: даже несмотря на то, что ОПЕК контролирует значительно меньшую долю рынка, чем в 70-е годы, его влияние на рынок крайне велико, а его члены способны эффективно координировать решения, что и было продемонстрировано в 1999-2001 годах.

Есть, конечно, и дополнительные факторы на "стороне предложения". Это, в первую очередь, постепенное прекращение блокады Ирака - одного из крупнейших производителей нефти

В-третьих, уменьшается спрос на нефть. Существует долгосрочная тенденция к внедрению энергосберегающих технологий - это и малолитражные автомобили, и повышение КПД всевозможных устройств, и многое другое. Возможно радикальное снижение потребления нефти уже в близком будущем за счет внедрения альтернативных (возобновляемых) источников энергии.

Речь, в действительности, шла об "удельном спросе" - в расчете на единицу производимого ВВП. И если в долгосрочной перспективе это действительно так, то краткосрочно "простой индустриальный рост", в частности в странах третьего мира, может приводить и к общему росту спроса. Внедрение же "радикальных" энергосберегающих технологий пока все еще не происходит - и это, в общем-то, не сюрприз.

Здесь, правда, не все однозначно; в США - крупнейшем потребителе нефти в мире - в результате беспрецедентного восьмилетнего экономического бума быстро растет количество дорогих неэкономичных автомобилей, и, соответственно, потребление топлива.

Американскому подъему уже больше десяти лет, и хотя спад выглядит почти неизбежным, вопрос о его глубине и продолжительности остается открытым.

Индустриализация в странах третьего мира также приводит к увеличению спроса на нефть.

Действительно, "победили" в нефтяном ралли, скорее, не моторы, а неожиданно прочный подъем в Юго-Восточной Азии, ожидать которого в середине 98-го года мог только законченный оптимист, тогда большинство аналитиков ожидало, что структурные реформы, необходимые для возобновления роста, займут значительно больше времени. Я был достаточно осторожен:

В 1997 году лопнул "азиатский пузырь". Падение ВВП в Юго-Восточной Азии и негативные прогнозы экономического развития региона, в том числе Японии, привели к падению потребления не только нефти, но и всех инвестиционных товаров. Commodity index журнала The Economist упал больше чем на 30%. Именно эти товары составляют основу российского экспорта. Однако падение не продлилось слишком долго, инвестиционный бум в Азии уже начался, предположения о глобальном кризисе в Японии не оправдались, цены полезли вверх. Мало того, ОПЕК опять удается худо-бедно обеспечивать выполнение своих решений.

Надолго ли это? Оправданы ли ожидания быстрого восстановления азиатских экономик? Не начнется ли рецессия в США? Насколько синхронными будут экономические циклы в развитых странах? От ответов на эти вопросы зависит, какова будет цена нефти, и насколько пристально мы будем следить за колебаниями ее котировок.

Заданные в 99-м году вопросы остаются как нельзя актуальными и в конце 2001. Экономическое положение Японии продолжает оставаться донельзя шатким, рост экономик стран ЮВА в значительной мере предопределен возможностями экспорта в Японию и США, возможность же рецессии там стала куда более реальной. Данные о снижении экспорта Сингапура, Таиланда, Малайзии, состоявшего в значительной мере из разнообразной электронной продукции, просто ошарашивают - действительно, спрос на всякие компьютерные штуки падает, продажи персональных компьютеров упали - впервые за много лет. А соответственно ухудшается платежный баланс, падает ВВП, сокращаются инвестиции. Аналитики и до 11 сентября всерьез обсуждали сценарии мировой рецессии, теперь же к уже существующим неопределенностям следует добавить риск (или факт?) глобальной политической и военной нестабильности, кризиса глобального баланса системы безопасности.

Ждать прогнозов "в завершение" не стоит. Разве что предостеречь любителей спекулировать на апокалипсических прогнозах - глобальные катастрофы, все же, маловероятны.

P.S. Та статья заканчивалась фразой:

Пока же цена российской нефти опять приблизилась к 20$ за баррель. И это трагедия для России...

В сентябре 2001 нефть стоит ближе к 30$. Высокие цены на нефть стали одним из залогов нынешнего относительного благополучия российской экономики. Но следует все же помнить об упущенных возможностях и думать о том, как жить без "нефтяного одеяла".