Когда Буш-старший десять лет назад обмолвился о "новом мировом порядке", он говорил о мировой победе атлантизма и демократии американского типа. В то время казалось, что для подобных высказываний есть веские основания. Советский Союз распался, и его инфернальная тень более не угрожала образу Мировой Свободы. Покорная Европа, ужаснувшаяся результатам собственных экспериментов в построении Neue Ordnung, готовилась к объединению, девальвации ЭКЮ-евро и окончательной победе зеленых бумажек с надписью "Novus Ordo Seculorum" - новый порядок навеки. Китайские амбиции легко нейтрализовывались "Троянским Тайванем". Япония и страны Юго-Восточной Азии прекрасно осознавали выигрышность своей позиции в результате победы атлантизма, символизирующей Запад, закат, а значит, неизбежный за ним восход новой империи на Востоке.

Для поднятия авторитета атлантизма на Ближнем Востоке Буш-старший организовал эффектное военно-театральное действо в Персидском Заливе. Казалось, неолибералам оставалось развязать лишь два узла - балканский и палестинский, чтобы окончательного утвердить новый глобальный расклад. Балканы должны были также послужить дальнейшему сплочению европейских народов и внесению ясности в роль России в мировом порядке. А решение палестинской проблемы могло бы проходить по аналогичному сценарию: создать мощную ближневосточную коалицию с атлантистами во главе, сделать именно Палестину, а не чужеродный Израиль, оплотом атлантизма среди исламских государств.

Следует отметить, что с точки зрения неолибералов Россия не являлась ключевым игроком на международной арене. Эксперты-атлантисты почему-то решили, что для России вполне подойдет безыскусный латиноамериканский сценарий, основную роль в котором играют МВФ и Мировой Банк: кредиты, коррупция власти, постоянная внутренняя нестабильность. Остается загадкой, почему подобный сценарий представлялся допустимым по отношению к государству с мощным потенциалом оружия массового поражения: могли бы, по крайней мере, учесть угрозу расхищения арсеналов ядерного и биологического оружия.

Итак, в начале 90-х годов неизбежность скорой мировой победы атлантизма казалась очевидной. Но в 1999 году произошло одно малозаметное политическое событие, поставившее крест на амбициях атлантистов одержать скорую победу. Речь идет запланированном на полночь 31 декабря 1999 года акте возложения золотого пирамидиона на пирамиду Хеопса (плато Гиза в Египте) в присутствии Буша-старшего, а также его друзей и знакомых. Возможно, это действо и должно было ознаменовать начало Новой Эры в жизни человечества, но - буквально за две недели до Нового года президент Египта Мубарак отправился в ближневосточное турне, результатом которого стал запрет возложения золотой пирамиды - с целью обеспечения сохранности древних архитектурных памятников. Истинными же мотивами отказа аравийцев была откровенно мистическая, "масонская" подоплека запланированного представления. Несмотря на частный характер мероприятия, оно породило массу конспирологических и параноидальных слухов, подавляющая масса которых была пустой выдумкой. И все же есть повод взять в расчет это маленькое недоразумение, рассуждая о миссии глобализма и его движущих силах.

Страны исламского мира отменили наступление эры нового мирового порядка в 2000 году. Возможно, атлантисты не слишком настаивали, ощущая, что ключ к ближневосточной проблеме, а значит, к глобальному миру, еще не найден. И лишь в сентябре 2001 года произошли события, результаты которых вполне могли бы оказаться таким ключом.

Неизвестные исламские экстремисты совершили бессмысленный варварский акт, результатом которого стала не только гибель тысяч людей, но и опасная дрожь одного из столпов атлантизма - военной мощи США. Среди бела дня разрушительной атаке подверглось здание Пентагона - погибли люди, какое-то оборудование, секретная информация, но главное - пошатнулась вера в неуязвимость символов атлантизма. Изменилась и тактика глобализма по отношению к Ближнему Востоку. Если прежде миссию атлантизма нужно было обязательно принимать с любовью и верой, теперь становится допустимым осуществлять ее огнем и мечом, как некогда навязывались человечеству христианские ценности. Послушание исламистского блока купить не получилось - зато появилась возможность действовать хитростью и силой. Несомненно, радикалы в своем стремлении нанести атлантизму упредительный удар оказались слишком несдержаны и по-азиатски жестоки. Не менее жесткой представляется и реакция неолибералов в виде массированных ударов по уязвимым, но не жизненно важным горячим точкам исламского мира.

Нетрудно нарисовать один из вариантов развития событий: создание военного плацдарма атлантизма в Израиле. Возможно, втягивание в ближневосточный конфликт крупных игроков с дальнейшей экспансией конфликта: однако, чтобы подобный сценарий оказался эффективным, атлантистам нужно воссоздать некий влиятельный международный орган (альтернативу ООН), олицетворяющий глобальную миссию.

И все же, глобализм: за или против? Можно и по-другому: кто против атлантизма и почему? Очевидно, в результате открытого соревнования множества общественных проектов атлантизм оказался сильнее. К чему сопротивление? Стоит ли уподобляться дикарям, не желающим пользоваться мылом и полотенцами из-за своей общественной неразвитости и консерватизма? Нужно ли отказываться от дара общественной и личной свободы, полученного от любящего и глубоко верящего в нее Большого Брата? Зачем продолжать лелеять свою провинциальную дремучесть, преподнося ее как элемент национальной самобытности?

Но есть здесь и другая сторона. Если миссией атлантизма как общественного проекта можно было бы назвать воплощение Американской Мечты, то миссия глобализма туманна, как рассвет над Гизехом. Что дает повод считать, что смысл ее при переходе на уровень транс-атлантизма не претерпел заметных изменений: миссия глобализма - все та же Великая Американская Мечта, а цель - воплощение идеи "Большого пространства", обеспечивающего процветание и могущество американского государства - всемирного гаранта демократии, свободы и безопасности для евроатлантической цивилизации и для всего человечества. Ключевое слово - "безопасность". Свобода - слишком абстрактный символ, чтобы быть осознанным недоцивилизованными дикарями, населяющими, скажем, Россию или страны Ближнего Востока. Безопасность более близка и понятна, ведь мысль о ней питается страхом. Когда к мелкому лавочнику подкатывается "группировка", чтобы предложить "защиту", первая задача - заставить клиента испытывать страх. Свобода является ценностью для хищников и птиц, но не для сообществ прямоходящих приматов, включая и тех, что достигли больших или меньших успехов в интеллектуальном развитии. Страх и послушание, а не свобода и ответственность, вот что лежит в основе государства с момента его образования. Глобальный мир - это метагосударство, системообразующая сущность его остается прежней. Здесь, однако, вспоминается отмененное мероприятие в Гизе. Можно ли угадать в контурах нынешнего глобализма краеугольный камень системы нового типа? С трудом. Все, что мы знаем об идеале государства, - это общественная структура, основанная на взаимном доверии и братской любви. По известным причинам (биологическим, экономическим, социальным), подобные качества сообществу приматов не свойственны. Выход - создавать идеальное государство по частям, тщательно селекционируя интеллектуальную элиту, взращивая в ней пресловутые человеческие качества и свободу от страха. А там, глядишь, лет через тысячу что-нибудь получится.

Но для того чтобы выращивать ростки нового сознания, нужно не отдельно взятое элитное государство, а сеть, гражданское общество, независимая общественная структура, пронизывающая все человечество. Увы, подобным сетям так же свойственно вырождение, как и государственным образованиям. И все же, наверное, их отсутствие или разрушение лишает человечество последней надежды. Voe victim. Конечно, глобализм может быть атлантическим или евразийским, азиатским или австралийским, африканским и даже антарктическим. Важно, чтобы сумевший победить смог к тому же расширить свою миссию до глобальной. Атлантическому глобализму этого пока не не удалось.