22 января 1919 года два формально суверенных и полупризрачных политически украинских государства - УНР (Украинская Народная Республика) и ЗУНР (Западно-Украинская Народная Республика) - объединились, пусть и ненадолго, пусть и чисто формально, в одну самостоятельную Соборную Державу. С того времени, особенно в последнее десятилетие, это событие как бы подчеркивает украинскую "соборность", то есть политическое и духовное единство всех земель и субэтносов, составляющих современную Украину в ее нынешних границах.

Меня - как человека восточноукраинского происхождения, большую часть жизни проведшего в России, - всегда занимал вопрос: в конце концов, кто нам, восточным украинцам, ближе в культурном, ментальном, психологическом и всяком прочем отношении - великороссияне или западные украинцы?

Вроде бы, и те, и другие - братья, если, конечно, уместно такое уподобление. С западными украинцами мы составляем единый народ, но лишь с середины XX века живем в пределах одного государства. Западные украинцы для нас - братья по крови, истории, традиционной культуре и материальным составляющим быта и бытия, ну а также, конечно, по языку.

С великороссиянами, которые как народ сложились именно вокруг государственной идеи, мы долго жили в пределах одной страны, одного культурно-информационного пространства, но так и не слились в единое целое (проект "триединого русского народа", состоящего из великороссов, малороссов и белорусов, выказал свою бесперспективность еще в XIX веке); мы вроде бы как братья по духу, православию, евразийскому дискурсу и, не исключено, эсхатологической устремленности.

Получается, с одной стороны, братство по крови и плоти, с другой - братство по духу? Но что же связывает всех украинцев, что служит для всех "общим знаменателем"? Только лишь "материальные" стороны бытия - или есть нечто еще, более высокое? Помимо этнокультурного кода, антропологии, стереотипов поведения, культуры, есть также общее поле исторических и государственных смыслов, общий "пантеон" "знаковых" имен. Например, и западные, и восточные украинцы знают, кто такие Григорий Сковорода, Леся Украинка, Васыль Симоненко, Иван Сирко. А великороссиянам это просто неинтересно. Для абсолютного большинства великороссиян эти имена совершенно мертвы, даже Шевченко - это футболист (примерно как Бетховен - собака из фильма). Великорусскому человеку бесполезно что-то рассказывать о таинственном мире украинской магической культуры или об образе рая в богатых формах барочной эстетики.

Примерно так же, как западный украинец, особенно галичанин, останется глух к степному евразийскому измерению, к козацкой идентичности, к разговору о геополитике, о православной исихастской мистике (кроме, возможно, некоторых западных украинцев - православных или грекокатоликов-студитов). Галичане непременно будут генерировать какой-то виртуальный бред о "евроинтеграции", о традициях Магдебургского права - масштабы мышления у них, конечно, другие, не наши. Примерно такие же, как улочки в старом Лемберге-Львове. Да, не всегда как-то получается ощутить свое духовное родство с людьми, для которых слова "империя", "евразийство", "Византия", "Московское царство", "Советский Союз", иногда даже "православие" - это ругательства.

Именно восточные украинцы и великороссияне, в меньшей мере - татары и другие тюркские народы, сделали возможным удержание Большого Евразийского Пространства; участие в этом процессе западных украинцев и белорусов незначительно. Впрочем, не стоило бы говорить, что у галичан нет пассионарности, нет внутреннего драйва. Есть, конечно, да еще какой! Он воплотился, для примера, в той же ОУН-УПА: с одной стороны, это был антиевразийский проект, в значительной степени спровоцированный бездарной политикой имперского центра (вообще-то, при творческом подходе именно галичане могли бы стать оплотом советского евразийства на западном направлении!), с другой - именно в подобной форме проявилась энергия украинского мужского начала, энергия сопротивления, экзистенциальная субъектность.

В украинской неоднородности нет ничего уникального. Антагонизм между итальянцами Юга, Средиземноморья, и итальянцами Севера, вполне респектабельной Западной Европы, будет, пожалуй, посерьезнее, чем взаимные претензии, часто фантомные, между жителями Ивано-Франковска и Луганска. Французы - это чуть ли не разные расы, сплоченные идеей французского гражданства, языка и культуры. Бретонцы, например, - потомки кельтов. И, кажется, уживаются с провансальцами и гасконцами. Немцы - случай совершенно особый. Ну а великороссияне - это вообще сообщество не меньше как трех больших групп субэтносов: северовеликороссов, южновеликороссов, сибиряков. Но между ними, в отличие от украинцев, не проходит цивилизационный разлом! Понятно, что главная проблема украинского этноса в том, что составляющие его субэтносы относятся к различным суперэтносам - к западноевропейскому и евразийскому.

Но является ли психологическая отчужденность, субэтническая негативная комплиментарность между "сх╗дняками" и "западенцями" - между потомками козаков и галичанами-грекокатоликами - a priori заданной и предрешенной цивилизационными различиями, либо она основана на исторической памяти (например - о сталинских репрессиях)?

Галицкая русофобия и москвофобия - явления сравнительно недавние, и спровоцированы они прежде всего бездарной, иногда преступной политикой Кремля в 1940-х годах. Понятно, что для православного козака где-нибудь в XVII веке галичанин-униат - вероотступник, достойный смерти. Екатерина II сокрушалась, что после раздела Польши Галичина не попала в состав Российской империи, а ее население не было возвращено в лоно православной церкви, подобно тому, как это произошло на Волыни и в Беларуси.

До 1939 года отношение галичан к Москве - и позитивное, и негативное - было преимущественно абстрактно-виртуальным - из-за отсутствия постоянного контакта, затрудненного российско-австрийской или советско-польской границами (едва ли не единственный пример реального массового контакта в предыдущую эпоху - в 1914 году, во время Первой мировой войны). Однако "москвофилы" были почти всегда в большинстве, и даже греко-католичество в XIX - начале XX века понималось преимущественно как легализация православного обряда, а вовсе не как форма единства с западным латинским миром. После присоединения Западной Украины к СССР наличествовали все предпосылки для сглаживания цивилизационных различий между евразийской Восточной Украиной и центральноевропейской Западной.

Однако провальная политика Кремля превратила Западную Украину в недоброжелателя России, а граница по Збручу навсегда отпечаталась в сознании восточных украинцев. Львовские Соборы 1946-1948 годов вместо подлинного воссоединения христиан восточного обряда загнали греко-католическую церковь в "катакомбы" и на долгие десятилетия превратили ее в бастион духовного противостояния Советской власти, коммунизму и всему, что с ними связано. Понятно, что никому так не должны быть обязаны греко-католики своим возрождением на излете 1980-х, как Сталину и НКВД.

Впрочем, различие культурных традиций между западными и восточными украинцами сильно преувеличено - несомненно, у западных и восточных украинцев больше общего, нежели различий. Например, та же социальная этика и общее неуважительное отношение к закону, несмотря на традиции Магдебургского права и правовую культуру Австро-венгерской империи. (Весьма характерна в этом отношении правовая ментальность латышей, литовцев и эстонцев: уж они-то, в отличие от Западной Украины, провели в составе империи с центром в Санкт-Петербурге - Москве не пятьдесят, а все двести лет, тем не менее, их правовое сознание, их отношение к праву вполне европейское. Кстати, не факт, что российский и украинский правовой нигилизм так уж однозначно ущербен - напротив, он может указывать на некие более высокие начала социальной организации.)

Существует расхожее мнение, почти "конспирологический" миф, об исключительной роли Галичины и грекокатоликов-галичан в генерировании "украинской идеи", в выработке украинской национальной идентичности, в создании украинского литературного языка, в обретении Украиной независимости и суверенитета. Иначе говоря, такой себе инвариант "теории заговора" - стереотип об "украинстве" как сугубо галицком феномене. Однако на самом деле современная украинская идентичность сложилась именно в Восточной Украине на основе "козацкого" мифа, именно оттуда происходят почти все "отцы" украинской идеи.

И еще одно заблуждение: что всей Украине будто бы навязан "галицийский диалект" (в России и даже в Восточной Украине почему-то так считают многие). Наоборот, именно полтавский диалект фактически был "мягко" навязан всем западным украинцам, именно язык Котляревского и Шевченко стал структурной основой для общеукраинского литературного языка. (Кто не верит, пускай полистает тексты, особенно ранние, Франка, Стефаника или какого-нибудь Осипа Маковия.)

Если бы не влияние Восточной Украины, западные украинцы, вероятнее всего, были бы ассимилированы соседними народами (поляками, румынами, венграми, белорусами) или же превратились в самостоятельный "рутенский" ("русинский") народ, сопоставимый по численности и исторической значимости, скажем, с латышами или словаками.

Окончание следует...