А скажите, когда и зачем было восемнадцатое брюмера?- перешел на политграмоту экзаменатор.

По календарю Брюса тысяча девятьсот двадцать восьмого года восемнадцатого октября - за неделю до Великой Октябрьской революции, освободившей пролетариат всего мира и все разукрашенные народы!- не растерялся Пухов, читавший что попало, когда жена была жива.

Андрей Платонов. "Сокровенный человек"

Еще не улеглись восторги по бонапартизму в "стране победившего авторитаризма", а выборы 14 марта 2004 года уже принято титуловать как поворот в истории России. Или даже "восемнадцатое брюмера". Но весь вопрос, с каким из Наполеонов связан этот славный "брюмер? С Наполеоном Бонапартом или Луи Бонапартом?! Для "читавших что попало" между Наполеонами разницы нет: Буонапарте он и есть Буонапарте. Как говорится, что с Луем, что без луя... Для тех, кто с Наполеоном на дружеской ноге, все мы за одной Буонопартой!...

Но для тех, кому история России небезразлична, встает вопрос: с каким историческим лицом можно сравнивать Путина - с Кромвелем или Сталиным, либо с Наполеоном и Луи Бонапартом? Чтоб не приходилось гадать, "кто из Путиных настоящий: термидор, брюмер или робеспьер". Дело не в праздном любопытстве, а в стремлении понять, что нас всех ждет. Дальнейшее разрушение общества и новое потрясение революцией, или после всех катаклизмов и разложения мы вступаем в эпоху созидания. А значит, впереди нас ждет расцвет новой Империи и утверждение основ новых социально-экономических отношений, то есть вполне светлое будущее. Может быть, с небольшими неприятностями, или, как теперь изящно пишут, ...венец правления слегка был "омрачен Седаном".

Нынешний этап развития российского общества часто сравнивают с установлением бонапартистского режима. Некоторые вполне серьезные исследователи (например, С.Ф. Черняховский) даже считают, что российская политическая история просто повторяет историю Франции, отставая приблизительно на 200 лет. Некоторые основания для этого действительно есть. Известно, что забастовка шахтеров, как начало российской "революции снизу", совпала с двухсотлетием взятия Бастилии. Первый съезд народных депутатов СССР, начавший работу 25 мая 1989 г., как бы копирует Генеральные Штаты 1789 г., открытые 5 мая 1789 г. А падение коммунизма в России отстоит от 200-летней годовщины падения монархии во Франции всего на год. Сравните сами, 10 августа 1792 г. и 21 августа 1991 г.

Разумеется, есть и нестыковки. Октябрьские события 1993 г. в Москве от 200-летней годовщины "вандемьерского мятежа" роялистов 1795 г. отделяют два года. Но даты событий мистически совпадают (3-5 октября). Словом, все ложится в эту схему: падение Бурбонов и утрата власти компартией, термидорианский переворот 1794 г. и государственный переворот сентября-октября 1993 г., Директория и "семибанкирщина", наконец, почти родные "18 Брюмера" и приход к власти Владимира Путина - наглядное сходство и в очередности, и в характере этих событий. Налицо как бы очередные "двести лет вместе".

Да, сравнений по характеру власти более чем хватает. И Луи Бонапарт, и Владимир Путин пришли к власти в результате всеобщего голосования, при поддержке большинства населения. Оба они воплощали для избирателей надежду на будущее, в них общество хотело видеть избавителей от хаоса. Оба победили голосами "низов", но и тот и другой, получив власть, сделали ставку не на своих разобщенных избирателей - некое "большинство". Оба поставили на "верхи", как на обладающий реальными ресурсами субъект: Бонапарт - на класс буржуазии в целом, Путин - на слой бюрократии и силовиков.

Воспевающим "милый моему сердцу народный авторитаризм" и "единство лидера и нации, подтверждаемое на плебисцитах" дамам хочется поддакнуть в одном. У нас бонапартизм более вегетарианский, чем 200 лет назад во Франции. Сегодня выборы и референдумы (даже с поправкой на "административный ресурс") намного демократичнее французских плебисцитов времен Бонапарта: тогда в воинских частях голосование проводилось поднятием руки в строю. Известны были случаи, когда командиры полков открыто заявляли, что расстреляют каждого, кто осмелится проголосовать "против" (Тюлар Ж. Наполеон. М. 1997. С.136). Кроме того, ужаснувшие нашу демократическую общественность события вокруг НТВ и ТВ-6 - это детские игры в песочнице, если сравнивать с цензурой французской прессы времен Наполеона.

Но представляется, что механическое сравнение современной российской истории с периодом французской истории с 1789 г. по начало XIX в. неправомерно. Это иллюзия понимания, как в "новой хронологии", то есть масса случайных аналогий, от которых предостерегал еще Шпенглер. Тут можно договориться до чего угодно. Например, до сопоставления нынешнего градоначальника Москвы с графом Растопчиным. Хотя бы на том основании, что поджог Манежа похож на знаменитый московский пожар 1812 года.

Помните строки поэта:

Гори, родная! Бог с тобою,
Я сам, перекрестясь, с мольбою,
Своею грешною рукою тебя зажег.
Враги в Москве, Москва в неволе.
Пусть гибнет все. Своей рукою Свой дом зажег. Гори со мною...
Москва пылает за отчизну,
Кровавую готовьте тризну...

Вот видите, все сходится! Да хотя бы потому, что за Ростопчиным утвердилась слава поджигателя Москвы, но он так же, как нынешный мэр, сам публично отказался от этого. Но с такими лихими сравнениями можно далеко зайти... Или, как любит говорить мой старый знакомый Сергей Доренко: "Казалось бы, при чем здесь Лужков?"

Чтобы понять происходящее, стоит обратиться от романтических стихов к скучной прозе. Снова перечитать "Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта" Карла Маркса, произведение, написанное по горячим следам событий 2 декабря 1851 года. Или хотя бы одноименную краткую статью в БСЭ, где скрупулезно перечисляют родовые черты бонапартизма: политику лавирования между классами, кажущуюся самостоятельность государственной власти, грубую демагогию, прикрывающую защиту интересов верхов в сочетании с политическим террором. Суда следует отнести и всесилие военщины, а также присущую режиму продажность и коррупцию, использование методов преступного мира: шантажа, подкупа и других грязных средств. Так и хочется сказать вслед: "Казалось бы, при чем здесь путинская Россия?!"

Известно, что марксистская методология рассматривает бонапартистский переворот как "способ сохранения эксплуататорского строя путем передачи власти в руки авторитарного режима". Однако Маркс исходил в из представления о недостижимости долговременного политического порядка в ходе буржуазной революции. Революция перманентна, она начинается отвержением "старого порядка", но не может на этом завершиться. Маркс так и пишет: "Но революция основательна. Сначала она доводит до совершенства парламентарную власть, чтобы иметь возможность ниспровергнуть ее. Теперь, когда она этого достигла, она доводит до совершенства исполнительную власть, сводит ее к ее самому чистому выражению, изолирует ее, противопоставляет ее себе, как единственный упрек, чтобы сконцентрировать против нее все силы разрушения".

Тут аналогии с нашими днями более чем прозрачные. Про "двухходовку" президента с новой Думой ("доводит до совершенства парламентарную власть") и формированием правительства "технички" Фрадкова ("доводит до совершенства исполнительную власть") Маркс или знал заранее, или смог предвидеть. В этом основоположник сильно отличается от наших политологов. Провидец Маркс заметил, что все великие революции заканчивались реставрациями. Но верно и то, что за ними неизбежно следовали новые революции. Если в эпоху Реставрации возникают предпосылки для новых классовых боев, то возможен ли сегодня "призрак" новой социальной революции?

Ответ на этот вопрос, как и в целом блестящий анализ современного бонапартизма, дан в превосходной работе Бориса Межуева в "Полисе". Нет нужды пересказывать ее в сетевом журнале, укажу прямо на вывод автора: "При всех недостатках нынешнего режима, при всех его очевидных институциональных слабостях он кажется мне вполне способным обеспечить искомую социальную стабильность, маргинализовав и выведя за пределы политического поля радикальных представителей как партии свободы, так и партии равенства, и тем самым завершив революционный цикл".

Недаром говорится, что нет ничего практичней хорошей теории. "Выборы продемонстрировали кризис на правом и левом политических флангах. Старая политическая система, основанная на марксистских догмах о правом и левом флангах, исчерпана", - заметил ведущий политтехнолог, прилежно изучавший марксизм. Последовательно девальвируя наших "правых" и "левых" партийцев, власть смогла добиться желанной стабильности. Сегодня революционный цикл если не завершен, то серьезно приостановлен. Но такая решительная борьба с уклонами (как "правым", так и "левым") - это отнюдь не политическая новинка или последнее изобретение кремлевской Администрации.

Для любителей истории тут сразу становится понятно, где искать корни нашего нового "брюмера". Это разъясняет одна фраза или более подходящая к нашему моменту аналогия, вынесенная в эпиграф. Гениальный Андрей Платонов вложил в уста своего героя - "сокровенного человека" Фомы Пухова - совсем не случайную дату. 18 октября 1928 года ЦК ВКП (б) в обращении "Ко всем членам Московской организации ВКП(б)" осудил действия правых уклонистов. И по всей стране развернулась решительная борьба с "правым уклоном", а следующий - 1929-й год уже вошел в нашу историю как "год великого перелома".

Вот теперь уже нам стало понятно "когда", осталось ответить на вопрос "зачем было восемнадцатое брюмера". Товарищ Сталин так объяснял это. В своей речи на пленуме ЦК ВКП(б) от 19 ноября 1928 г "Об индустриализации страны и о правом уклоне в ВКП(б)" он говорил: "Мы догнали и перегнали передовые капиталистические страны в смысле установления нового политического строя, Советского строя. Это хорошо. Но этого мало. Для того, чтобы добиться окончательной победы социализма в нашей стране, нужно еще догнать и перегнать эти страны также в технико-экономическом отношении. Либо мы этого добьемся, либо нас затрут".

Вот и сегодня мы догнали и перегнали передовые капиталистические страны в смысле установления нового политического строя. Россия является лидером всей планеты по новым политическим технологиям. Теперь нам предстоить решить поистинне сталинские задачи ускоренной модернизации экономики, но уже на современном этапе. И коридор возможностей очень узок: "Либо мы этого добьемся, либо нас затрут". Тут дело серьезное, и нечего нам романтические сказки про Боунапарту рассказывать. Давно пора понять, что "демократию строить - это вам не лобио кушать!"