Некоторое время тому назад вышла в Москве книжка Иосифа Райхельгауза "Не верю". Не вдаваясь в подробности книги (где есть место, на мой взгляд, замечательным с точки зрения именно литературы главам, посвященным, например, одесскому детству автора), остановимся на истории одного спектакля. Для автора, режиссера Иосифа Райхельгауза, история "Взрослой дочери молодого человека" - действительно болезненная, не отпускающая, своего рода - незаживающая рана. Со слов Райхельгауза мне приходилось слышать эту историю и прежде, до выхода книги и, не скрою, в его изложении она выглядит правдоподобно: то есть я верю, что именно Райхельгауз распределил актеров так, как потом они и сыграли свои роли в спектакле Анатолия Васильева. Верю, что начал репетировать, что показал прогон и т.д.

А потом - заболел, потом его уволили из театра, потом спектакль выпускал Анатолий Васильев, и на афише осталось одно только имя Васильева, а имени Райхельгауза "не осталось". В театре так бывает, тем более что последующие театральные события как бы лишь подтверждают авторство Васильева, который и развивает тогда уже найденные принципы "игрового театра".

Почти одновременно с выходом книги в эфире канала "Культура" Анатолий Васильев фактически опроверг все написанное. Даже нельзя сказать, что Васильев совершенно опроверг версию Райхельгауза. Нет, Анатолий Александрович не спорил, что Иосиф Леонидович начинал репетиции, да, так и было, но, Иосиф, - как бы уговаривал Васильев отсутствовавшего "по сю сторону" кадра и студии своего бывшего сокурсника и соратника, - ты же помнишь, как было на самом деле... И дальше выходило, что было все не совсем так. А как-то иначе. Как? Я так и не понял, признаюсь.

Другие комментарии так и не появились, хотя сама история представляется интересной - не в смысле скандальности, а для театральной истории уже в широком смысле, театральной истории как, с позволения сказать, науки. А ведь участников спектакля было не двое - Райхельгауз и Васильев, - их было больше. Но актеры не спешат высказаться. И вот интервью Альберта Филозова, вышедшее в "Известиях" и приуроченное к 65-летию замечательного актера, опять-таки ничего не проясняет. Разговор вроде бы вышел коротким и ни к чему не обязывающим, вроде бы "проходным", но Филозов много говорит о Васильеве, возвращается к нему в своих ответах, причем говорит не только о своей работе с режиссером: "Не знаю, что бы было со мною, не попади мы, группа молодых актеров, в руки режиссера Анатолия Васильева...

Помните "Соло для часов с боем", в постановке А.Васильева со старыми мхатовцами - эталон русского психологического театра. Этот театр почти столетие шел вверх-вверх, и вдруг - стал не нужен"... Завершается разговор воспоминанием о "Серсо": "Когда мы играли "Серсо", понимали: делаем что-то близкое к тому, что делает с человеком церковь".

Не сомневаюсь, что и Райхельгауз, и Васильев в сложившемся "противостоянии" ждали какой-то определенности, конкретности именно в упоминании "Взрослой дочери...". Но "Взрослую дочь...", снятую на телевидении в 1990-м и, кажется, многое определившую в судьбе Филозова, актер не вспоминает.

Актер, как и любой человек, конечно, имеет право на забывчивость. А мы, в свою очередь, имеем право на вопрос: это - случайное умолчание или нежелание участвовать в споре?