Вы никогда не замечали, что от напечатанного в газете или журнале интервью порой остается такое ощущение, как будто вы подглядывали в замочную скважину или случайно оказались вовлеченными в неведомый ритуал? Телевидение не оставляет лазейки для таинственности: взаимодействие спрашивающего и отвечающего - лицом к лицу, удивление, растерянность, обида - во весь экран и очевидны для всех. Иное дело - упорядоченные ряды строчек. Что за ними? Доброжелательность, внимание или раздражение, усталость? Спокойная беседа за чашкой чая или напряженная кабинетная работа - то не забыть, это не упустить? Да и сам текст загадочен: правился наверняка журналистом, а может, и героем, а может, они вместе зачеркивали и добавляли фразы, слова, создавая из частного разговора публичный документ. Но публичным до степени официального заявления он все-таки не стал: отношение данного героя к данному журналисту смягчило ответы или сделало их более резкими, позволило или не позволило затронуть больные темы, сумело - не сумело простить ляпы и вольности.

"Наше все" Василий Аксенов и корреспондент "Известий" Анна Ковалева побеседовали задушевно. Словно был тихий вечер, и больше никого - сидели на кухне, отключили телефон, слушали друг друга, никуда не торопились. Говорили обо всем: о политике и "стадном мышлении творческой интеллигенции", о любви и новом детище "патриарха русской словесности" под названием "Кесарево свечение". О теории эволюции и "тщетности людских утопий". О состоянии, когда "сгущается романный воздух, он начинает вибрировать, им дышишь и уже видишь, в какую сторону все потащится". О любви к порядку и хозяйском спаниеле по кличке Пушкин. И даже о том, не хотелось ли Аксенову оставить где-нибудь надпись "Здесь был Вася". Кажется, будто там, на кухне, очень много смеялись и шутили. Но окончательный вариант интервью решили сделать солидным, серьезным: побольше мыслей о родине, о греховности творчества. Из забавного оставили только "Васю".

Сомневаюсь, что Григорий Чхартишвили, "известный также как писатель Борис Акунин", и Алексей Макаркин из газеты "Сегодня" получили от общения столько же удовольствия. Встретились явно не дома, Алексей Макаркин смущался и заискивал, Григорий Чхартишвили спешил, а потому нервничал. Быстро-быстро перечислил уже имеющиеся достижения, коротко рассказал о новом романе "Алтын-толобас", "некой смеси "Двух капитанов" с "Тремя мушкетерами" с добавлением "Имени розы" Умберто Эко", сообщил о намечающихся съемках четырехсерийного телефильма по первому роману о Фандорине "Азазель" и отвлекся от конкретных цифр с графиками лишь однажды, заметив, что "Фандоринский проект - это, кроме всего прочего, еще и попытка создать своего рода новый эпос с условным названием "Россия, которой мы не теряли". Алексей Макаркин покорно уточнил цифры с графиками. Фразу "Россия, которой мы не теряли" вынес в гордый заголовок.

Не желающая терять ни минуты газета "Время MN" вовсе не стала встречаться с Викторией Токаревой, Борисом Васильевым, Мариной Вишневецкой и Валерием Залотухой, мнения которых о современном кинематографе были ей интересны: газета отправила писателям вопросы по почте, а потом опубликовала присланные ответы. Очень удобно: оптимально сформулировано, только по существу, ровненько, безадресно. И у читателя не возникнет ощущения, будто он заглядывал в замочную скважину или случайно оказался вовлеченным в не ведомый ему ритуал общения между журналистом и его Героем.