Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Чтение без разбору < Вы здесь
Сдать на слом
Станислав Лем. Терминус. Перевод Е.Вайсброта

Дата публикации:  10 Ноября 2000

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Это получилось случайно. Никаких параллелей с текущими событиями я не имел в виду, просто решил перечитать рассказ, который когда-то в детстве произвел на меня сильное впечатление. Хотел проверить, что меня тогда привлекало - и привлечет ли теперь.

Да. Во-первых, у меня есть слабость к производственной тематике, в чем я уже не раз признавался; в воспоминаниях Бенвенуто Челлини лучший, на мой взгляд, фрагмент - это лихорадочные попытки спасти статую Персея, когда в ход идут оловянные тарелки и все, что попадется под руку; в зюскиндовом "Парфюмере" - само парфюмерное производство, а вовсе не изгибы больной души главного героя. В рассказах про пилота Пиркса технических подробностей сколько угодно, и следить за ними интересно. С ужасом думаешь - как же он полетит на такой посудине; с напряженным интересом следишь за тем, что все-таки полетел и на каждом шагу придумывает разнообразные хитрости, чтобы корабль не развалился на части. Конечно, в фантастическом рассказе производственная составляющая дается легче - никто не проверит, никто не схватит за руку, никто не скажет, что в 2069 году синхробластеров такой модели еще не выпускали. Но зато насколько труднее сделать такой рассказ убедительным. У Лема это получается легко.

Во-вторых, главный герой - настоящий, что в фантастике встречается нечасто. У него есть характер, есть слабости, есть психологическая динамика. С ним несложно отождествить себя, потому что он не сверхчеловек. "Он оттолкнулся от потолка и неуверенно подплыл к противоположной стене. К черту! Ему хотелось ходить, ходить быстрыми шагами, чувствовать свой вес, ударять изо всей силы кулаком по столу!" Не многим из нас довелось побывать в состоянии невесомости, но чувства, которые испытывает Пиркс, знакомы каждому.

В-третьих - странные, ни к чему не относящиеся детали вроде мышей и кота на космическом корабле и таинственной привязанности к ним робота Терминуса, именем которого назван рассказ. Зачем эти мыши? Зачем кот? К сюжету они никакого отношения не имеют, только придают тексту загадочность, объем, глубину.

В-четвертых - сам сюжет. Нельзя сказать, что Лем постоянно держит читателя в напряжении, - напротив, он дает расслабиться; ключевые элементы рассказа занимают едва ли больше пяти процентов от общего текста. Тем сильнее их воздействие. Пирксу достается корабль, с которым в свое время произошла одна из самых крупных космических катастроф; команда погибла - то ли сразу, то ли постепенно, по каплям израсходовав драгоценный кислород. (Я сейчас расскажу сюжет, так что если кому-то дорога радость первочтения - идите сначала по ссылке на текст.) И вот выясняется, что души (мысли, виртуальные двойники) членов команды как бы переселились в бортового робота, бессмысленную машину, которая латает корабль, защищая его от космической радиации. Все эти годы они жили в нем, переговариваясь морзянкой в ритме ударов роботовых рук. Всегда об одном и том же - о том, что происходило с ними в часы катастрофы. Кто еще жив, кто нет, на сколько часов хватит кислорода. И если постучать по трубе азбукой Морзе, как с ужасом выясняет Пиркс, с этими виртуальными персонажами - которые суть лишь неполадки во внутреннем устройстве Терминуса - можно вступить в диалог.

А теперь оцените действия Пиркса. Причины и подробности гибели корабля так и не были до конца прояснены. А Терминус - уникальная возможность вступить в разговор с мертвыми, много лет уже как мертвыми свидетелями. Но этим призрачным голосам нельзя объяснить, что они мертвы, что они - лишь переключатели и контакты в корпусе глупого робота. Они станут просить помощи, молить о спасении, заклинать, умолять, недоумевать.

"Одну за другой [Пиркс] стал заполнять печатные рубрики:

Модель: AST-PM-105/0044
Тип: Универсальный, ремонтный
Название: Терминус
Род повреждения: Распад функций
Выводы:

Пиркс задумался. Он приближал перо к бумаге и опять отводил. Он размышлял о невиновности машин, которых человек наделил способностью мыслить и тем самым сделал их соучастниками своих сумасбродств. О том, что легенда о Големе, машине, взбунтовавшейся и восставшей против человека, - ложь, придуманная, чтобы люди, которые отвечают за все, могли эту ответственность с себя сбросить.

Выводы: Сдать на слом.

И внизу страницы, не дрогнув ни одним мускулом лица, он подписался: Первый пилот Пиркс".

Правильно?



Web-присутствие

- Текст рассказа в библиотеке Мошкова
- Другие тексты Лема там же
- Богатая, интересно структурированная, информативная (хотя и давно не обновлявшаяся) "Неофициальная страница Станислава Лема". Для читающих по-польски.
- Олександр Лысенко, "Фантазия и реализм Станислава Лема" (по-украински). Автор начинает с того, что "Як лiтературний жанр фантастику можна вважати своeрiдним продуктом людськоi зарозумiлостi".


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Линор Горалик, Стратегический расчет и человеческий фактор /04.11/
Вот пришли два Ивановых брата и его собственных двух братьев, прекрасных коней золотогривых, украли, а его, плесень горбатую, даже и брать не захотели. И вот ему погано и обидно. "Конек-горбунок" П.Ершова.
Виктор Сонькин, Тайна, которой не было /27.10/
Из-за Черных Гор нападает проклятый буржуин, и спасать страну приходится ценой гибели сначала отцов, потом старших братьев, а потом и мальчишей. Только тогда, когда генофонд уничтожен полностью, на сцену врываются конные отряды с красными знаменами. Как цензура такую сказку вообще пропустила?
Виктор Сонькин, Царство любви /20.10/
Ни до, ни после Кузмина никто в русской поэзии не мог писать о любви такими пронзительными словами. Он попал в какую-то щель, в тектонический сдвиг между условностью девятнадцатого века (или восемнадцатого, столь ему дорогого) и закомплексованностью двадцатого.
Александра Веселова, Мальчики стреляют /06.10/
Если просто травить морские анекдоты, непринужденно жонглируя словами, и даже рвать при этом тельняшку на груди, получится Александр Розенбаум. А в прозе Сергея Колбасьева ощущается то "благородство духа", которое, по мнению Бродского, присуще всем трем составляющим российской славы, а значит, и традиции петербургской-ленинградской маринистики, этой триадой порожденной.
Евгений Майзель, Николай Носов Forever /29.09/
Освоив грамоту и полюбив чтение, Незнайка отошел от реальности и предпочитает нормальный сказочный галлюциноз. Тусуется в основном с Кнопочкой, малышкой начитанной и склонной к оккультизму. Перед нами бдение глубоко погруженных и неотрадиционалистски настроенных наркотов - "Страх и отвращение в Лас-Вегасе" по-соцреалистически.
предыдущая в начало следующая
Виктор Сонькин
Виктор
СОНЬКИН
Legens@bigfoot.com

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Чтение без разбору' на Subscribe.ru