www.russ.ru Шведская лавка #71

Выпуск подготовил Роман Ганжа

Орхан Памук. Меня зовут Красный
Гай Давенпорт. Изобретение фотографии в Толедо
Уильям Гибсон, Брюс Стерлинг. Машина различий
Кен Кизи. Песня моряка
Рю Мураками. 69

Орхан Памук. Меня зовут Красный: Роман / Пер. с тур. В.Феоновой. - СПб.: Амфора, 2002. - 538 с. Тираж 4000 экз. ISBN 5-94278-235-0

Дмитрий Бавильский: "Некий падишах заказал лучшим художникам оформить книгу книг. С какого-то времени в рабочей группе начали происходить убийства. Монологи убийцы оказываются в романе единственными анонимными высказываниями. Остальные недоумевают, устраивают свои дела, производят расследование. Постепенно ситуация проясняется, круг подозреваемых сужается: так ведь это ты, Мирон, Павла-то убил! <...> Так и оказывается, что эстетская, казалось бы, замкнутая сама на себя, книжка оборачивается едва ли не политическим манифестом, звучит как чудовищная крамола, ничуть не менее остро, чем какой-нибудь Салман Рушди".

Добавим, что действие происходит в Стамбуле XVI века. Это последний век классической мусульманской миниатюры. Та самая Книга, из-за которой все и закрутилось, должна была стать изображением вселенной падишаха, "наподобие картин старых венецианских мастеров", и в центре этой вселенной должен был находиться портрет правителя в европейском стиле - вещь для ислама неслыханная и скандальная. Воплощая индивидуальность и бессмертие в памяти потомков, такой портрет нарушает неписаные каноны "старой школы": считается, что залог гениальности талантливого художника - слепота. Слепой не сможет написать чей-то портрет, но зато он видит мир таким, каким его видит Аллах. Слепота - это отсутствие индивидуального стиля, квинтэссенция традиции, тайна памяти. Точно так же отличаются многочисленные оттенки красного цвета у европейцев и чистый красный цвет, используемый в традиционной миниатюре. Это различие между образом и смыслом.

Анонимный убийца сравнивает свое деяние с шедеврами старых мастеров: "Бехзад создавал <...> шедевры и всегда старался не оставлять следа, по которому можно было бы определить личность того, кто создал это чудо. <...> то, что называют манерой и стилем, - это всего лишь особенность, присущая определенной личности. <...> Снег скрыл все следы, которые можно было принять за мою подпись. Если бы четыре ночи назад я совершил непростительный грех, Аллах не проявил бы такой заботы обо мне". В последней фразе следует читать не импликацию, но эквивалентность: манера, стиль, подпись, любое проявление индивидуальности, - это и есть грех. "Шайтан - это тот, кто говорит: "я", это тот, у кого есть свой стиль". Первая посылка.

Становится известно, что убийца нарисовал для Книги лошадь в необычной манере - со срезанными ноздрями. Далее выясняется, что это очень старый и редкий стиль, имеющий монгольские корни. Похожие изображения лошади могли встречаться только в одном месте. Именно там прошла юность художника Х (не будем раскрывать имени). Следовательно, Х - убийца. Срезанные лошадиные ноздри сыграли роль нечаянной подписи. "Оказывается, стиль - это не то, что художник сам сознательно выбирает, это - скрытый изъян, выявляющий прошлое художника, его забытые воспоминания". Итак, убийца обнаружил свой стиль. Вторая посылка. Заключение: убийство - грех.

Но не так все просто. Убийца обнаруживает двоякое, противоречивое желание: "С одной стороны, понимаю, что стиль - это неблагородно, бесславно, а с другой, шайтан подстрекает меня - я хочу, чтобы у меня был свой собственный стиль, мне это интересно". Соблазненный стилем, Х рисует свой автопортрет на том месте, где должен был появиться портрет падишаха. "Я чувствую себя шайтаном не потому, что убил двух человек, а потому, что сделал такой портрет. Мне кажется, я убил тех двоих, чтобы суметь нарисовать такой портрет". Но Х понимает, что портрет далек от совершенства, и призывает художников не подражать рабски индивидуальной манере европейцев без овладения их мастерством: "Старые мастера Герата, стараясь изображать вселенную такой, как ее видел Аллах, не ставили подписей, чтобы скрыть свою личность. Вы же будете ставить подписи, чтобы скрыть отсутствие у вас личности". И это не менее тяжкий грех.

Черная книга

Гай Давенпорт. Изобретение фотографии в Толедо: Рассказы / Пер. с англ. Д.Волчека, Я.Зимакова, М.Иосселя, М.Немцова, А.Цветкова, С.Юрьенена; Сост., коммент. М.Немцова, Д.Волчека; Послесл. М.Немцова. - СПб.: Амфора, 2002. - 503 с. Тираж 3000 экз. ISBN 5-94278-263-6

23 истории, которые сам автор, американский ученый, преподаватель, переводчик, критик, поэт и прозаик Гай Давенпорт (1927) называет "образными структурами". Действительно, повествовательность этих "историй" особая, пространственная что ли. Это скорее моменты безвременья, высвобождающие иррациональную энергию, обычно скованную причинно-следственными связями. Отсюда интерес прозаика к фотографии, скульптуре, живописи. Давенпортовские стоп-кадры - это своеобразные коаны, заставляющие читателя-аналитика с аристотелевскими мозгами переключиться на синтетическое (и синэстетическое) восприятие мира. Давенпортовская вселенная находится в состоянии всеобщей связи и взаимоуподобления. Но связь эта основана на случайности. "Случайность" - ключевое здесь слово. Возьмем, например, фотографию: "впервые в истории искусства случайное стало господствующим направлением в символической репрезентации мира". Лучшие образцы фотоискусства доказывают, что случайность - это вовсе не беспорядок, не статистическая погрешность, но особая, высшая гармония. Эта гармония царит в самых неожиданных местах, например, в эпицентре футбольного матча. Именно такого рода нелинейные динамические системы - подлинные "поэмы символов и идей", открывающие "тайну формы".

Если я не ошибаюсь, больше половины объема книги занимают рассказы из сборника "Кардиффская команда", в котором, - сообщает в послесловии Максим Немцов, - автор развенчивает один из основных мифов современного американского общества - миф об асексуальности детей. Книгу тамошние американские критики поместили в категорию "гомоэротики", "мальчиковой любви" и "педофилии". Насчет детей - это, конечно, преувеличение. Любимые герои Давенпорта - прозрачные двенадцатилетние мальчики. И развиты они совсем не по-детски: "Когда Миккель дрочит и спускает, у него по всему животу как яичный белок разливается - может, даже с двух яиц". Или: "В их возрасте пружину в моем торчке спускало все что угодно. Поможешь еле знакомому пацану цепь на велике натянуть - и простыни уже три раза желтеют, а то и четыре". Ну да вы и сами помните: в ваши двенадцать-то лет... При этом - ни одного подросткового полового акта. Это, я так понимаю, плюс. Без половых актов выходит гораздо эротичнее, такая солнечная, вольтерьянская атмосфера: "Эрос, пахнущий диким тмином и укропом между пальцев ног, сворачивается, смятый, в материнских руках, а ноги бронзой аркадский свет покрыл, и пальцы пахнут козликом, маслинами - это аромат его отростка молодого, живчика его, - его глаза языческие полнятся проказами, туги его яички и нежны, подобно сочным фигам, а ямочки его глубоки и власть имеют и над петухами, и над наседками, и над пчелами с цветами, и над коровами с быками, так вот - коли он еще резвится, нечего робеть". Да, славные они люди были, древние греки.

Уильям Гибсон, Брюс Стерлинг. Машина различий: Роман / Пер. с англ. М.Пчелинцева; Прим. А.Гузмана, М.Пчелинцева. - Екатеринбург: У-Фактория, 2002. - 590 с. - (Киберtime). Тираж 10 000 экз. ISBN 5-94799-015-6

Лев Данилкин: "Представьте себе, что Акунин и Юзефович были бы не просто сочинителями ретро-детективов, но и киберпанками. И, переписываясь по Интернету, в соавторстве сочинили бы роман про хакеров XIX века. Получилось бы у них что-то вроде "Машины различий" - альтернативной истории XIX века".

Известно, что Чарльзу Бэббиджу не хватило денег на постройку двадцатиразрядной разностной машины. Тем более их не хватило бы на создание более совершенной аналитической машины, устроенной наподобие ткацкого станка Жаккарда, да и допуски и погрешности металлообработки в середине XIX века были слишком велики, так что машина давала бы сбои. В романе "The Difference Engine" (1991) такая машина построена и успешно - до поры до времени - работает. Соответственно, меняется облик общества. Меритократия, инн, политические дискуссии превращаются в научные, роль тайной полиции переходит к Центральному статистическому бюро. Культ знания. Знание считается неотчуждаемой собственностью, капиталом, который обменивается на должности, награды и социальный статус. Это как бы такой не товарный, как у Маркса, а эпистемологический фетишизм. В недрах Бюро возникает проект тотального исчисления общества: дело, мол, только в машинном времени. Чтобы такого рода проект осуществился, общество должно быть закрытой системой, то есть анализируемой в конечное число шагов, а сам вычислительный аппарат должен быть от общества абсолютно независим. Однако грандиозная экологическая катастрофа обнаруживает открытый, случайный, непредсказуемый характер общества, а тайные аферы высокопоставленных сотрудников Бюро (данные стирались или редактировались) сводят на нет автономность Машины.

Но тот же самый результат был получен и чисто математическим путем, предвосхищая теоремы о неполноте формальных систем. Это программа "Модус", созданная Адой Байрон. Ее выполнение "однозначно показало, что любая формальная система является одновременно неполной и неспособной доказать свою самосогласованность. Не существует конечного математического метода установить, что есть "истина". <...> Не странно ли, что мы, простые смертные, способны говорить о такой бесконечно сложной концепции, как истина? И все же, разве не выражает замкнутая система суть механического, не способного мыслить? И разве не является все живое, мыслящее, системой по определению открытой? <...> Если мы вообразим себе всю систему математики как огромную машину для доказательства теорем, то эксперимент с "Модусом" заставит нас признать, что эта машина живет и способна осознать свою жизнь - если только сумеет взглянуть сама на себя. Природа необходимого для этого глаза все еще неизвестна, но мы точно знаем, что он возможен, ибо сами им обладаем". Весьма оптимистическое заявление.

Виртуальный свет

Кен Кизи. Песня моряка: Роман / Пер. с англ. М.Ланиной. - СПб.: Амфора, 2002. - 604 с. - (Новый Век). Тираж 4000 экз. ISBN 5-94278-222-9

Квинак, Аляска. Ближайшее будущее. "Прежде всего следует осознать, почему именно Аляска. Потому что Аляска - это конец, финал. Последний рубеж мечты пионеров. После Аляски идти уже некуда. Была еще Бразилия, но ее отдали в уплату долгов Третьего мира миру Первому и Второму, которые в свою очередь скормили ее Макдональдсу. Продали за миллионы миллионов". Итак, антиглобалистская антиутопия. Аляска - последнее место на карте мира, не изуродованное техногенной, антигуманной цивилизацией. Здесь еще возможны "человеческие отношения". Здесь можно оставаться самим собой. Главный герой, Айк Соллес, в прошлом экотеррорист, лидер движения "Бакатча" (ребята опрыскивали пестицидами массовые сборища представителей среднего класса), занимается на Аляске именно этим, когда нежданно-негаданно в гавань Квинака приходит роскошная яхта "Чернобурка" с Голливудом на борту. Голливуд якобы собирается снимать тут дорогущий фильм по мотивам алеутских сказок, но на самом деле замышляет недоброе: скупить на корню весь город и его обитателей и устроить Диснейленд. Алчность и беспринципность Голливуда не знают границ: несогласные пропадают без вести, колеблющиеся околдованы чарами Доллара. И тут выходит Его Величество Случай, Господин Форс-Мажор. Глобальная магнитная буря выводит из строя всю электронику, все системы памяти уничтожены, диски и пленки стерты, микросхемы накрылись. Голливуд с Долларом повержены. Выживают только самые лучшие, самые смелые, самые честные. Настоящие люди, живущие в гармонии с Природой, знающие цену Дружбе и Любви и не испытывающие страха перед Трудностями. М-да, если бы все было так просто...

Рю Мураками. 69: Роман / Пер. с япон. А.Кабанова. - СПб.: Амфора, 2002. - 207 с. - (Новый Век). Тираж 4000 экз. ISBN 5-94278-277-6

Роман Рю Мураками (однофамилец, никакого родства) "69" появился в 1984 или 1987 году. Или где-то между этими датами. Но не раньше. И не позже. Фильм "Кинопробы", который почему-то упоминается в связи с этим текстом, поставлен совсем по другому произведению.

1969 год. Будни и праздники японских старшеклассников. Молодежное движение. Мотивация - секс. Главный герой и рассказчик, Ясаки Кэнсукэ по прозвищу Кэн, мечтает устроить фестиваль: "Уже само слово "фестиваль" меня возбуждало. Празднества, театр и кино, рок-концерты привлекут самых разных людей. Придут сотни девушек". Пока фестиваль в проекте, приходиться довольствоваться баррикадированием школы с вывешиванием плаката "Сила воображения побеждает силу власти". Сам же Фестиваль Утренней Эрекции - не более чем капустник в школьном актовом зале, зато очень веселый и, главное, своевременный. Время было такое, смутно неразборчивое. Что-то такое витало в воздухе конца шестидесятых, чему трудно было подобрать название. "Но это "нечто" делало нас свободными. Оно позволяло нам не быть привязанными к каким-то конкретным ценностям".

"Когда мне было три года, отец повел меня на праздник Бон с танцами. Я был просто зачарован огромным барабаном на постаменте и направился прямо к нему сквозь толпу людей, ритмично танцующих под его звуки. Отец рассказывал мне, что, когда он увидел, как сверкают мои глаза при виде большого, обтянутого кожей инструмента, по которому ударяют деревянными палочками, от чего все тела содрогаются, он испытал дурное предчувствие: "Похоже, что ты вырастешь парнем, которого будет волновать только очередной праздник". <...> теперь я, уже тридцатидвухлетний писатель, постоянно только и мечтаю о том, чтобы устроить новый фестиваль. Звуки барабанов, которые очаровали меня в трехлетнем возрасте, в пятидесятые годы соединились с джазом, а в шестидесятые - с роком и вывели меня на орбиту в поисках все новых и новых развлечений. <...> Что для меня значили эти ритмы? Может быть, обещание БЕСКОНЕЧНОГО НАСЛАЖДЕНИЯ?" Ох уж, эти японцы... Как правила соблюдать - так уж чтоб кишки наружу. А как шалить - так и утонуть во вселенском оргазме, не меньше. Страна крайностей, загадочная японская душа.

В предыдущих выпусках

Сводный каталог "Шведской лавки"



Шведская полка \| Иномарки \| Чтение без разбору \| Книга на завтра \| Периодика \| Электронные библиотеки \| Штудии \| Журнальный зал