Пореформенное перепутье заставляет Россию искать в окружающем мире образцы, идеалы, на которые следует равняться на нелегком пути модернизации. Разочаровавшись в западном либерализме, устав искать выход в туманной "самобытности", отечественная интеллектуальная элита все чаще обращает взор на Восток, высматривая там "восходящее солнце", к коему и следует держать путь.

Действительно, современный Восток достоин внимания - и отнюдь не только антитеррористических подразделений. Нефтяной арабский рай, агрессивные Драконы, не говоря уж о прочно занявшей место среди сильнейших в мире "Страны цветущей сакуры". Но особенное внимание политических стратегов привлекает недавний младший брат, а сегодняшний великий сосед - Китайская Народная Республика. Впечатляющие успехи, кажущаяся политическая стабильность, независимый внешнеполитический курс, казалось бы, демонстрируют, как страна, столь близкая нам не только географически, но и по тоталитарному прошлому, нашла свой успешный и при этом вполне "самобытный" путь развития. Китай становится в глазах наших соотечественников образцом, структурой-"аттрактором", особенно в условиях растущих в обществе антизападных настроений. Китай рассматривают не только как образец для подражания, но и как возможного стратегического партнера, союз с которым может поставить предел оскорбительной американской гегемонии.

Насколько оправданы подобные ожидания? Опровергают ли успехи Китая западнический либерализм? Может ли Китай служить образцом для нас? Если да, то что в китайском опыте особенно поучительного для России? И, наконец, насколько союз с Китаем может служить альтернативой сближению с Западом?

Блеск Поднебесной

В последние десятилетия Китай достиг впечатляющего успеха. Гигантские небоскребы, современные научные центры, аэропорты, оборудованные по последнему слову техники, не говоря уж о захватившем весь мир китайском ширпотребе, и заметьте, без всякой свободы слова, прав человека и прочей либеральной риторики, - это ли не аргументы в пользу китайского пути? Однако возникает вопрос: а за счет чего были достигнуты все эти успехи?

Китай далеко не един. Северный, преимущественно сельский Китай, очень сильно отличается от торгового и промышленного юга. Все, что поражает воображение туристов, относится отнюдь не к сельскому Китаю, где проживает 75% населения страны. Образ жизни этих в высшем смысле слова "самобытных" китайских крестьян немногим отличается от жизни их предков 100-150 лет назад. Расцвет же страны относится к южным регионам, прежде всего так называемым "свободным экономическим зонам", где в полной мере работают принципы либеральной рыночной экономики, основанной на частной собственности.

Руководство коммунистического Китая осознало, что без "экономического либерализма" никакого расцвета быть не может. Да, либеральные принципы вводились сверху, в лучших тоталитарных традициях, да, они ограничивались только областью экономики (ни политики, ни интеллектуальной сферы либерализация не касалась), но это те самые "западные" экономические принципы, которые столь ненавистны отечественным патриотам.

А как же китайская специфика? Либеральные принципы реализуются не в вакууме, а в конкретной среде. Среда может повышать их эффективность, может резко снижать. Парадокс Китая заключается в том, что элементы среды, враждебные либерализму (тоталитарная власть, своеобразный менталитет, высокая степень мобилизованности общества) способствовали его расцвету.

Успеху Китая содействовали три существенных момента: стабильная политическая система, поддержка обществом всех действий партийного руководства и готовность народа воплощать в жизнь все решения власти. Не будем забывать, что курс, включающий в себя либерализацию экономики, называется официально - "построение коммунизма с китайской спецификой". Примечательно, что составной частью этого специфического коммунизма с 1999 г. стало национальное предпринимательство, получившее ранг "важнейшей составной части рыночной социалистической экономики".

Китайцы строят рыночную экономику так, как истребляли воробьев - не сомневаясь, не возражая, готовые идти до конца. Покорность власти, готовность идти на жертвы, воплощая в жизнь ее решения, - работает не хуже протестантской этики Макса Вебера. Потрясает многообразие выражения этих принципов. Например, готовность на жертвы предопределяет дешевизну рабочей силы, а это, в свою очередь, конкурентоспособность китайского производства. Рабочие на предприятиях легкой промышленности южного Китая живут в общежитиях при фабриках по 4-6 человек в комнате и работают посменно, причем подобные условия не считаются худшими.

А вот другой пример - как китайцы восприняли идею проведения Олимпийских игр в Китае в 2008 г. До игр еще 7 лет, а в Пекине уже сейчас продается сувенирная продукция с олимпийской символикой и, погуляв по городу, невольно испытываешь чувство, что до начала Олимпиады остаются считанные дни. Подобному энтузиазму китайского народа можно только позавидовать.

Нищета Поднебесной

Но надолго ли хватит этого энтузиазма? Развитие рыночной экономики неизбежно расшатывает традиционный патриотический аскетизм китайцев, открывая дорогу потребительским ценностям, своеобразному эгоизму, желанию жить лучше. Вызывает опасения и растущая дифференциация уровня доходов различных слоев населения, развивается безработица. Все это свидетельствует о противоречии либеральных рыночных принципов, лежащих в основании экономического взлета Китая и способствовавших на первых порах этому взлету, особенностям тоталитарного общества.

Кроме чисто экономических моментов неизбежен и конфликт политический. В Китае появляется класс частных собственников. Как показывает опыт, этот класс рано или поздно хочет политических гарантий, а эти гарантии несовместимы с партийной монополией на власть, но достижимы только в условиях демократии, хотя бы относительной. Демократизации требует и интеллигенция, что, в свою очередь, провоцирует тоталитарную реакцию, которая не решается, однако, посягать на либеральные начала в экономике - понимая, что без "гнилого западного либерализма" (пусть даже экономического) благосостояния стране не видать. Как разрешится противоречие либерализма, которому скоро станут тесны ограниченные экономические рамки, и тоталитаризма, двух элементов китайского чуда? Кровь на площади Тяньаньмэнь уже пролилась.

Итак, опыт Китая свидетельствует, что в основе экономического подъема в современном обществе могут лежать только либеральные рыночные реформы. В этом смысле Китай ничего отличного от Запада не придумал. Но китайцам удалось весьма удачно использовать политические и национально-исторические особенности своего общества, тоталитарные, то есть антилиберальные по существу. Этот противоречивый синтез не гарантирует им безоблачного будущего, но позволил Китаю совершить безусловный рывок вперед.

Нужна ли нам китайская стена?

Чему может поучиться Россия? Во-первых, тому, что поворачиваться "задом к Европе", демонстрируя пренебрежение западным рыночным либерализмом, - глупо. Без него все равно не обойтись. Во-вторых, тому, что национально-исторические особенности надо не противопоставлять либерализму, с восторгом обнаруживая в "народном менталитете" неприязнь к частной собственности и торговле, а использовать для развития и укрепления эффективных (либерально-рыночных) форм хозяйствования.

При этом следует помнить, что эти самые условия у нас все-таки от китайских отличаются. Во-первых, наш народ на жертвы "во имя светлого будущего" уже не готов. Выдохлись. Такой дешевизны и высокодисциплинированности рабочей силы мы не добьемся. Точнее, последнего можно добиться, но уже не тоталитарными, а рыночными методами. Кстати, интересно, что многие отечественные легкопромышленники предпочитают производство размещать в Китае - дешевле и качественнее получается.

Во-вторых, власть наша была уже не та даже ко времени перестройки - не хватало у ней сил удержать общество в тоталитарной политической узде. Но может, оно и к лучшему, ведь демократические институты утвердилась у нас почти без крови?

У России есть свои исторические "коньки", не хуже китайских. Это огромные запасы полезных ископаемых (напрашивается аналогия с арабскими нефтяными странами). Это и накопленный в тоталитарные годы, прежде всего в военных областях, гигантский интеллектуальный потенциал. Если бы суметь это использовать, а не бездарно распродавать! У тех же арабов поучиться, что ли?

Попробуем перейти в конкретно-политическую плоскость. Должна ли Россия "сменить ориентацию" - искать друзей не на Западе, а на Востоке, в лице Китая? Выгоды подобного союза очевидны. Совместный потенциал России и Китая - серьезный противовес беспардонной американской гегемонии, а значит - и источник гарантии национальных интересов обеих держав. Но очевидно и другое. Такой союз, если он и состоится, ни в коем случае не должен означать конфронтацию с Западом вообще - и с США, в частности. Ссора с Западом невыгодна прежде всего самим России и Китаю - мы потеряем больше, чем приобретем.

Кроме того, в каком качестве мы можем союзничать с Китаем? Безусловно, Китай так же заинтересован в сотрудничестве с Россией, как и она - с ним. Здесь и политическая, и экономическая заинтересованность. В прошлом году объем двустороннего товарооборота превысил 7 млрд. долларов. Россия и Китай начали много проектов, включая разработку нефтегазовых месторождений и строительство газопроводов, совместное строительство метро в нескольких китайских городах; расширение поставок промышленного оборудования гражданского назначения, производимого на российских военных заводах в порядке конверсии.

Но расширение экономических связей сдерживается рядом обстоятельств: узостью товарной структуры российского экспорта, сводящейся к энергоносителям и промышленному сырью; отсутствием надежного и благоприятного климата для иностранных, в том числе китайских, инвестиций в Россию. Существует мнение, что китайская сторона не поощряет вложение капиталов в российскую экономику, не будучи заинтересованной в ее подъеме.

Китай, очевидно, заинтересован в российских технологиях и рынке сбыта, особенно после вступления Китая в ВТО. Россия устраивает Китай и как союзник на мировой арене, поскольку Россия - один из постоянных членов Совета Безопасности ООН. Но Россия и Китай слишком нуждаются в западных инвестициях и технологиях чтобы рисковать, объединяясь друг с другом против США. Пекин ведет собственную сложную игру, в которой учитываются и крепнущие экономические отношения с США, и сложные отношения с Японией и Индией, и многое другое.

Стоит упомянуть также вопрос о территориальных претензиях, которые предъявлял России еще Мао Цзэдун и которые до сих пор зреют в политических кругах китайского общества. Существует и возможность противоречия между Москвой и Пекином, проистекающая из слабости России перед лицом набирающего силу Китая, так как сложно предсказать, как поведет себя Китай, став сверхдержавой.

Итак, "младшим братом" он нам точно не будет, скорее, станет претендовать на роль старшего. Китай не менее эгоистичен, чем Запад, и даже более опасен для нас в силу близости и неисчерпанного экспансионистского потенциала. Не следует слишком преувеличивать и якобы существующие особенные симпатии китайцев к России. В основном это касается старшего поколения, многие представители которого еще учились в Советском Союзе. Молодые китайцы, разумеется, "продвинутая" городская, а не сельская молодежь, более прагматичны и ориентированы скорее на западные ценности.

Итак, учитывать опыт Китая надо: во-первых, не пренебрегать западным рыночным либерализмом, по крайней мере - в экономике. Во-вторых, обращать на благо даже негативные элементы "тяжкого наследия" тоталитарной эпохи. Отношения с Китаем должны строиться прагматично и ни в коем случае не руководствоваться целями "великого антизападного союза". Стены - не единственное, что умеют строить китайцы.