В последнее время в экспертном сообществе сформировалась довольно устойчивая модель рассуждений о природе так называемого "путинского большинства" и его электоральных перспективах. В рамках этой стандартной логики выстраивается примерно следующая схема: в стране существует означенное "путинское большинство". Это большинство является по своей политической природе комплексным, но все же, прежде всего, - центристским. Оно не охвачено и не мобилизовано ни одной из действующих политических партий и тем самым лишено политического представительства, за исключением собственно Президента. Далее либо ставится аналитическая задача: понять, какой партийно-политический актор (уже существующий либо новый), при каких условиях и какими методами способен получить поддержку этого центристского большинства. Либо же задача формулируется технологически: создать такого актора (опять же - либо с нуля, либо путем модернизации какого-то из наличествующих), который окажется способен этого добиться. Картина, таким образом, проста - есть огромный политический резерв, нет только актора, способного им воспользоваться. Дело, в общем, за малым. Однако эта логика представляется весьма уязвимой.

Центризм Путина (и, соответственно, его большинства) и партийный центризм (что его актуальные версии, что потенциально возможные) суть две весьма различные сущности. Партийный центризм представляет собой определенную позицию в партийном спектре, то есть в плоском политическом поле, организованном линейно и одномерно. В этом поле ведется конкурентная борьба некоторого числа онтологически равных и равноправных (хотя и различающихся количественными характеристиками) субъектов, борьба за распределение и перераспределение политического капитала. Центр в этом партийном поле - условно выделяемая зона, в которой располагаются субъекты, не склонные к интенсивному выражению своих позиций, уклоняющиеся от радикальных форм самоопределения. Какая бы модель описания партийного поля ни была избрана исследователем - хоть использующая единственную право-левую ось, хоть оперирующая большим числом осей, - такой центр остается зоной умеренности и неопределенности.

Но существует и иное понимание политического центра, восходящее к Эдварду Шилзу, Шмуэлю Н.Айзенштадту и Клиффорду Гирцу. Это - центр социальной системы как таковой, а не только партийного поля. "Society has a center"¹ - первая фраза известной книги Шилза. "Центр состоит из тех институтов (и ролей), которые осуществляют власть, будь то власть экономическая, правительственная политическая, военная или культурная"². "Построение центров означает на макросоциальном уровне создание фокуса институционализации в символических и организационных аспектах социальной жизни, формирование места, где организационные характеристики и проблемы соединяются с макрообразцами смысловых значений"³. Этот центр - средоточие описанной П.Бурдье "власти номинации", место производства смыслов и значений, место не перераспределения символического капитала, но его эмиссии.

И вот "путинский центр" есть центр в этом - непартийном, вне- и надпартийном смысле. Центральность путинской политической позиции состоит именно в занятии им "фокуса институционализации", в овладении всем заключенным в этом фокусе политическим ресурсом, используя который, он и перевел отношения со всеми иными политическими акторами в неконкурентный модус. "Путинский центр" локализован не в партийном поле. Сила "путинского центра" в том, что он выделен из него, внеположен ему, возвышен над ним (связь с образом "властной вертикали" очевидна и не нуждается в дополнительной экспликации) и потому не поддается описанию в рамках разработанной для нужд партийной политики терминологии⁴. Не поддается такому описанию и "путинское большинство", а значит, оно не управляемо и соответствующими методами политической инженерии.

Что все это означает в контексте предстоящих выборов?

Возвращение Президента в плоскость партийной конкуренции означало бы для него утрату значительной части его властного потенциала и разрушило бы его уникальный статус в российском политическом пространстве. Такой шаг был бы на редкость нерациональным и контрпродуктивным. В совершении таких шагов Президент покамест не замечен.

Существуют серьезные препятствия принципиального свойства к прямой конвертации путинского ресурса, путинского рейтинга, если угодно, в ресурс или рейтинг любой политической партии. Этот ресурс не партиен по своей природе, а при попытке сделать его партийным он растает.

Единственной адекватной формой политической мобилизации "путинского большинства" является Владимир Владимирович Путин. В арсенале традиционных партий и политических технологов такие формы отсутствуют, и отнюдь не по недомыслию или недостатку квалификации, а по определению.

Впрочем, некоторые паллиативные ходы, разумеется, не решающие задачи мобилизации "путинского большинства" кардинально, все же могут быть совершены и партиями. Партии могут попытаться если не полностью покинуть партийное поле - это для партии невозможно опять же по определению - то хотя бы отчасти дистанцироваться от него, подпрыгнуть над ним, хотя и без надежды воспарить навсегда. Ни одна партия не сможет и присоединиться к Путину в занимаемом им макросоциальном центре, фокусе институционализации, - еще и потому, что места в этом центре не так много. Вообще есть большие сомнения в том, что в нем, тем более в условиях российской политии (politeia), о которых не хочется повторять хорошо известные банальности, может разместиться более одной персоны. Но приблизиться к этому центру, подражая ему, присвоив хотя бы отчасти одну из его основных функций, функцию производства смыслов и наделения именами вещей мира, - до известной степени возможно. Для этого прежде всего необходимо взорвать наличную повестку дня, переформатировать само пространство политических дебатов, декларировав и доказав бессмысленность и бесплодность ведущихся прочими партиями дискуссий, что даже и не особенно сложно - наши партийные дискуссии и впрямь бессмысленны и бесплодны. И конечно, необходимо предложить альтернативу. Другой вопрос - какую. Здесь возможны разные подходы - кто-то может, например, попытаться радикально упростить повестку дня, сведя ее к одному-единственному вопросу, хотя бы проблеме миграции, мигрантов и вообще чужаков, сконцентрировать предвыборную полемику вокруг него и выиграть, предложив, вероятно, экстремистскую и ксенофобскую программу решения этого вопроса (за скобками остается вопрос о шансах на успех этого подхода - речь идет только о его логической возможности). Можно пойти и другим путем - так, все более явно вырисовывается катастрофическая анахроничность отечественных идеологических споров, ведущихся так, как будто еще не наступил не только XXI, но и ХХ век. Политическая программа, решительно ориентированная на реалии уже наступившего будущего, предлагающая внятный проект будущей России, возможно, оказалась бы весьма результативной в электоральном смысле слова. Кстати говоря, примечательно, что именно в этом духе выдержаны некоторые последние высказывания, исходящие из партии "Единая Россия", в частности, от руководителя ее Идеологической комиссии О.Морозова⁵... В любом случае возмутителем спокойствия во время кампании способен стать тот политический актор, кто хотя бы попытается действовать в вышеописанном духе. Тот же, кому это удастся, и сломает инерционный сценарий выборов.

Примечания:

¹ Shils E. Center and Periphery: Essays in Macrosociology. - Chicago: University of Chicago Press, 1975. - P.3.

² Шилз Э. Общество и общества: макросоциологический подход // Американская социология: перспективы, проблемы, методы - М.: Прогресс, 1972 - С.348.

³ Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. - М.: Аспект Пресс, 1999. - С.80.

⁴ Подробнее об этом см.: Каспэ С.И. Центр и вертикаль: политическая природа путинского президентства // Полития. 2001. # 4. - С.5-24.

⁵ См., например: Морозов О. Идеологию для России диктует будущее // Известия. 21.12.2002. # 232. - С.4.