Улетая в Любляну, Владимир Путин наконец-то уволил федерального министра природных ресурсов Бориса Яцкевича. Формально подарок природе и ее защитникам задержался совсем чуть-чуть - Всемирный день защиты окружающей среды отмечался, как обычно, 5 июня. Фактически же он опоздал на год: если бы главного лоббиста ликвидации Госкомэкологии сняли бы с должности не в июне 2001, а в мае 2000 года, государственный экологический контроль в России, возможно, существовал бы и по сей день.

Отставка киллера федерального экологического ведомства - хороший повод вспомнить те оценки и обещания, которыми сопровождалось убийство. Помнится, официально его обосновывали неоправданным дублированием функций и необходимостью беречь бюджетные деньги и сокращать штаты. Разумеется, через год оказалось, что бюджет "объединенного" министерства раза в полтора превышает сумму прошлогодних бюджетов МПР и переданных ему ведомств. Хотя штаты действительно сократили. Причем радикально: вопреки заверениям г-на Яцкевича и его замов, что сокращение коснется в основном бухгалтеров и секретарш, а специалистов никто не тронет, аппарат экологического контроля в регионах фактически перестал существовать. Несколько наиболее продвинутых субъектов федерации (вроде Нижегородской области), чертыхнувшись, взяли бывших федеральных контролеров на свой бюджет, в остальных же задачи, которые до прошлого года решали человек двести, оказались возложены на плечи четырех-пяти сотрудников. Общее число экологических инспекторов сегодня в России около трех тысяч - меньше, чем районов. В которых, кстати, вовсе не осталось никаких органов контроля состояния среды. Что означает не только отсутствие госконтроля, но и фактическую приостановку действия конституционной нормы о праве граждан на благоприятную окружающую среду: если гражданин пытается подать иск на отравляющее местность предприятие, суд требует справки из районного комитета по экологии - а его-то и нет.

Г-н Яцкевич, принимая наследие убитого им госкомитета, неоднократно говорил, что, мол, только теперь экологическая экспертиза будет по-настоящему независимой. Степень независимости действительно была достигнута небывалая - в какой-то момент в структуре МПР одновременно существовали три не связанных друг с другом подразделения, ведавших экспертизой. С самой процедурой экспертизы в это время творилось что-то невообразимое: от анекдотического случая включения в экспертную комиссию представителей заказчика рассматриваемого проекта (будь г-н Яцкевич министром юстиции, в жюри присяжных, вероятно, включали бы самого подсудимого) до систематических попыток засекретить представленные материалы и само их рассмотрение. Обычным делом стало вовсе не подавать сомнительные проекты на экспертизу - и против такого прямого и наглого нарушения закона протестовали кто угодно, но только не профильное ведомство.

Кстати, именно в этот черный для российской экологии год были внесены в Думу - и успешно прошли ее - поправки, разрешающие ввоз в страну радиоактивных отходов на бессрочное хранение. Помнится, когда экологические организации опубликовали вопросы, по которым они предлагали провести референдум, некие интеллектуалы со страниц "Независимой газеты" и "Московского комсомольца" уличали их в лукавстве: мол, они искусственно пристегнули никому не интересные вопросы об экологическом и лесном ведомствах к больному для россиян вопросу об импорте ядерных отходов. Видимо, то обстоятельство, что при жизни ГКЭ Минатом по крайней мере два года безуспешно добивался одобрения своих планов правительством и добился только после ликвидации строптивого ведомства, следует считать чистой случайностью...

И самое главное. Как в выступлениях г-на Яцкевича, так и в кулуарных беседах его единомышленников звучала знакомая нам до тошноты идея "экология - не для бедных". Дескать, чересчур строгие экологические нормативы и слишком эффективный контроль их соблюдения отпугивают потенциальных инвесторов. Надо, мол, смягчить требования - тогда придут деньги.

Прошел год. Контроль парализован, экспертиза превращена в фарс. Ну и где деньги?

Зато вот потери (прямые, не какая-нибудь там "упущенная выгода") - налицо. Незаконный оборот древесины достиг десятков миллиардов долларов в год. С начала этого года России закрыт доступ на мировой рынок черной икры - просто потому, что в "объединенном" министерстве некому заниматься этим вопросом. Во что нам обойдется отсутствие оперативной и надежной информации об экологической опасности снятых с контроля производств (грубо говоря - о том, что, где, когда и в каких масштабах "долбанет"), нам еще предстоит узнать. И даже в таком частном и сравнительно простом деле, как раздача концессий на разработку месторождений, МПР раз за разом отдавало предпочтение не самым выгодным для казны предложениям. (Видимо, зловредный экологический контроль мешает не столько вложению денег в экономику, сколько изъятию их из нее - проще говоря, воровству.) Собственно, и причиной (или, по крайней мере, поводом) снятия Яцкевича стал не развал природоохранного дела, а скандал вокруг месторождения "Вал Гамбурцева" - итоги тендера на его разработку возмутили даже не слишком щепетильных нефтяных генералов. О том же говорит и выбор преемника Яцкевича: назначение профессионального налоговика Виталия Артюхова побуждает думать, что в отношениях с природой государство интересуют только объемы денежных поступлений.

Правда, первые шаги (или, скорее, сигналы) нового министра выглядят гораздо разумнее, чем можно было ожидать. Он заявил о намерении восстановить территориальные природоохранные органы и полноценную экспертизу и выказал готовность сотрудничать с общественностью... В общем, "пельмени развернуть, из фарша восстановить мясо, шкуры вернуть баранам и надеть с извинениями". Но даже если г-н Артюхов будет искренен и последователен в этих своих начинаниях, соединение в одном ведомстве пользователя и контролера все равно останется противоестественным. Да и неуютно как-то думать, что экология седьмой части суши зависит только от доброй воли и элементарной трезвости одного легко сменяемого должностного лица.