За бедного Папу замолвите слово

The Case of Pius XII by Judith Shulevitz

New York Times

Если бы герой известной песни Высоцкого знал, каково на самом деле быть Римским Папой, у него бы значительно поубавилось желания разделить папский престол со своей подружкой. Мало того, что при жизни Папы подвергаются жестокой критике со стороны общественности (например, нынешний не угодил прогрессивно мыслящему человечеству своей критикой презервативов), общественность не оставляет их в покое ни после смерти, ни даже после канонизации. Пий XII обвиняется в коллаборационизме и потворстве массовым избиениям евреев. Еще даже не ставши безгрешным Папой, он как госсекретарь Ватикана заключил в 1933 году конкордат с пришедшим к власти Гитлером, чем узаконил власть последнего в глазах католиков и начисто лишил ряды внутреннего немецкого сопротивления религиозно мотивированных борцов. Поскольку защитить бедного Папу было практически некому, за него вступились сами евреи: Ханна Арендт объясняла служебные просчеты Папы излишним бюрократизмом Ватикана - Папа настолько погряз "в бумагах и молитвах", что не нашел времени выглянуть в окно, прямо под которым был устроен массовый арест евреев.

Цитата: "Против Пия XII выдвигаются обычно следующие обвинения: он испытывал слабость к Гитлеру и поэтому поддерживал дипломатические отношения с нацистами в течение всей войны. Ему не удалось объявить о своем неприятии их зверств даже в той знаменитой теперь фразе, которую он произнес, когда на евреев-католиков была устроена облава прямо у него под окнами. Сравните это, говорят его противники, с его отношением к коммунистам, которых он ненавидел, осуждал и отлучал от церкви. Его защитники отвечают указанием на то, что Пий XII все же высказывался по этому поводу, хотя и говорил самые общие слова, и просто не мог позволить себе быть более конкретным из-за боязни навлечь репрессии на тех, кого он пытался защитить".

Наместник Бога против слуг народа

Papacy and Power by George Weigel

First Things

Цитата: "Вопреки всем понятиям, ставшим общепризнанными с конца восемнадцатого века, общественное влияние Иоанна Павла II доказывает, что политика (понятая как борьба за власть), как и экономика, как и разнообразные сочетания политики и экономики - не является единственным и главным двигателем истории. Та революция совести, которую Иоанн Павел разжег в июне 1979 в Польше - моральная революция, сделавшая возможной революцию 1989 года - просто необъяснима в общепринятых политико-экономических категориях. Общественная деятельность Иоанна Павла создала эмпирическую базу для интеллектуальной и моральной полемики с мощнейшими политическими теориями современности, включая французское революционное якобинство, марксизм-ленинизм и утилитаризм. Оказалось, что политический мир просто не работает так, как это представляют материалисты".

В отличие от Пия XII Иоанн Павел II не только еще не умер, но уже успел завоевать репутацию евангелического Папы, действующего не по традициям и установлениям, а исключительно по совести. Неизвестно, насколько удовлетворили бы самого Кароля Войтылу сравнения с Соловьевым и Солженицыным и возведение его новаторства к свойствам особо чувствительной славянской души, - видимо, именно из опасений, что фантазии его на эту тему зашли слишком далеко, автор предлагает не списывать успех понтификата Иоанна Павла II исключительно на его личную харизму и обратить внимание на принципы, которыми Папа в своей деятельности руководствуется. Их три: особый папский суверенитет, позволяющий Святому престолу на равных участвовать международных организациях и собраниях при отсутствии всякой зависимости от какого-либо государства; активное участие в создании гражданского общества путем отсылки к иной, чем государственная, власти (черпая свой авторитет от Бога, а не от государей, Папа тем самым вводит в общественную жизнь принцип плюрализма); безоговорочный отказ от игры в "реальную политику". Следуя этим трем принципам, святая церковь как особый институт и при другом Папе сможет добиться того же общественного успеха. Вопрос только в том, будут ли следующий Папа им следовать. Или - в более общем виде - рассуждение о роли церкви в обществе оборачивается, подобно всякому рассуждению об обществе, уже давно навязшим в зубах вопросом об инстанции, ответственной за общественные перемены: кто же их все-таки совершает, личность или институция?

Балканский вишневый сад и деньги вашингтонской тетушки

New Balkan Policy Needed by Robert D. Greenberg

Foreign Policy in Focus

Цитата: "Конгресс пригрозил прекратить материальную помощь Югославии, если Белград откажется передать Милошевича и других обвиняемых в военных преступлениях международному трибуналу в Гааге. Соединенные Штаты возобновили предоставление материальной помощи Югославии после ареста Милошевича сербскими военными. Однако госсекретарь Колин Пауэлл настаивает на том, что Югославия должна "в полном объеме" сотрудничать с военным трибуналом в Гааге, если ей нужна дополнительная международная экономическая помощь. Такой ультиматум непродуктивен. Правительству Коштуницы нужен гораздо больший промежуток времени для того, чтобы установить полный контроль в Сербии и разрушить политическую машину Милошевича, безраздельно властвовавшую в стране в течение более чем тринадцати лет. Вместо того чтобы ставить под угрозу хорошие отношения с Югославией, указывая на ее прошлые ошибки в вопросе о военных преступниках, Вашингтону следует уделять преимущественное внимание проблемам настоящего".

Автор материала, профессор славистики в Университете Северной Каролины, как и всякий профессор, хочет выносить только неоспоримые суждения. Лучший способ добиться этого - ограничить свои высказывания прописными истинами. У Соединенных Штатов нет четко сформулированной Балканской политики; Соединенные Штаты не подкрепляют свою словесную поддержку правительству Македонии какой-либо финансовой помощью; Соединенные Штаты продолжают по привычке поддерживать албанцев, несмотря на их плохое поведение, и продолжают ссориться с сербами, несмотря на то, что Коштуница, в отличие от Милошевича, человек, глубоко приверженный идеалам демократии; Соединенные Штаты вообще не хотят заниматься Балканскими проблемами, считая это делом европейских политиков. Со всем этим трудно спорить, потому что все это так. Спорить можно только с убеждением автора о том, что с переменой позиции Соединенных Штатов что-то изменится в ситуации на Балканах. Для вящей наглядности попытаемся представить себе, что изменилось бы в судьбе чеховского вишневого сада, если бы ярославская тетушка, четко сформулировав свою финансовую политику, прислала бы таки необходимые деньги. А ничего. Деньги пошли бы или на поддержку социал-демократического движения в лице Пети и Ани, или на шампанское для автора телеграмм из Парижа. Потому что проблема состояла вовсе не в вишневом саде. У каждого была своя глубоко личная проблема. И ярославская тетушка вела себя очень здраво. Того же хочется пожелать и западным политикам. В данном случае мера их здравости состояла бы в признании того простого факта, что проблема Балкан - вовсе не в установлении мира, а в межнациональных конфликтах, которые не решаются финансовыми вливаниями и военным присутствием. Если сербы, албанцы, хорваты, боснийцы, македонцы и черногорцы хотят выяснить между собой отношения, никакие деньги и никакие бомбы "незаинтересованных наблюдателей" не помешают им этого сделать. А Вашингтонской тетушке следовало бы хранить молчание.

Права и человеки: новая конфигурация

The Bush Administration and Human Rights by Neil Hicks

Foreign Policy in Focus

Вопрос: какое государство на мировой политической арене выступает самым ревностным защитником прав человека? Варианты ответа: 1. Люксембург; 2. США; 3. Ирак. Однако все не так просто. Ныне сами американцы (а подразумевались, конечно же, именно они) несколько озадачены: борьба за права человека была столь часто используемым козырем, хранившемся в рукаве у Клинтона, что возникает законный вопрос: не заиграет ли Буш новой колодой?

Цитата: "Определяющим аспектом внешней политики администрации Клинтона были экономические вопросы. Права человека занимали важное место в рамках такой политики, пропагандирующей, что успешность реализации идей политической свободы связана с экономической свободой и что принцип господства права и защита основных свобод суть основы эффективной экономики. Открытая пропаганда этой доктрины еще больше развернулась после азиатского экономического кризиса в 1997, когда была проведена явная связь между коррумпированными и деспотическими правительствами - и неустойчивой экономикой. Такой подход показал, что права человека, как никогда ранее, стали привноситься в дискуссию о торговых и экономических отношениях".

Однако новоизбранный президент Буш еще в эпоху своей предвыборной кампании подвергал критике безудержную миротворческую активность клинтоновской администрации. Пока не ясно, будут ли производиться масштабные изменения во внешней политике США, однако уже сейчас очевидно, что способ обсуждения проблем претерпевает метаморфозы. Впрочем, в этом случае Буш будет вынужден столкнуться с рядом теоретических проблем: то место, которое прежде отводилось правам человека, не просто зависело от вполне определенной политики, но и обосновывалось "философски" (как любят говорить за океаном). Так что, похоже, нас ожидают новые откровения о естественном состоянии и общественном договоре, а также о нравственном чувстве и отчуждении. Общественность в предвкушении.

О хороших ошибках в плохой избирательной кампании

Liberal Loss or Progressive Mandate by Will Marshall

The American Prospect

Американцы так долго не могли посчитать голоса своих сограждан после президентских выборов, что за это время журналисты успели написать множество домашних заготовок о результатах выборов, ничего не говорящих о самих этих результатах (по причине их - на тот момент - неопределенности). Часть таких заготовок продолжает публиковаться и по сей день. Этим и только этим можно объяснить тот факт, что статья, анализирующая просчеты предвыборной кампании Гора, содержит единственно описание успехов Клинтона. Или дело просто в том, что при столь неочевидном проигрыше можно делать исключительно успешные ошибки?

Цитата: "Несмотря на весь популизм, президентская кампания 2000 года разделила американцев не по классовым, а скорее по культурным признакам. Условия жизни, семья, религия, позиция по вопросу абортов и владения оружием - эти факторы влияли на поведение избирателей сильнее, чем их доходы. Несомненно, скандал вокруг Клинтона поспособствовал тому, что проблема "упадка морали" стала ключевым вопросом. Однако, правда и то, что за время администрации Клинтона-Гора демократы существенно продвинулись вперед в приспособлении своей партии к идеалам традиционных социальных и культурных ценностей".

Метафизика велосипедных шлемов

Over Their Heads by Jacob Sullum

Reason magazine

Еще Гегель подметил, что представители англоговорящих народов отличаются предельным здравомыслием. Это означает, что философские рассуждения они склонны сводить к совершенно обыденным проблемам и, наоборот, любую повседневную вещь видеть в ее рационально-философском контексте. Причем действительно любую. Например, велосипедный шлем.

Дело в том, что городской совет Нью-Йорка сначала законодательно утвердил требование носить шлем при катании на велосипеде для детей младше 14 лет, а потом распространил это требование и на тех, кто катается на самокате. А как же катание с горки? - вопрошает автор статьи. А как насчет игры в классики и прыганья через скакалку? А качели? - это же просто кошмар. В конце концов, можно и с дивана упасть, говорит автор, подтверждая свои аргументы данными неумолимой статистики.

Цитата: "Очевидно, что самый верный способ избежать травм, связанных с велосипедами, это избегать велосипедов, но большинство из нас вряд ли стали бы требовать этого от родителей, потому что катание на велосипедах приносит, согласно общему мнению, пользу, превышающую связанные с ним опасности. Напротив, разрешить ребенку кататься на велосипеде без шлема - что до недавних пор было всеобщей практикой - теперь рассматривается как форма пренебрежительного к нему отношения.

Дело не в том, что родители теперь лучше осведомлены о риске - они больше не склонны его терпеть. Возросшее благосостояние, снизившаяся рождаемость и тенденция заводить детей в более зрелом возрасте вселяет в нас большую тревогу о наших отпрысках. Этой тенденции не воспрепятствовать, но нам, вероятно, не мешало бы задуматься о том, в какой мере мы хотим ей следовать".